Наша с Д.Р. Хапаевой статья , посвященная коллективным представлениям постсоветских людей о советской истории вызвала ряд писем в редакцию с требованием опровергнуть следующую содержащуюся в ней фразу:
«73% респондентов спешат занять свое место в военно-патриотическом эпосе, указав, что в их семьях были погибшие в годы войны. И хотя от советского террора пострадало вдвое больше людей, чем погибло во время войны, 67% отрицает наличие пострадавших от репрессий в их семьях».
Некоторые читатели а) сочли некорректным сопоставление количества пострадавших от репрессий с количеством погибших во время войны, б) нашли размытым самое понятие пострадавших от репрессий и в) возмутились чрезвычайно завышенной, по их мнению, оценкой числа репрессированных. Если считать, что во время войны погибло 27 млн. человек, то число пострадавших от репрессий, будь оно вдвое большим, должно было бы составить 54 млн., что противоречит данным, приводимым в известной статье В.Н. Земскова «ГУЛАГ (историко-социологический аспект)», опубликованной в журнале «Социологические исследования» (№ 6 и 7 за 1991 г.), в которой сказано:
«…В действительности число осужденных по политическим мотивам (за "контрреволюционные преступления") в СССР за период с 1921 г. по 1953 г., т.е. за 33 года, составляло около 3,8 млн. человек… Заявление… председателя КГБ СССР В.А. Крючкова о том, что в 1937-1938 гг. было арестовано не более миллиона человек, вполне согласуется с изученной нами текущей гулаговской статистикой второй половины 30-х годов.
В феврале 1954 г. на имя Н.С. Хрущева была подготовлена справка, подписанная Генеральным прокурором СССР Р. Руденко, министром внутренних дел СССР С. Кругловым и министром юстиции СССР К. Горшениным, в которой называлось число осужденных за контрреволюционные преступления за период с 1921 г. по 1 февраля 1954 г. Всего за этот период было осуждено Коллегией ОГПУ, "тройками" НКВД, Особым совещанием, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 человек, в том числе к высшей мере наказания - 642 980, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже - 2 369 220, в ссылку и высылку - 765 180 человек».
В статье В.Н. Земскова приводятся и другие основанные на архивных документах данные (прежде всего, о численности и составе заключенных ГУЛАГа), которые никак не подтверждают оценки жертв террора Р. Конквестом и А. Солженицыным (около 60 млн.). Так сколько же было жертв? В этом стоит разобраться, и отнюдь не только ради оценки нашей статьи. Начнем по порядку.
1.Корректно ли сопоставление количества пострадавших от репрессий с количеством погибших во время войны?
Понятно, что пострадавшие и погибшие – разные вещи, но вот можно ли их сопоставлять, зависит от контекста. Нас интересовало не то, что советскому народу обошлось дороже – репрессии или война, - а то, насколько сегодня память о войне интенсивнее, чем память о репрессиях. Заранее отведем возможное возражение – интенсивность памяти определяется силой шока, а шок от массовой гибели сильнее, чем от массовых арестов. Во-первых, интенсивность шока измерить трудно, и сугубо не известно, от чего больше страдали родственники жертв – от «постыдного» - и несущего им самим вполне реальную угрозу – факта ареста близкого человека или от его славной гибели. Во-вторых, память о прошлом – явление сложное, и от самого прошлого она зависит только отчасти. Не в меньшей степени она зависит от условий своего собственного функционирования в настоящем. Полагаю, что вопрос в нашей анкете был сформулирован вполне корректно .
Понятие «пострадавшие от репрессий», действительно, размыто. Им иногда можно пользоваться без комментариев, а иногда – нельзя. Мы могли не уточнять его по той же причине, по которой могли сопоставлять убитых с пострадавшими, – нас интересовало, помнят ли соотечественники о жертвах террора в своих семьях, а отнюдь не то, у какого процента из них были пострадавшие родственники. Но когда речь идет о том, сколько «на самом деле» было пострадавших, кого считать пострадавшим, необходимо оговорить.
Едва ли кто-либо будет спорить, что расстрелянные и заключенные в тюрьмы и лагеря пострадавшими были. А как быть с теми, кто был арестован, подвергнут «допросам с пристрастием», но по счастливому стечению обстоятельств выпущен на свободу? Вопреки обычному мнению, таковых было немало. Далеко не всегда их повторно арестовывали и осуждали (в таком случае они попадают в статистику осужденных), но впечатления от ареста они, равно как и их семьи, безусловно, сохранили надолго. Конечно, можно видеть в факте освобождения части арестованных торжество правосудия, но, возможно, уместнее сказать, что их только задела, но не раздавила машина террора.
Уместно задаться и вопросом, следует ли включать в статистику репрессий осужденных по уголовным статьям. Один из читателей заявил, что считать уголовников пострадавшими от режима он не готов. Но не все, кто был осужден обычными судами по уголовным статьям, были уголовниками. В советском королевстве кривых зеркал едва ли не все критерии были смещены. Забегая вперед, скажем, что приводимые В.Н. Земсковым в цитированном выше пассаже данные касаются только осужденных по политическим статьям и поэтому заведомо занижены (о количественном аспекте речь пойдет ниже). В ходе реабилитации, особенно в период перестройки, некоторые осужденные по уголовным статьям были реабилитированы как фактически пострадавшие от политических репрессий. Конечно, разбираться здесь во многих случаях можно только индивидуально, однако, как известно, многочисленные «несуны», подбиравшие колоски на колхозном поле или прихватывавшие домой с завода пачку гвоздей, тоже шли по разряду уголовных преступников. В ходе кампаний по защите социалистической собственности на исходе коллективизации (знаменитый Декрет ЦИК и СНК от 7 августа 1932 г.) и в послевоенный период (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г.), а также в ходе борьбы за повышение трудовой дисциплины в предвоенные и военные годы (так называемые указы военного времени) по уголовным статьям были осуждены миллионы. Правда, большинство из осужденных по Указу от 26 июня 1940 г., вводившему крепостное право на предприятиях и запрещавшему самовольный уход с работы, получили незначительные сроки исправительно-трудовых работ (ИТР) или были осуждены условно, но довольно существенное меньшинство (22,9% или 4 113 тыс. человек за 1940-1956 гг., судя по статистическому отчету Верховного Суда СССР 1958 г.) было приговорено к лишению свободы. С этими последними все ясно, а как быть с первыми? Кому-то из читателей кажется, что с ними просто немного круто обошлись, а не репрессировали. Но репрессии – это и есть выход за пределы общепринятой суровости, а таковым эксцессом сроки ИТР за прогулы, конечно же, были. Наконец, в некоторых случаях, количество которых оценить невозможно, приговоренные к ИТР по недоразумению или от излишка усердия блюстителей закона все же попадали в лагеря.
Особый вопрос – о военных преступлениях, в том числе дезертирстве. Известно, что Красная Армия в значительной мере держалась методами устрашения, и понятие дезертирства трактовалось крайне широко, так что некоторую, но неизвестно, какую, часть осужденных по соответствующим статьям вполне уместно считать жертвами репрессивного режима. Такими же жертвами, несомненно, могут считаться пробившиеся из окружения, убежавшие или освобожденные из плена военнослужащие, которые обычно немедленно, в силу господствующей шпиономании и в «воспитательных целях» - чтобы прочим неповадно было сдаваться в плен, - попадали в фильтрационные лагеря НКВД, а нередко и дальше в Гулаг.
Далее. Жертвы депортаций, конечно, тоже могут быть отнесены к репрессированным, равно как и административно высланные. А как быть с теми, кто, не дожидаясь раскулачивания или депортации, за ночь в спешке сложил, что мог унести, и до рассвета бежал, а потом скитался, иногда был пойман и осужден, а иногда начал новую жизнь? С теми, кто был пойман и осужден, опять-таки все ясно, а с теми, кто не был? В самом широком смысле они тоже пострадали, но и здесь опять-таки надо смотреть индивидуально. Если, например, врач из Омска, предупрежденный об аресте своим бывшим пациентом, офицером НКВД, укрылся в Москве, где вполне можно было затеряться, если власти объявляли только областной розыск (так случилось с дедом автора), то, возможно, о нем правильнее сказать, что он чудом избежал репрессий. Таких чудес было, видимо, немало, но сколько именно, сказать невозможно. Но если – и это как раз известная цифра – два или три миллиона крестьян бежит в города, спасаясь от раскулачивания, - то это уже скорее репрессии. Ведь они не просто были лишены собственности, которую в лучшем случае второпях продали, за сколько смогли, но и насильственно вырваны из привычной среды обитания (известно, что она значит для крестьянина) и нередко фактически деклассированны.
Особый вопрос – о «членах семей изменников родины». Кто-то из них был «однозначно репрессирован», кто-то – масса детей – сослан в колонии или заключен в детские дома. Где числить таких детей? Где числить людей, чаще всего жен и матерей осужденных, не только потерявших близких, но и выселенных из квартир, лишенных работы и прописки, состоявших под надзором и ожидавших ареста? Скажем ли мы, что террор – то есть политика устрашения – их не коснулся? С другой стороны, в статистику их включить трудно – число их просто не учесть.
Принципиально важно, что разные формы репрессий были элементами единой системы, и именно так они воспринимались (или, точнее, переживались) современниками. Например, местные карательные органы нередко получали распоряжения ужесточить борьбу с врагами народа из числа сосланных в подведомственные им округа, осудив такое-то количество из них «по первой категории» (то есть к расстрелу) и такое-то – по второй (к тюремному заключению). Никто не знал, на какой ступеньке лестницы, ведущей от «проработки» на собрании трудового коллектива до лубянского подвала, ему суждено задержаться – и надолго ли. Пропаганда внедряла в массовое сознание мысль о неотвратимости начавшегося падения, поскольку неизбежно ожесточение потерпевшего поражение врага. Только в силу этого закона классовая борьба и могла усиливаться по мере построения социализма. От ступивших на первую ступеньку ведущей вниз лестницы отшатывались коллеги, друзья, а иногда и родные. Увольнение с работы или даже просто «проработка» в условиях террора имели совсем другой, куда более грозный смысл, чем они могут иметь в обычной жизни.
3. Как можно оценить масштаб репрессий?
3.1. Что мы знаем и откуда?
Для начала – о состоянии источников. Многие документы карательных ведомств были утрачены или целенаправленно уничтожены, но немало тайн еще хранится в архивах. Конечно, после падения коммунизма многие архивы были рассекречены, и многие факты приданы огласке. Многие – но далеко не все. Более того, за последние годы наметился обратный процесс – повторное засекречивание архивов. С благородной целью оградить чувствительность потомков палачей от разоблачения славных деяний их пап и мам (а теперь уже скорее дедушек и бабушек) сроки рассекречивания многих архивов отодвинуты в будущее . Поразительно, что страна с историей, подобной нашей, бережно хранит тайны свого прошлого. Вероятно, потому, что это – все та же страна.
В частности, результатом такого положения является зависимость историков от статистики, собранной «соответствующими органами», проверить которую на основе первичных документов представляется возможным в редчайших случаях (правда, когда удается, проверка нередко дает скорее положительный результат). Эта статистика представлялась в разные годы разными ведомствами, и свести ее воедино нелегко. Кроме того, она касается только «официально» репрессированных и поэтому принципиально неполна. Например, количество репрессированных по уголовным статьям, но по фактически политическим причинам в ней в принципе не могло быть указано, поскольку исходила она из категорий понимания действительности вышеуказанными органами. Наконец, имеются труднообъяснимые несовпадения между разными «справками». Оценки масштаба репрессий на основании доступных источников могут быть весьма приблизительными и осторожными.
Теперь об историографическом контексте работы В.Н. Земскова. Цитированная статья, равно как и написанная на ее основе еще более известная совместная статья того же автора с американским историком А. Гетти и французским историком Г. Риттершпорном, характерны для сформировавшегося в 80-е гг. так называемого «ревизионистского» направления в изучении советской истории. Молодые (тогда) западные историки левых взглядов старались не столько обелить советский режим, сколько показать, что «правые» «антисоветские» историки старшего поколения (типа Р. Конквеста и Р. Пайпса) писали ненаучную историю, поскольку в советские архивы их не пускали. Поэтому если «правые» преувеличивали масштаб репрессий, то «левые», отчасти из сомнительного молодечества, найдя в архивах гораздо более скромные цифры, спешили придать их гласности и не всегда задавали себе вопрос, все ли отразилось – и могло отразиться - в архивах. Подобный «архивный фетишизм» вообще характерен для «племени историков», включая самых квалифицированных. Неудивительно, что данные В.Н. Земскова, воспроизведшие приводимые в найденных им документах цифры, в свете более внимательного анализа оказываются заниженными показателями масштаба репрессий.
К настоящему времени появились новые публикации документов и исследования, которые дают, конечно, далеко не полное, но все-таки более детальное представление о масштабе репрессий. Это, прежде всего, книги О.В. Хлевнюка (она пока существует, насколько мне известно, только по-английски), Э. Эпплбаум, Э. Бэкона и Дж. Пола, а также многотомная «История Сталинского Гулага » и ряд других публикаций . Попробуем осмыслить приводимые в них данные.
3.2. Статистика приговоров
Статистика велась разными ведомствами, и сегодня свести концы с концами непросто. Так, Справка Спецотдела МВД СССР о количестве арестованных и осужденных органами ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ СССР, составленная полковником Павловым 11 декабря 1953 г. (далее – справка Павлова), дает следующие цифры: за период 1937-1938 гг. указанными органами было арестовано 1 575 тыс. человек, из них за контрреволюционные преступления 1 372 тыс., причем осуждено было 1 345 тыс., в том числе приговорено к высшей мере наказания 682 тыс. Аналогичные показатели за 1930-1936 гг. составили 2 256 тыс., 1 379 тыс., 1 391 тыс. и 40 тыс. человек. Всего же за период с 1921 по 1938 гг. было арестовано 4 836 тыс. человек, из них за контрреволюционные преступления 3 342 тыс., и было осуждено 2 945 тыс., в том числе приговорено к расстрелу 745 тыс. человек. С 1939 по середину 1953 г. за контрреволюционные преступления было осуждено 1 115 тыс. человек, из них приговорено к расстрелу 54 тыс. Итого всего в 1921-1953 гг. было осуждено по политическим статьям 4 060 тыс., в том числе приговорено к расстрелу 799 тыс.
Однако эти данные касаются только осужденных системой «чрезвычайных» органов, а не всем репрессивным аппаратом в целом. Так, сюда не входят осужденные обычными судами и военными трибуналами разного рода (не только армии, флота и МВД, но и железнодорожного и водного транспорта, а также лагерными судами). Например, весьма значительное расхождение между количеством арестованных и количеством осужденных объясняется не только тем, что некоторых арестованных выпускали на свободу, но и тем, что некоторые из них умирали под пытками, а дела других передавались в обычные суды. Данных, позволяющих судить о соотношении этих категорий, насколько мне известно, нет. Статистику арестов органы НКВД вели лучше, чем статистику приговоров.
Обратим внимание и на то, что в «справке Руденко», цитируемой В.Н. Земсковым, данные о числе осужденных и расстрелянных по приговорам всех видов судов оказываются ниже, чем данные справки Павлова только по «чрезвычайной» юстиции, хотя предположительно справка Павлова была лишь одним из документов, использованных в справке Руденко. Причины подобных расхождений неизвестны. Однако на подлиннике справки Павлова, хранящейся в Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ), к цифре 2 945 тыс. (количество осужденных за 1921-1938 гг.) неизвестной рукой карандашом сделано примечание: «30% угол. = 1 062». «Угол.» - это, конечно, уголовники. Почему 30% от 2 945 тыс. составили 1 062 тыс., можно только гадать. Вероятно, приписка отражала некоторый этап «обработки данных», причем в сторону занижения. Очевидно, что показатель 30% не выведен эмпирически на основе обобщения исходных данных, а представляет собой либо данную высоким чином «экспертную оценку», либо прикинутый «на глазок» эквивалент той цифры (1 062 тыс.), на которую указанный чин считал необходимым уменьшить данные справки. Откуда могла происходить такая экспертная оценка, неизвестно. Возможно, в ней отразилась распространенная среди высоких чинов идеологема, согласно которой и «за политику» у нас фактически осуждали уголовников.
Что касается достоверности статистических материалов, то число осужденных «чрезвычайными» органами в 1937-1938 гг. в целом подтверждается проведенным «Мемориалом» исследованием. Однако известны случаи, когда областные управления НКВД превышали выделенные им Москвой «лимиты» по осуждениям и расстрелам, иногда успев получить санкцию, а иногда не успев. В последнем случае они рисковали нарваться на неприятности и поэтому могли не показывать в своих отчетах результаты излишнего усердия. По приблизительной оценке, таких «непоказанных» случаев могло быть 10-12% от общего числа осужденных . Однако следует учесть, что статистика не отражает повторных судимостей, так что эти факторы вполне могли примерно уравновешиваться.
О числе репрессированных помимо органов ВЧК-ГПУ-НКВД-МГБ позволяет судить статистика, собранная Отделом по подготовке ходатайств о помиловании при Президиуме верховного совета СССР за 1940 – первую половину 1955 гг. («справка Бабухина»). Согласно этому документу, обычными судами, а также военными трибуналами, транспортными и лагерными судами за указанный период было осуждено 35 830 тыс. человек, в том числе 256 тыс. человек приговорено к расстрелу, 15 109 тыс. к лишению свободы и 20 465 тыс. человек к исправительно-трудовым работам и другим видам наказания. Здесь, понятно, речь идет обо всех видах преступлений. 1 074 тыс. человек (3,1%) были приговорены за контрреволюционные преступления – чуть меньше, чем за хулиганство (3,5%), и вдвое больше, чем за тяжелые уголовные преступления (бандитизм, убийство, разбой, грабеж, изнасилование вместе дают 1,5%). Осужденные за воинские преступления составили почти столько же, сколько осужденные по политическим статьям (1 074 тыс. или 3%), причем часть их, вероятно, можно считать политически репрессированными. Расхитители социалистической и личной собственности – включая сюда неизвестное число «несунов» - составили 16,9% осужденных или 6 028 тыс. 28,1% приходится на «другие преступления». Наказания за некоторые из них вполне могли носить характер репрессий – за самовольный захват колхозных земель (от 18 до 48 тысяч случаев в год между 1945 и 1955 гг.), сопротивление власти (по несколько тысяч случаев в год), нарушение крепостнического паспортного режима (от 9 до 50 тысяч случаев в год), невыполнение минимума трудодней (от 50 до 200 тысяч в год) и т.д. Наибольшую же группу составили наказания за самовольный уход с работы – 15 746 тыс. или 43,9%. При этом статистический сборник Верховного Суда 1958 г. говорит о 17 961 тыс. приговоренных по указам военного времени, из которых 22.9% или 4 113 тыс. были приговорены к лишению свободы, а остальные – к штрафам или ИТР. Впрочем, далеко не все приговоренные к небольшим срокам действительно доезжали до лагерей.
Итак, 1 074 тыс. осужденных за контрреволюционные преступления военными трибуналами и обычными судами. Правда, если сложить цифры Отдела судебной статистики Верховного Суда СССР («справка Хлебникова») и Управления военных трибуналов («справка Максимова») за тот же период, то получим 1 104 тыс. (952 тыс. осужденных военными трибуналами и 152 тыс. – обычными судами), но это, конечно же, не очень существенное расхождение. Кроме того, справка Хлебникова содержит указание на еще 23 тыс. осужденных в 1937-1939 гг. С учетом этого совокупный итог справок Хлебникова и Максимова дает 1 127 тыс. Правда, материалы статистического сборника Верховного Суда СССР позволяют говорить (если суммировать разные таблицы) то ли о 199 тыс., то ли о 211 тыс. осужденных обычными судами за контрреволюционные преступления за 1940–1955 гг. и соответственно о 325 или 337 тыс. за 1937-1955 гг., но и это далеко не меняет порядка цифр.
Имеющиеся данные не позволяют в точности определить, сколько из них было приговорено к расстрелу. Обычные суды по всем категориям дел выносили смертные приговоры сравнительно редко (как правило, несколько сот случаев в год, только для 1941 и 1942 гг. речь идет о нескольких тысячах). Даже длительные сроки заключения в большом количестве (в среднем по 40-50 тыс. в год) появляются только после 1947 г., когда ненадолго была отменена смертная казнь и ужесточены наказания за хищения социалистической собственности. О военных трибуналах данных нет, но предположительно по политическим делам они чаще прибегали к суровым наказаниям.
Эти данные показывают, что к 4 060 тыс. осужденных за контрреволюционные преступления органами ЧК-ГПУ-НКВД-МГБ за 1921-1953 гг. следует добавить либо 1 074 тыс. осужденных обычными судами и военными трибуналами за 1940-1955 гг. по справке Бабухина, либо 1 127 тыс. осужденных военными трибуналами и обычными судами (совокупный итог справок Хлебникова и Максимова), либо 952 тыс. осужденных за эти преступления военными трибуналами за 1940-1956 гг. плюс 325 (или 337) тыс. осужденных обычными судами за 1937-1956 гг. (по статистическому сборнику Верховного Суда). Это дает соответственно 5 134 тыс., 5 187 тыс., 5 277 тыс. или 5 290 тыс.
Однако обычные суды и военные трибуналы не сидели, сложа руки, соответственно до 1937 и 1940 гг. Так, были массовые аресты, например, в период коллективизации. Приводимые в «Истории сталинского Гулага » (т.1, с.608-645) и в «Истории Гулага » О.В. Хлевнюка (с.288-291 и 307-319) статистические данные, собранные в середине 50-х гг. не касаются (за исключением данных о репрессированных органами ЧК-ГПУ-НКВД-МГБ) этого периода. Между тем, О.В. Хлевнюк ссылается на хранящийся в ГАРФ документ, где укаывается (с оговоркой о неполноте данных) количество осужденных обычными судами РСФСР в 1930-1932 гг. – 3,400 тыс. человек. Для СССР в целом, по оценке Хлевнюка (c.303)., соответствующий показатель мог составить не менее 5 млн. Это дает приблизительно 1,7 млн. в год, что никак не уступает среднегодовому результату судов общей подсудности 40 - начала 50-х гг. (по 2 млн. в год – но следует учитывать рост численности населения).
Вероятно, количество осужденных за контрреволюционные преступления за весь период с 1921 по 1956 годы едва ли было многим меньше, чем 6 млн., из них едва ли многим меньше 1 млн. (а скорее больше) было приговорено к расстрелу.
Но наряду с 6 млн. «репрессированных в узком смысле слова» имелось немалое количество «репрессированных в широком смысле слова» - прежде всего, осужденных по неполитическим статьям. Невозможно сказать, сколько из 6 млн. «несунов» было осуждено по указам от 1932 и 1947 гг., и сколько из приблизительно 2-3 млн. дезертиров, «захватчиков» колхозных земель, не выполнивших норму трудодней и т.д. следует считать жертвами репрессий, т.е. наказанными несправедливо или несоразмерно тяжести преступления в силу террористического характера режима. Но 18 млн. осужденных по крепостническим указам 1940-1942 гг. все были репрессированными, пусть «только» 4,1 млн. из них были приговорены к лишению свободы и попали если не в колонию или в лагерь, то в тюрьму.
3.2. Население Гулага
К оценке количества репрессированных можно подойти и другим путем – через анализ «населения» Гулага. Принято считать, что в 20-е гг. заключенные по политическим мотивам исчислялись скорее тысячами или немногими десятками тысяч. Примерно столько же было и ссыльных. Годом создания «настоящего» Гулага стал 1929 г. После этого число заключенных быстро перевалило за сотню тысяч и к 1937 г. выросло приблизительно до миллиона. Опубликованные данные показывают, что с 1938 до 1947 гг. оно составляло, с некоторыми колебаниями, около 1,5 млн., а затем перевалило за 2 млн. и в начале 1950-х гг. составило около 2,5 млн. (включая колонии). Однако текучесть лагерного населения (вызванная многими причинами, включая высокую смертность) была весьма велика. Опираясь на анализ данных о поступлении и выбытии узников, Э. Бэкон предположил, что между 1929 и 1953 гг. через Гулаг (включая колонии) прошло около 18 млн. заключенных. К этому надо добавить содержащихся в тюрьмах, которых на каждый отдельный момент было около 200-300-400 тысяч (минимум 155 тыс. в январе 1944 г., максимум 488 тыс. в январе 1941 г.). Значительная часть из них в итоге, вероятно, попадала в Гулаг, но не все. Некоторые освобождались, другие же могли получать незначительные сроки заключения (например, большинство из 4,1 млн. человек, приговоренных к лишению свободы по указам военного времени), так что их не имело смысл направлять в лагеря и, возможно, даже в колонии. Поэтому, вероятно, цифру в 18 млн. следует несколько увеличить (но едва ли более, чем на 1-2 млн.).
Насколько надежна гулаговская статистика? Скорее всего, достаточно надежна, хотя велась она неаккуратно. Факторы, которые могли привести к грубым искажениям как в сторону преувеличения, так и в стороны преуменьшения, примерно уравновешивали друг друга, не говоря уже о том, что, за частичным исключением периода Большого террора, Москва серьезно относилась к экономической роли системы принудительного труда, отслеживала статистику и требовала сокращения весьма высокой смертности среди заключенных. Начальники лагерей должны были быть готовы к проверкам отчетности. Их интерес, с одной стороны, состоял в том, чтобы занизить показатели смертности и побегов, а с другой – не слишком завысить общий контингент, чтобы не получить невыполнимых производственных планов.
Какой процент заключенных может считаться «политическими», как де юре, так и де факто? Э. Эпплбаум по этому поводу пишет: «Хотя действительно миллионы людей были осуждены по уголовным статьям, я не верю, что сколько-нибудь значительную часть от общего числа составляли преступники в каком-либо нормальном смысле слова» (с.539). Поэтому она считает возможным говорить обо всех 18 миллионах как о жертвах репрессий. Но, вероятно, картина все же была более сложной.
Таблица данных о числе заключенных Гулага, приводимая В.Н. Земсковым, дает широкое разнообразие процента «политических» от общего числа заключенных в лагерях. Минимальные показатели (12,6 и 12,8%) относятся у 1936 и 1937 гг., когда волна жертв Большого террора просто не успела докатиться до лагерей. К 1939 г. этот показатель возрос до 34,5%, затем несколько снизился, и с 1943 г. снова стал расти, чтобы достигнуть апогея в 1946 г. (59,2%) и вновь снизиться до 26,9% в 1953 г. Весьма существенно колебался и процент политических заключенных в колониях. Обращает на себя внимание тот факт, что наиболее высокие показатели процента «политических» приходятся на военные и особенно первые послевоенные годы, когда Гулаг несколько обезлюдел в силу особо высокой смертности заключенных, их отправки на фронт и некоторой временной «либерализации» режима. В «полнокровном» Гулаге начала 50-х гг. доля «политических» составляла от четверти до трети.
Если перейти к абсолютным показателям, то обычно политических заключенных было около 400-450 тыс. в лагерях плюс несколько десятков тысяч в колониях. Так было в конце 30 – начале 40-х гг. и вновь в конце 40-х. В начале 50-х численность политических равнялась скорее 450-500 тыс. в лагерях плюс 50-100 тыс. в колониях. В середине 30-х гг. в еще не набравшем силу Гулаге было около 100 тыс. политических заключенных в год, в середине 40-х гг. – около 300 тыс. По данным В.Н. Земскова, по состоянию на 1 января 1951 г. в Гулаге находилось 2 528 тыс. заключенных (в том числе 1 524 тыс. в лагерях и 994 тыс. в колониях). Их них 580 тыс. было «политических» и 1 948 тыс. «уголовных». Если экстраполировать эту пропорцию, то из 18 млн. заключенных Гулага политическими было едва ли более 5 млн.
Но и этот вывод был бы упрощением: ведь часть уголовных все-таки были де факто политическими. Так, среди 1 948 тыс. заключенных, осужденных по уголовным статьям, 778 тыс. были осуждены за хищения социалистической собственности (в огромном большинстве – 637 тыс. - по Указу от 4 июня 1947 г., плюс 72 тыс. – по Декрету от 7 августа 1932 г.), а также за нарушения паспортного режима (41 тыс.), дезертирство (39 тыс.), незаконный переход границы (2 тыс.) и самовольный уход с места работы (26,5 тыс.). В дополнение к этому в конце 30 – начале 40-х гг. обычно имелось около одного процента «членов семей изменников родины» (к 50-м гг. в Гулаге их осталось всего несколько сот человек) и от 8% (в 1934 г.) до 21,7% (в 1939 г.) «социально вредных и социально опасных элементов» (к 50-м гг. их почти не осталось). Все они официально не включались в число репрессированных по политическим статьям. Полтора-два процента заключенных отбывали лагерный срок за нарушение паспортного режима. Осужденные за кражу социалистической собственности, доля которых в населении Гулага составляла 18,3% в 1934 г. и 14,2% в 1936 г., сократилась до 2-3% к концу 30-х гг., что уместно связать с особой ролью преследований «несунов» в середине 30-х гг. Если допустить, что абсолютное количество краж на протяжении 30-х гг. резко не изменилось, и если учесть, что общее количество заключенных к концу 30-х гг. выросло приблизительно втрое по сравнению с 1934 г. и в полтора раза по сравнению с 1936 г., то, возможно, есть основания предположить, что жертв репрессий среди расхитителей социалистической собственности было не менее двух третей.
Если суммировать количество политических заключенных де юре, членов их семей, социально вредных и социально опасных элементов, нарушителей паспортного режима и две трети расхитителей социалистической собственности, то получится, что не менее трети, а иногда свыше половины населения Гулага была фактически политическими заключенными. Э. Эпплбаум права, что «настоящих преступников», а именно осужденных за тяжкие уголовные преступления типа разбоя и убийств, было не так уж много (в разные годы 2-3%), но все же в целом едва ли менее половины заключенных не могут считаться политическими.
Итак, грубая пропорция политических и не политических заключенных в Гулаге – примерно пятьдесят на пятьдесят, причем из числа политических примерно половину или чуть больше (то есть приблизительно четверть или чуть больше от общего количества заключенных) составляли политические де юре, и половину или чуть меньше – политические де факто.
3.3. Как согласуется статистика приговоров и статистика населения Гулага?
Грубый расчет дает примерно такой результат. Из примерно 18 млн. заключенных около половины (примерно 9 млн.) составляли де юре и де факто политические, причем около четверти или чуть больше – де юре политические. Казалось бы, это довольно точно совпадает с данными о количестве приговоренных к лишению свободы по политическим статьям (около 5 млн.). Однако ситуация сложнее.
Несмотря на то, что среднее количество де факто политических в лагерях на отдельный момент примерно ровнялось количеству де юре политических, в целом за весь период репрессий де факто политических должно было быть существенно больше, чем де юре политических, ибо обычно сроки по уголовным делам были значительно короче. Так, около четверти осужденных по политическим статьям были приговорены к срокам заключения от 10 лет и более, и еще около половины – от 5 до 10 лет, в то время как по уголовным делам большинство сроков было меньше 5 лет. Понятно, что разнообразные формы текучести состава заключенных (прежде всего, смертность, включая расстрелы) могли несколько сглаживать это различие. Тем не менее де факто политических должно было быть больше 5 млн.
Как это соотносится с приблизительной оценкой количеству приговоренных к лишению свободы по уголовным статьям по фактически политическим мотивам? 4,1 млн. осужденных по указам военного времени, вероятно, в большинстве своем не доехали до лагерей, но некоторые из них вполне могли доехать до колоний. Зато из 8-9 млн. осужденных за воинские и экономические преступления, а также за разные формы неповиновения властям, большинство до Гулага доехали (смертность на пересылке была, предположительно, довольно высокой, но сколько-нибудь точных оценок ее не существует). Если верно, что около двух третей из этих 8-9 млн. были фактически политическими заключенными, то вместе с доехавшими до Гулага осужденными по указам военного времени это дает, вероятно, не менее 6-8 млн.
Если эта цифра была ближе к 8 млн., что лучше согласуется с нашими представлениями о сравнительной длительности сроков заключения по политическим и уголовным статьям, то следует предположить, что либо оценка общего населения Гулага за период репрессий в 18 млн. является несколько заниженной, либо оценка общего числа де юре политических заключенных в 5 млн. является несколько завышенной (возможно, оба эти предположения в некоторой степени правильны). Однако цифра в 5 млн. политических заключенных, казалось бы, точно совпадает с итогом наших подсчетов общего количества приговоренных к заключению по политическим статьям. Если же в действительности де юре политических заключенных было меньше 5 млн., то это, скорее всего, означает, что по военным преступлениям было вынесено гораздо больше смертных приговоров, чем мы предположили, а также и то, что гибель на пересылке была особенно частой участью именно де юре политических заключенных.
Вероятно, разрешить подобные сомнения можно только на основе дальнейших архивных изысканий и хотя бы выборочного исследования «первичных» документов, а не только статистических источников. Как бы то ни было, порядок величин очевиден – речь идет о 10-12 млн. осужденных по политическим статьям и по уголовным статья, но по политическим мотивам. К этому надо добавить приблизительно миллион (а возможно, и больше) расстрелянных. Это дает 11-13 млн. жертв репрессий.
3.4. Всего репрессированных было…
К 11-13 млн. расстрелянных и заключенных в тюрьмы и лагеря следует добавить:
Около 6-7 млн. спецпереселенцев, включая сюда более 2 миллионов «кулаков», а также «подозрительные» этнические группы и целые народы (немцы, крымские татары, чеченцы, ингуши и т.д.), равно как и сотни тысяч «социально чуждых», высланных с захваченных в 1939-1940 гг. территорий и т.д. ;
Около 6-7 млн. крестьян, погибших в результате искусственно организованного голода начала 30-х гг.;
Около 2-3 млн. крестьян, покинувших свои деревни в ожидании раскулачивания, нередко деклассированных или в лучшем случае активно включившихся в «строительство коммунизма»; количество погибших среди них неизвестно (O.V. Khlevniuk. С.304);
14 миллионов получивших приговоры к ИТР и штрафам по указам военного времени, а также большинство из тех 4 млн., которые по этим указам получили небольшие сроки заключения, предположительно отбыли их в тюрьмах и поэтому не были учтены в статистике населения Гулага; в целом эта категория, вероятно, добавляет не менее 17 млн. жертв репрессий;
Несколько сот тысяч арестованных по политическим обвинениям, однако по разным причинам оправданных и не арестовывавшихся впоследствии;
До полумиллиона военнослужащих, попавших в плен и после освобождения прошедших через фильтрационные лагеря НКВД (но не осужденных);
Несколько сот тысяч административно ссыльных, часть которых была впоследствии арестована, но далеко не все (O.V. Khlevniuk. С.306).
Если последние три категории вместе взятые оценить приблизительно в 1 млн. человек, то общее количество хотя бы приблизительно учитываемых жертв террора составит для периода 1921-1955 гг. 43-48 млн. человек. Однако это не все.
Красный террор начался не в 1921 г., да и закончился не в 1955. Правда, после 1955 г. он был сравнительно вялотекущим (по советским масштабам), но все-таки количество пострадавших от политических репрессий (подавления массовых беспорядков, борьбы с инакомыслящими и т.д.) после ХХ съезда исчисляется пятизначной цифрой. Наиболее значительная волна постсталинских репрессий имела место в 1956-69 гг. Период революции и гражданской войны был менее «вегетарианским». Сколько-нибудь точных цифр здесь не существует, однако предполагается, что речь едва ли может идти о менее чем одном миллионе жертв – считая погибших и репрессированных в ходе подавления многочисленных народных восстаний против советской власти, но не считая, разумеется, вынужденных эмигрантов. Вынужденная эмиграция, впрочем, имела место и после Второй мировой войны, и в каждом случае она исчислялась семизначной цифрой.
Но и это не все. Не поддается сколько-нибудь точному учету число людей, потерявших работу и ставших изгоями, но счастливо избежавших худшей участи, равно как и людей, мир которых обрушился в день (или чаще в ночь) ареста близкого человека. Но «не поддается учету» вовсе не означает, что таковых не было. К тому же по поводу последней категории можно высказать некоторые соображения. Если количество репрессированных по политическим статьям оценить в 6 млн. человек и если считать, что лишь в меньшинстве семей был расстрелян или попал в заключение более чем один человек (так, доля «членов семьи изменников родины» в населении Гулага, как мы уже отмечали, не превышала 1%, в то время как долю самих «изменников» мы приблизительно оценили в 25%), то речь должна идти еще о нескольких миллионах пострадавших.
В связи с оценкой количества жертв репрессий следует остановиться и на вопросе о погибших во время Второй мировой войны. Дело в том, что эти категории отчасти перекрещиваются: речь прежде всего идет о людях, погибших в ходе боевых действий в результате террористической политики советской власти. Те, кто был осужден органами военной юстиции, уже учтены в нашей статистике, но были и такие, которых командиры всех рангов приказывали расстрелять без суда или даже лично расстреливали, исходя из своего понимания военной дисциплины. Примеры, вероятно, известны всем, а количественных оценок здесь не существует. Мы здесь не затрагиваем проблему оправданности чисто военных потерь – бессмысленные лобовые атаки, до которых были охочи многие прославленные полководцы сталинского розлива, тоже были, конечно, проявлением полного пренебрежения государства к жизни граждан, однако учитывать их последствия, естественно, приходится по разряду военных потерь.
Общее число жертв террора за годы советской власти можно, таким образом, приблизительно оценить в 50-55 млн. человек. Огромное большинство из них приходится, естественно, на период до 1953 г. Поэтому если бывший председатель КГБ СССР В.А. Крючков, с которым солидаризировался В.Н. Земсков, не слишком (всего на 30%, в сторону занижения, разумеется) искажал данные о количестве арестованных в период Большого террора, то в общей оценке масштаба репрессий А.И. Солженицын был, увы, ближе к истине.
Кстати, интересно, почему В.А. Крючков говорил о миллионе, а не о полутора миллионах репрессированных в 1937-1938 гг.? Может быть, он не столько боролся за улучшение показателей террора в свете перестройки, сколько просто разделял вышеупомянутую «экспертную оценку» анонимного читателя «справки Павлова», убежденного, что 30% «политических» на самом деле уголовники?
Выше мы сказали, что количество расстрелянных составило едва ли меньше миллиона человек. Однако если говорить о погибших в результате террора, то мы получим иную цифру: смерть в лагерях (не менее полумиллиона только за 1930-е гг. – см. O.V. Khlevniuk. С. 327) и на пересылке (что не поддается исчислению), гибель под пытками, самоубийства ожидавших ареста, гибель спецпереселенцев от голода и болезней как в местах поселений (где в 1930-е гг. погибло около 600 тыс. кулаков - см. O.V. Khlevniuk. С.327), так и на пути к ним, расстрелы «паникеров» и «дезертиров» без суда и следствия, наконец, гибель миллионов крестьян в результате спровоцированного голода, - все это дает цифру едва ли меньшую, чем 10 млн. человек. «Формальные» репрессии были лишь надводной частью айсберга террористической политики советской власти.
Некоторые читатели – и, конечно же, историки – задаются вопросом, какой процент населения составили жертвы репрессий. О.В. Хлевнюк в указанной выше книге (С.304) применительно к 30-м гг. говорит о том, что среди взрослого населения страны пострадал каждый шестой. Однако он исходит из оценки общей численности населения по переписи 1937 г., не учитывая того факта, что общее количество людей, проживавших в стране на протяжении десяти лет (и тем более на протяжении всего почти более чем тридцатипятилетнего периода массовых репрессий с 1917 по 1953 гг.) было большим, чем количество проживавших в ней на каждый отдельный момент.
Как можно оценить совокупное население страны в 1917-1953 гг.? То, что сталинские переписи населения не вполне надежны, хорошо известно. Тем не менее, для нашей цели – приблизительной оценки масштаба репрессий – они служат достаточным ориентиром. Перепись 1937 г. дает цифру 160 млн. Вероятно, эту цифру можно принять за «среднее» население страны в 1917-1953 гг. 20-е – первая половина 30-х гг. характеризовались «естественным» демографическим ростом, существенно превышавшим потери в результате войн, голода и репрессий. После 1937 г. рост также имел место, в том числе и за счет присоединения в 1939-1940 гг. территорий с населением в 23 млн. человек, однако репрессии, массовая эмиграция и военные потери в большей степени уравновешивали его.
Для того, чтобы перейти от «среднего» числа единовременно проживавших в стране к общему числу проживавших в ней за определенный период, необходимо добавить к первому числу среднегодовой показатель рождаемости, помноженный на количество составляющих этот период лет. Уровень рождаемости, что и понятно, варьировал весьма значительно. В условиях традиционного демографического режима (характеризующегося преобладанием многодетных семей) он обычно составляет 4% в год от общего числа населения. Большинство населения СССР (Средняя Азия, Кавказ, да и собственно российская деревня) жили еще в значительной степени в условиях такого режима. Однако в некоторые периоды (годы войн, коллективизации, голода) даже для этих районов показатель рождаемости должен был быть несколько ниже. В годы войны он составлял около 2% в среднем по стране. Если оценить его в 3-3,5% в среднем по периоду и умножить на количество лет (35), то получится, что средний «единовременный» показатель (160 млн.) надо увеличить в два с небольшим раза. Это дает около 350 млн. Иными словами, за период массовых репрессий с 1917 по 1953 гг. от террора пострадал каждый седьмой житель страны, включая несовершеннолетних (50 из 350 млн.). Если совершеннолетние составляли менее двух третей от общего населения (100 из 160 млн., по переписи 1937 г.), а среди 50 млн. учтенных нами пострадавших от репрессий их было «всего» нескольких миллионов, то получается, что по крайней мере каждый пятый взрослый был жертвой террористического режима.
4. Что все это значит сегодня?
Нельзя сказать, что сограждане плохо информированы о массовых репрессиях в СССР. Ответы на вопрос нашей анкеты о том, как можно оценить количество репрессированных, распределились так:
- меньше 1 млн. человек – 5,9%
- от 1 до 10 млн. человек – 21,5%
- от 10 до 30 млн. человек – 29,4%
- от 30 до 50 млн. человек – 12,4%
- свыше 50 млн. человек – 5,9%
- затрудняюсь ответить – 24,8%
Как видим, большинство респондентов не сомневаются в том, что репрессии были масштабными. Правда, каждый четвертый респондент склонен искать объективные причины репрессий. Это, конечно, не значит, что такие респонденты готовы снять всякую ответственность с палачей. Но вряд ли они готовы и однозначно осудить этих последних.
В современном российском историческом сознании весьма заметно стремление к «объективному» подходу к прошлому. Это не обязательно плохо, однако слово «объективный» мы не случайно взяли в кавычки. Дело не в том, что полная объективность едва ли достижима в принципе, а в том, что призыв к ней может означать весьма разные вещи – от честного желания добросовестного исследователя – и любого заинтересованного человека – разобраться в том сложном и противоречивом процессе, который мы называем историей, до раздраженной реакции посаженного на нефтяную иглу обывателя на любые попытки смутить его душевный покой и заставить задуматься о том, что в наследство ему достались не только обеспечивающие его – увы, непрочное – благополучие ценные ископаемые, но и нерешенные политические, культурные и психологические проблемы, порожденные семидесятилетним опытом «бесконечного террора», его собственная душа, заглянуть в которую он опасается – возможно, не без оснований. И, наконец, призыв к объективности может скрывать трезвый расчет правящих элит, которые осознают свою генетическую связь с советскими элитами и вовсе не склонны «позволить низам подряд всем заниматься критиканством».
Возможно, не случайно, что фраза из нашей статьи, вызвавшая негодование читателей, касается не просто оценки репрессий, но оценки репрессий в сопоставлении с войной. Миф о «Великой Отечественной войне» в последние годы, как некогда в эпоху Брежнева, вновь стал главным объединительным мифом нации. Однако по своему генезису и функциям этот миф в значительной степени является «заградительным мифом», пытающимся подменить трагическую память о репрессиях столь же трагической, но все-таки отчасти и героической памятью о «всенародном подвиге». Мы не будем здесь вдаваться в обсуждение памяти о войне . Подчеркнем только, что война не в последнюю очередь являлась звеном в цепи преступлений, совершенных советской властью против собственного народа, каковой аспект проблемы почти совершенно затемнен сегодня «объединительной» ролью мифа о войне.
Многие историки считают, что нашему обществу необходима «клиотерапия», которая избавит его от комплекса неполноценности и убедит его в том, что «Россия – нормальная страна». Такой опыт «нормализации истории» - отнюдь не уникально-российская попытка создать наследникам террористического режима «позитивный образ себя». Так, в Германии предпринимались попытки доказать, что фашизм надо рассматривать «в его эпохе» и в сравнении с другими тоталитарными режимами, чтобы показать относительность «национальной вины» немцев, - как если бы тот факт, что убийц больше одного, оправдывал их. В Германии, однако, такую позицию занимает значительное меньшинство общественного мнения, тогда как в России она за последние годы стала преобладающей. Назвать Гитлера в числе симпатичных деятелей прошлого в Германии решатся единицы, в то время как в России, по данным нашего опроса, каждый десятый респондент называет Сталина в числе симпатичных ему исторических персонажей, и 34,7% считает, что он сыграл положительную или скорее положительную роль в истории страны (и еще 23,7% находят, что «сегодня трудно дать однозначную оценку»). О близких – и даже еще более положительных – оценках соотечественниками роли Сталина говорят другие опросы последнего времени.
Российская историческая память сегодня отворачивается от репрессий – но это, увы, вовсе не означает, что «прошлое прошло». Структуры российской повседневности в немалой мере воспроизводят формы социальных отношений, поведения и сознания, пришедшие из имперского и советского прошлого. Это, похоже, не по душе большинству респондентов: все более и более проникающиеся гордостью за свое прошлое, они достаточно критически воспринимают настоящее. Так, на вопрос нашей анкеты, уступает ли современная Россия Западу по уровню культуры или превосходит его, второй вариант ответа выбрали только 9,4%, тогда как аналогичный показатель для всех предшествующих исторических эпох (включая Московскую Русь советский период) колеблется от 20 до 40%. Сограждане, вероятно, не дают себе труда задуматься о том, что «золотой век сталинизма», равно как и последующий, пусть несколько более блеклый период советской истории, может иметь какое-то отношение к тому, что их не устраивает в нашем обществе сегодня. Обратиться к советскому прошлому, чтобы преодолеть его, можно лишь при условии, что мы готовы увидеть следы этого прошлого в самих себе и признать себя наследниками не только славных деяний, но и преступлений предков.
КАКОВЫ МАСШТАБЫ «СТАЛИНСКИХ РЕПРЕССИЙ»?
Вступление — Сколько всего репрессировано — Количество заключенных — Сколько среди заключенных было «политических» — Смертность среди заключенны
Всевозможные разоблачители «преступлений Сталина», начиная от А. Солженицына с Э. Радзинским и кончая Р. Конквистом, называют совершенно фантастическое количество «жертв репрессий»: 60, 80, наконец, 100 миллионов погибших . Впрочем, и это еще не предел. Недавно в выступлении Юрия Карякина речь шла уже о 120 миллионах. В абсурдности этих цифр легко убедиться. Достаточно открыть любой демографический справочник и произвести несложные расчеты. А для тех, кому лень это сделать, приведем небольшой наглядный пример.
По данным переписи населения, проведенной в январе 1959 года , численность населения СССР составила 208.827 тысяч человек.
К концу 1913 года в тех же границах проживало 159.153 тысячи человек (1).
Таким образом, средний ежегодный прирост населения нашей страны
в период с 1914 по 1959 год составил 0,60%.
Для сравнения приведем данные о том, как росло в этот период население Англии, Франции и Германии ― стран, также принявших активное участие в обеих мировых войнах (2).
1913 1959 Ежегодный прирост
РОССИЯ 160 млн. 210 млн 0,60
1920, тыс. 1960,тыс. ежегодный прирост, %
Англия 43718 52559 0,46
Франция 38750 45684 0,41
Германия 61794 72664 0,41
(ГДР: 17241, Зап. Берлин: 2199, ФРГ: 53224)
Итак, что же мы видим? Темпы прироста населения в сталинском СССР почти в полтора раза выше, чем в «западных демократиях», хотя для этих стран мы исключили крайне неблагоприятные в демографическом отношении годы 1-й мировой войны.
Может ли быть такое, если бы при Сталине уничтожили половину населения страны (100 млн.) или хотя бы треть (60 млн.)?
Почти все публикации, затрагивающие вопрос о количестве репрессированных, можно отнести к двум группам. В первую из них входят произведения обличителей «тоталитарного режима», называющих астрономические многомиллионные цифры расстрелянных и посаженных. При этом «правдоискатели» упорно стараются не замечать архивных данных , в том числе и опубликованных, делая вид, что их не существует. Однако уже давно известно, что помимо «воспоминаний очевидцев» существует масса документальных источников . В фондах Центрального государственного архива Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР (ЦГАОР СССР) выявлено несколько тысяч единиц хранения документов , относящихся к деятельности ГУЛАГа.
Изучив архивные документы, исследователь с удивлением обнаруживает, что масштабы репрессий, о которых мы «знаем» благодаря СМИ, не просто расходятся с действительностью, а завышены в десятки раз. После этого он оказывается перед мучительной дилеммой: профессиональная этика требует опубликовать найденные данные, с другой стороны ― ему не хочется при этом прослыть защитником Сталина. Результатом обычно становится некая «компромиссная» публикация, содержащая как стандартный набор антисталинских эпитетов и реверансов в адрес Солженицына и Ко, так и сведения о количестве репрессированных, которые, в отличие от публикаций из первой группы, не взяты с потолка и не высосаны из пальца, а подтверждены документами из архивов.
Сколько всего репрессировано
В связи с поступающими в ЦК КПСС сигналами от ряда лиц о незаконном осуждении за контрреволюционные преступления в прошлые годы Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами и в соответствии с вашим указанием о необходимости пересмотреть дела на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления и ныне содержащихся в лагерях и тюрьмах, докладываем: за время с 1921 года по настоящее время за контрреволюционные преступления
было осуждено 3.777.380 человек, в том числе
к ВМН (к расстрелу — НМ) — 642.980 человек ,
Из общего количества осужденных, ориентировочно, осуждено:
2.900.000 человек — Коллегией ОГПУ, тройками НКВД и Особым совещанием и
877.000 человек — судами, военными трибуналами, Спецколлегией и Военной коллегией.
Следует отметить, что созданным на основании Постановления ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 года Особым совещанием при НКВД СССР, которое просуществовало до 1 сентября 1953 года ,
было осуждено 442.531 человек, в том числе
к ВМН — 10.101 человек ,
к лишению свободы — 360.921 человек,
к другим мерам наказания (зачет времени нахождения под стражей, высылка за границу , принудительное лечение) — 3.970 человек …
Генеральный прокурор Р. Руденко
Министр внутренних дел С. Круглов
Министр юстиции К.Горшенин
Итак, как явствует из приведенного документа, всего с 1921 по начало 1954 года по политическим обвинениям было приговорено %
к смертной казни 642.980 человек ,
Следует также иметь в виду, что не все приговоры приводились в исполнение. Например, с 15 июля 1939 по 20 апреля 1940 г. за дезорганизацию лагерной жизни и производства был приговорен к высшей мере наказания 201 заключенный , однако потом части из них смертная казнь была заменена заключением на сроки от 10 до 15 лет (3). В лагерях содержалось заключенных , осужденных к высшей мере с заменой лишением свободы: в 1934 ― 3849, в 1935 ― 5671 , в 1936 ― 7303, в 1937 ― 6239, в 1938 ― 5926 , в 1939 ― 3425, в 1940 ― 40374.
Количество заключенных
«А вы уверены, что информация из этой докладной записки соответствует действительности?», - воскликнет скептически настроенный читатель. Что ж, обратимся к более подробной статистике, тем более что, вопреки уверениям записных «борцов с тоталитаризмом», такие данные не только имеются в архивах, но и неоднократно публиковались.
Начнем с данных о количестве заключенных в лагерях ГУЛАГа. Напомню, что осужденные на срок свыше 3 лет, как правило, отбывали наказание в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ), а осужденные на малые сроки — в исправительно-трудовых колониях (ИТК).
Однако тех, кто привык принимать опусы Солженицына и ему подобных за Священное писание, зачастую не убеждают даже прямые ссылки на архивные документы. «Это документы НКВД, а следовательно, они фальсифицированные. — заявляют они. — Откуда взялись те цифры, которые в них приводятся?». Два конкретных примера, откуда берутся «эти цифры». Итак, год 1935-й:
Год Заключенных Год Заключенных Год Заключенных
1930 179.000 1936 839.406 1942 1.415.596 1948 1.108.057
1931 212.000 1937 820.881 1943 983.974 1949 1.216.361
1932 268.700 1938 996.367 1944 663.594 1950 1.416.300
1933 334.300 1939 1.317.195 1945 715.505 1951 1.533.767
1934 510.307 1940 1.344.408 1946 746.871 1952 1.711.202
1935 725.483 1941 1.500.524 1947 808.839 1953 1.727.970
Лагеря НКВД, их хозяйственная специализация
Лагерь Хозяйственная специализация Численность з/к
ДМИТРОВЛАГ Строит-во канала «Москва-Волга» 192.649
БАМЛАГ Строит-во вторых путей Забайкальской
и Уссурийской ж.д. и Байкало-Амурской магистрали 153.547
Беломоро-Балтийский комбинат . Обустройство Беломор. канала 66.444
СИБЛАГ Строит-во Горно-Шорской ж. д.;
добыча угля на шахтах Кузбасса; строительство Чуйского и Усинского трактов;
предоставление рабочей силы Кузнецкому металлургическому комбинату,
Новсиблесу и др.; собственные свиносовхозы 61.251
ДАЛЬЛАГ (позднее -Владивостоклаг) Строительство железной дороги
«Волочаевка-Комсомольск»; добыча угля на рудниках «Артем» и
«Райчиха»; строительство Седанского водопровода и нефтехранилищ
«Бензостроя»; строительные работы «Дальпромстроя», «Комитета резервов»,
авиастройки №126; рыбные промыслы 60.417
СВИРЛАГ. Заготовка дров и делового леса для Ленинграда 40.032
СЕВВОСТЛАГ Трест «Дальстрой», работы на Колыме 36.010
ТЕМЛАГ, Мордовская АССР Заготовка дров и делового леса для Москвы 33.048
САЗЛАГ (Среднеазиатский) Предоставление рабсилы Текстильстрою, Чирчикстрою, Шахрудстрою, Хазарбахстрою, Чуйскому новлубтресту, совхозу «Пахта-Арал»; собственные хлопковые совхозы 26.829
Карагандинский лагерь (Карлаг) Животноводческие совхозы 25.109
Ухтпечлаг. Работы Ухто-Печорского треста: добыча угля,
нефти, асфальта, радия и др. 20.656
Прорвлаг (позднее -Астраханлаг) Рыбная промышленность 10.583
Саровский лагерь НКВД Лесозаготовки и лесопиление 3.337
Вайгач. Добыча цинка, свинца, платинового шпата 1.209
Охунлаг. Дорожное строительство 722
В пути следования в лагеря 9.756
Итого 741.599
1939
Численность заключенных в лагерях НКВД
Таблицу см. в книге
Итого 1.317.195
Однако, как я уже писал выше, помимо ИТЛ существовали еще и ИТК — исправительно-трудовые колонии. До осени 1938 года они вместе с тюрьмами находились в подчинении Отдела мест заключений (ОМЗ) НКВД. Поэтому за 1935-1938 годы удалось пока найти только совместную статистику:
Год Заключенных Год Заключенных Год Заключенных
1930 179.000 1936 839.406 1942 1.415.596 1948 1.108.057
1931 212.000 1937 820.881 1943 983.974 1949 1.216.361
1932 268.700 1938 996.367 1944 663.594 1950 1.416.300
1933 334.300 1939 1.317.195 1945 715.505 1951 1.533.767
1934 510.307 1940 1.344.408 1946 746.871 1952 1.711.202
1935 725.483 1941 1.500.524 1947 808.839 1953 1.727.970
Год Заключенных
C 1939 года ИТК находились в ведении ГУЛАГа, а тюрьмы в ведении Главного тюремного управления (ГТУ) НКВД.
Год Заключенных Год Заключ. Год Заключенных
1939 335.243 1944 516.225 1949 1.140.324
1940 315.584 1945 745.171 1950 1.145.051
1941 429.205 1946 956.224 1951 994.379
1942 361.447 1947 912.704 1952 793.312
1943 500.208 1948 1.091.478 1953 740.554
Количество заключенных в тюрьмах (10 )
МАРТ: 350.538 190.266 487.739 277.992 235.313 155.213 279.969 261.500 306.163 275.850
МАЙ 281.891 195.582 437.492 298.081 237.246 177.657 272.113 278.666 323.492 256.771
ИЮЛЬ 225.242 196.028 332.936 262.464 248.778 191.309 269.526 268.117 326.369 239.612
СЕНТЯБРЬ: 185.514 217.819 216.223 217.327 196.119 218.245 263.819 253.757 360.878 228.031
ДЕКАБРЬ 178.258 401.146 229.217 201.547 170.767 267.885 191.930 259.078 349.035 228.258
186.278 434.871 247.404 221.669 171.708 272.486
235.092 290.984 284.642 230.614
Сведения в таблице даны на середину каждого месяца. Кроме того, опять-таки для особо упертых антисталинистов, отдельным столбцом даны сведения на 1 января каждого года (выделены красным), взятые из статьи А.Кокурина, размещенной на сайте «Мемориала». В этой статье, помимо прочего, указаны ссылки на конкретные архивные документы. Кроме того, желающие могут прочесть статью того же автора в журнале «Военно-исторический архив» (11).
СВОДНАЯ ТАБЛИЦА
численности заключенных в СССР при Сталине:
Год Заключенных
1935 1936 1937 1938 1939
965.742 1.296.494 1.196.369 1.881.570 2.004.946
Год Заключенных
1940 1941 1942 1943 1944
1.846.270 2.400.422 2.045.575 1.721.716 1.331.115
Год Заключенных
1945 1946 1947 1948 1949
1.736.186 1.948.241 2.014.678 2.479.909 2.587.732
Год Заключенных
1950 1951 1952 1953
2.760.095 2.692.825 2.657.128 2.620.814
Нельзя сказать, что эти цифры являются каким-то откровением. Начиная с 1990 года, такого рода данные приводились в целом ряде публикаций. Так, в статье Л. Ивашова и А. Емелина, опубликованной в 1991 году, утверждается, что общее количество заключенных в лагерях и колониях
на 1.03. 1940 г. составляло 1.668.200 человек ,
на 22.06.1941 г. — 2,3 млн.(12);
на 1.07.1944 г. — 1,2 млн.(13).
В. Некрасов в своей в книге «Тринадцать «железных» наркомов» сообщает, что
«в местах лишения свободы»
в 1933 году находилось 334 тыс. заключенных,
в 1934 — 510 тыс., в 1935 — 991 тыс.,
в 1936 — 1296 тыс.14;
По данным А. Кокурина и Н. Петрова (особенно показательным, поскольку оба автора связаны с обществом «Мемориал», а Н.Петров даже является сотрудником «Мемориала»), на 1.07. 1944 г . в лагерях и колониях НКВД содержалось около 1,2 млн . заключенных (17), а в тюрьмах НКВД на ту же дату — 204. 290 (18).
На 30.12.1945 г. в исправительно-трудовых лагерях НКВД содержалось около 640 тыс. заключенных, в исправительно-трудовых колониях — около 730 тыс., в тюрьмах — около 250 тыс., в КПЗ — около 38 тыс., в колониях для несовершеннолетних — около 21 тыс., в спецлагерях и тюрьмах НКВД в Германии — около 84 тыс. (19).
Наконец, вот данные о численности заключенных в местах лишения свободы, подчиненных территориальным органам ГУЛАГа, взятые непосредственно с уже упоминавшегося сайта «Мемориала»:
январь 1935 307.093
январь 1937 375.376
1.01.1939 381.581
1.01.1941 434.624
1.01.1945 745.171
1.01.1949 1.139.874
Итак, подведем итог. За всё время правления Сталина количество заключенных, одновременно находящихся в местах лишения свободы, никогда не превышало 2 миллионов 760 тысяч (естественно, не считая германских, японских и прочих военнопленных). Таким образом, ни о каких «десятках миллионов узников ГУЛАГа» не может быть и речи.
Количество заключенных на душу населения .
На 1 января 1941 года, как видно из приводившейся выше таблицы, общее число заключенных в СССР составило 2.400.422 человека. Точная численность населения СССР на этот момент неизвестна, но обычно оценивается в 190-195 миллионов .
Получаем от 1230 до 1260 заключенных на каждые 100 тысяч населения.
В январе 1950 года численность заключенных в СССР составляла 2.760.095 человек. Это максимальный показатель за все время правления Сталина . Население СССР на этот момент насчитывало 178 миллионов 547 тысяч (20).
Получаем 1546 заключенных на 100 тысяч населения.
Теперь рассчитаем аналогичный показатель для современных США .
В настоящее время там существуют два вида мест лишения свободы:
jail — приблизительный аналог наших изоляторов временного содержания, в jail содержатся подследственные, а также отбывают наказание осужденные на небольшие сроки, и
prison — собственно тюрьма.
На середину 1998 г. (когда данная статья была впервые опубликована) на 100 тысяч американского населения приходилось 693 заключенных . На конец 1999 года в prisons содержалось 1.366.721 человек, в jails — 687.973 (см.: сайт Бюро юридической статистики), что в сумме дает 2.054.694. Население США на конец 1999 год — примерно 275 млн. (см.: население США), следовательно, получаем 747 заключенных на 100 тысяч населения.
Средний ежегодный в 1990-1998 гг. прирост числа обитателей составлял в jails — 4,9%, в prisons — 6,9%. Итак, на конец 1999 года этот показатель в США вдвое меньше, чем в СССР при Сталине , но ведь не вдесятеро. А если учесть темпы роста этого показателя, то, глядишь, лет через десять США догонят и перегонят сталинский СССР.
Кстати, тут в одной интернетовской дискуссии была высказано возражение — дескать, эти цифры включают всех арестованных американцев, в том числе и тех, кто задержан на несколько дней. Еще раз подчеркну — к концу 1999 года в США имелось 2 с лишним миллиона заключенных, которые отбывают срок или находятся в предварительном заключении. Что же касается арестов, то их в 1998 году было произведено 14,5 миллионов (см.: отчет ФБР).
Теперь пару слов об общем количестве побывавших при Сталине в местах заключения. Разумеется, если взять приведенную выше таблицу и просуммировать строки, то результат получится неверным, так как большинство заключенных ГУЛАГа были осуждены на срок больше года. Однако в известной степени оценить цифру прошедших через ГУЛАГ позволяет следующая записка (21):
Начальнику ГУЛАГа МВД СССР генерал-майору Егорову С.Е.
Всего в подразделениях ГУЛАГа хранится 11 миллионов единиц архивных материалов, из них 9,5 миллионов составляют личные дела заключенных.
Начальник секретариата ГУЛАГа МВД СССР. Майор Подымов
Сколько среди заключенных было «политических»?
В корне неверно полагать, что большинство сидевших при Сталине были «жертвами политических репрессий»:
Число осужденных за контрреволюционные и другие
особо опасные государственные преступления (22)
Годы 1921 по 1953 высшая мера, лагеря, колонии и тюрьмы, ссылка и высылка прочие меры всего осуждено %
Итого 799 455 2 634 397 413 512 215 942 4 060306
высшая мера 799 455
лагеря, колонии и тюрьмы 2 634 397
прочие меры 215 942
Всего осуждено 4 060 306
Под «прочими мерами» имеется в виду зачет времени нахождения под стражей, принудительное лечение и высылка за границу.
За 1953 год приведены сведения только за первое полугодие.
Из этой таблицы следует, что «репрессированных» было несколько больше, чем указано в приведенной выше докладной на имя Хрущева — 799.455 осужденных к высшей мере вместо 642.980 и 2.634.397 приговоренных к заключению вместо 2.369.220. Однако разница эта относительно невелика -- цифры одного порядка.
Кроме того, есть еще один момент ― очень даже возможно, что в приведенную таблицу «затесалось» изрядное количество уголовников. Дело в том, что на одной из хранящихся в архиве справок, на основании которых составлена эта таблица, имеется карандашная помета:
«Всего осужденных за 1921–1938 гг. - 2 944879 чел., из них 30% (1 062 тыс.) — уголовники» (23). В таком случае общее количество «репрессированных» не превышает 3 миллионов. Однако чтобы окончательно прояснить этот вопрос, необходима дополнительная работа с источниками».
ПРОЦЕНТ «репрессированных» от общего количества обитателей ГУЛАГа:
Состав лагерей ГУЛАГа НКВД за контрреволюционные преступления (240)
Год количество % ко всему составу лагерей
1939 34.5
1940 33.1
1941 28.7
1942 29.6
1943 35.6
1944 40.7
1945 41.2
1946 59.2
1947 54.3
1948 38.0
1949 34.9
* В лагерях и колониях.
Состав обитателей ГУЛАГа в некоторые моменты его существования.
Состав заключенных ИТЛ по инкриминируемым преступлениям
Инкриминируемые преступления Численность %
Контрреволюционные преступления 417381 32,87
в том числе:
троцкисты, зиновьевцы, правые 17 621 1,39
измена Родине 1 473 0,12
террор 12 710 1,00
диверсия 5 737 0,45
шпионаж 16 440 1,29
вредительство 25 941 2,04
руковод. контррев. организаций 4 493 0,35
антисоветская агитация 178 979 14,10
прочие контррев. преступления 133 423 10,51
члены семей изменников Родине 13 241 1,04
без указаний 7 323 0,58
Особо опасные преступления
против порядка управления 46374 3,65
в том числе:
бандитизм и разбой 29514 2,32
перебежчики 13924 1,10
другие преступления 2936 0,23
Иные преступления
против порядка управления 182421 14,37
в том числе:
хулиганство 90291 7,11
спекуляция 31652 2,50
нарушение закона о паспортизации 19747 1,55
другие преступления 40731 3,21
Расхищение соцсобственности Кол–во %%
Должностные и хозяйственные преступления 96193 7,58
Преступления против личности 66708 5,25
Имущественные преступления 152096 11,98
Соц. вредный и социально опасный элемент 2 20835 17,39
Воинские преступления 11067 0,87
Прочие преступления 41706 3,29
Без указаний 11455 0,90
Итого 1269785 100,00
СПРАВКА о численности осужденных за контрреволюционные преступления и бандитизм,содержащихся в лагерях и колониях МВД по состоянию на 1 июля 1946 г.(26)
По характеру преступления В лагерях В колониях % Всего %
Общее число осужденных 616.731 755.255 1.371.986
Из них за контрреволюционные преступления, 354.568 26 %
в том числе :
58–1. Измена Родине (ст. 58-1)
Шпионаж (58-6)
Терроризм
Вредительство (58-7)
Диверсии (58-9)
К-р саботаж (58-14)
Участие в антисоветском заговоре (58 — 2, 3, 4, 5, 11)
Антисоветская агитация (58 -10)
Политический бандитизм (58-2, 5, 9)
Нелегальный переход границы
Контрабанда
Члены семей изменников Родине
Социально-опасные элементы
Начальник ОУРЗ ГУЛАГа МВД СССР Алешинский
Пом. начальника ОУРЗ ГУЛАГа МВД СССР Яцевич
Состав заключенных ГУЛАГа по характеру преступлений
Контрреволюционные преступления:
Измена Родине (ст. 58-1а, б )
Шпионаж (ст. 58-1а, б, 6; ст.193-24)
Члены семей изменников Родины (ст. 58-1в )
Участие в а/с заговорах, а/с организациях и группах (ст.58, пп. 2, 3, 4, 5, 11 )
Повстанчество и политический бандитизм (ст.58, п.2; 59, пп.2, 3, 3б)
Вредительство (ст. 58-7 )
Террор и террористические намерения (ст. 58-8 )
Диверсия (ст. 58-9 )
Антисоветская агитация (ст. 58-10, 59 -7)
Контрреволюционный саботаж (ст. 58-14)
саботаж (за отказ от работы в лагере) (ст. 58-14)
саботаж (за побеги из мест заключения) (ст. 58-14)
Социально опасный элемент
Прочие контрреволюционные преступления
Всего осужденных за контрреволюционные преступления: в 1951 ― 334 538
в 1948 ― 103942
Уголовные преступления
Спекуляция
Бандитизм и вооруженные ограбления (ст.59-3, 167), совершенные не в местах заключения
Бандитизм и вооруженные ограбления (ст.59-3, 167), совершенные в период отбывания наказания
Умышленные убийства (ст.136, 137, 138), совершенные не в местах заключения
Умышленные убийства (ст.136, 137, 138), совершенные в местах заключения
Нелегальный переход границы (ст.59-10, 84)
Контрабандная деятельность (ст.59-9, 83)
Скотокрадство (ст.166)
Воры-рецидивисты (ст.162-в)
Имущественные преступления (ст.162-178)
Нарушение закона о паспортизации (ст.192-а)
За укрывательство выселенных, бежавших из мест обязательного поселения, или пособничество
Социально вредный элемент
Дезертирство (ст.193-7)
Членовредительство (ст.193-12)
Мародерство (ст.193-27)
Остальные воинские преступления (ст.193, кроме пп.7, 12, 17, 24, 27)
Незаконное хранение оружия (ст.182)
Должностные и хозяйственные преступления (ст. 59-3в, 109-121, 193 пп.17, 18)
По Указу от 26 июня 1940 г. (самовольный уход с предприятий и из учреждений и прогулы)
По Указам Президиума Верховного Совета СССР (кроме перечисленных выше)
Прочие уголовные преступления
Всего осужденных за уголовные преступления
Итого: 2. 528146 1. 533767 994. 379
Таким образом, среди заключенных, содержащихся в лагерях ГУЛАГа, большинство составляли уголовники, а «репрессированных», как правило, было менее 1/3.
Исключение составляют 1944-1948 годы, когда эта категория получила достойное пополнение в лице власовцев, полицаев, старост и других «борцов с коммунистической тиранией». Еще меньше был процент «политических» в исправительно-трудовых колониях.
Смертность среди заключенных
Имеющиеся архивные документы позволяют осветить и этот вопрос.
Смертность заключенных в лагерях ГУЛАГа28
Год Среднее количество
заключенных Умерло %
В качестве среднего количества заключенных взято среднее арифметическое между цифрами на 1 января и 31 декабря.
Смертность в колониях накануне войны была ниже, чем в лагерях. Например, в 1939 году она составляла 2,30% (30).
Смертность заключенных в колониях ГУЛАГа (31)
Год Ср. количество з/к Умерло %
1949 1.142.688 13966 1,22
1950 1.069.715 9983 0,93
1951 893.846 8079 0,90
1952 766.933 7045 0,92
Таким образом, смертность заключенных при Сталине держалась на весьма низком уровне. Однако во время войны положение заключенных ГУЛАГа ухудшилось. Нормы питания были значительно снижены, что сразу же привело к резкому увеличению смертности. К1944 г. нормы питания заключенных ГУЛАГа были несколько увеличены, но даже после этого они оставались по калорийности ниже довоенных норм питания примерно на 30% (32).
Тем не менее, даже в самые тяжелые 1942 и 1943 годы смертность заключенных составляла около 20% в год в лагерях и около 10% в год в тюрьмах , а не 10% в месяц , как утверждает, к примеру, А. Солженицын . К началу же 1950-х годов в лагерях и колониях она упала ниже 1% в год, а в тюрьмах ― ниже 0, 5%.
В заключение следует сказать пару слов и о пресловутых Особых лагерях (особлагах). Они были созданы по постановлению Совета Министров СССР № 416-159сс от 21 февраля 1948 г. В этих лагеря так же, как и в уже существовавших к тому времени Особых тюрьмах, должны были содержать всех осужденных к лишению свободы за шпионаж, диверсии, террор, а также троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов, участников антисоветских организаций и групп и «лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям». Заключенных особлагов следовало использовать на тяжелых физических работах (33).
15 февраля 1952 г. Справка о наличии особого контингента, содержащихся в особых лагерях на 1 января 1952 г.
№№ Название особого лагеря
1 Минеральный 4012 284 1020 347 7 36 63 23 11688 46 4398 8367 30292
2 Горный 1884 237 606 84 6 5 4 1 95 46 24 2542 5279 20218
3 Дубравный 1088 397 699 278 5 51 70 16 7068 223 4708 9632 24235
4 Степной 1460 229 714 62 — 16 4 3 10682 42 3067 6209 22488
5 Береговой 2954 559 1266 109 6 — 5 — 13574 11 3142 10363 31989
6 Речной 2539 480 1 429 164 — 2 2 8 14683 43 2292 13617 35459
7 Озерный 2350 671 1527 198 12 6 2 8 7625 379 5105 14441 32342
8 Песчаный 2008 688 1203 211 4 23 20 9 13987 116 8014 12571 38854
9 Камышевый 174 118 471 57 1 1 2 1 3973 5 558 2890 8251
Шпионы: 18475
Диверсанты: 3663
Террор 8935
Троцкисты 1510
Меньшевики 41
Правые эсеры 140190
Анархисты 69
Националисты 93026
Белоэитгранты 884
Участники антисов. организаций 33826
Опасный элемент 83369
ИТОГО: 244 128
Заместитель начальника 2-го отдела 2-го Управления ГУЛАГа майор Маслов (34)
Как видно из таблицы, в 8 особлагах , по которым даны сведения, из 168 994 заключенных в IV квартале 1950 года умерло 487 (0,29%), что, в пересчете на год, соответствует 1,15%. То есть, лишь немногим больше, чем в обычных лагерях. Вопреки расхожему мнению, особлаги не были «лагерями смерти», в которых якобы уничтожалась инакомыслящая интеллигенция, да и наиболее многочисленный контингент их обитателей составляли «националисты» — лесные братья и их пособники.
Примечания
1. А.Дугин. Сталинизм: легенды и факты // Слово. 1990, №7. С.24. 2. Там же. С.26.
3. В.Н.Земсков. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) // Социологические исследования. 1991, №6. С.15.
4. В.Н.Земсков. Заключенные в 1930-е годы : социально-демографические проблемы // Отечественная история. 1997, №4. С.67.
5. А.Дугин. Сталинизм: легенды и факты // Слово. 1990, №7. С.23;
Масштабы Сталинских репрессий - точные цифры
На состязании лжецов
В обличительном раже сочинители антисталинских страшилок словно соревнуются, кто соврёт сильней, наперебой называя астрономические цифры погибших от рук «кровавого тирана». На их фоне диссидент Рой Медведев , ограничившийся «скромной» цифрой в 40 миллионов, смотрится какой-то белой вороной, образцом умеренности и добросовестности:
«Таким образом, общее число жертв сталинизма достигает, по моим подсчётам, цифры примерно в 40 млн человек ».
И в самом деле, несолидно. Другой диссидент, сын репрессированного революционера-троцкиста А. В. Антонов-Овсеенко , без тени смущения называет вдвое большую цифру:
«Подсчёты эти весьма и весьма приблизительны, но в одном я уверен: сталинский режим обескровил народ, уничтожив более 80 миллионов лучших его сыновей».
Профессиональные «реабилитаторы» во главе с бывшим членом Политбюро ЦК КПСС А. Н. Яковлевым ведут речь уже про 100 миллионов :
«По самым скромным подсчётам специалистов комиссии по реабилитации, наша страна за годы сталинского правления потеряла около 100 миллионов человек. В это число включены не только сами репрессированные, но и обречённые на гибель члены их семей и даже дети, которые могли быть рождены, но так и не появились на свет».
Впрочем, по версии Яковлева пресловутые 100 миллионов включают в себя не только прямые «жертвы режима», но и неродившихся детей. Зато писатель Игорь Бунич без стеснения утверждает, будто все эти «100 миллионов человек были безжалостно истреблены».
Однако и это ещё не предел. Абсолютный рекорд поставил Борис Немцов , возвестивший 7 ноября 2003 года в программе «Свобода слова» на телеканале НТВ про 150 миллионов человек, якобы потерянных российским государством после 1917 года.
На кого рассчитаны эти фантастически-нелепые цифры, охотно тиражируемые российскими и зарубежными средствами массовой информации? На тех, кто разучился думать самостоятельно, кто привык некритически принимать на веру любую чушь, несущуюся с экранов телевизоров.
В абсурдности многомиллионных цифр «жертв репрессий» легко убедиться. Достаточно открыть любой демографический справочник и, взяв в руки калькулятор, произвести несложные расчёты. Для тех же, кому лень это сделать, приведу небольшой наглядный пример.
По данным переписи населения, проведённой в январе 1959 года, численность населения СССР составила 208 827 тысяч человек. К концу 1913 года в тех же границах проживало 159 153 тысячи человек. Нетрудно подсчитать, что средний ежегодный прирост населения нашей страны в период с 1914 по 1959 год составлял 0,60 %.
Теперь посмотрим, как росло в те же годы население Англии, Франции и Германии – стран, также принявших активное участие в обеих мировых войнах.
Итак, темпы прироста населения в сталинском СССР оказались почти в полтора раза выше, чем в западных «демократиях», хотя для этих государств мы исключили крайне неблагоприятные в демографическом отношении годы 1-й мировой войны. Могло ли быть такое, если бы «кровавый сталинский режим» уничтожил 150 миллионов или хотя бы 40 миллионов жителей нашей страны? Разумеется, нет!
Говорят архивные документы
Чтобы узнать истинное число казнённых при Сталине , совершенно не обязательно заниматься гаданиями на кофейной гуще. Достаточно ознакомиться с рассекреченными документами. Наиболее известным из них является докладная записка на имя Н. С. Хрущёва от 1 февраля 1954 года:
товарищу Хрущёву Н. С.
В связи с поступающими в ЦК КПСС сигналами от ряда лиц о незаконном осуждении за контрреволюционные преступления в прошлые годы Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием. Военной Коллегией, судами и военными трибуналами и в соответствии с Вашим указанием о необходимости пересмотреть дела на лиц, осуждённых за контрреволюционные преступления и ныне содержащихся в лагерях и тюрьмах, докладываем:
По имеющимся в МВД СССР данным, за период с 1921 года по настоящее время за контрреволюционные преступления было осуждено Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 человек, в том числе:
к ВМН – 642 980 человек,
Из общего количества арестованных, ориентировочно, осуждено: 2 900 000 человек –Коллегией ОГПУ, тройками НКВД и Особым совещанием и 877 000 человек –судами, военными трибуналами, Спецколлегией и Военной Коллегией.
Генеральный прокурор Р. Руденко
Министр внутренних дел С. Круглов
Министр юстиции К. Горшенин»
Как явствует из документа, всего с 1921 по начало 1954 года по политическим обвинениям было приговорено к смертной казни 642 980 человек, к лишению свободы – 2 369 220 , к ссылке – 765 180 .
Однако существуют и более подробные данные о числе осуждённых к высшей мере за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления
Таким образом, за 1921-1953 годы были приговорены к смертной казни 815 639 человек. Всего же в 1918-1953 годы по делам органов госбезопасности были привлечены к уголовной ответственности 4 308 487 человек, из которых 835 194 осуждены к высшей мере.
Итак, «репрессированных» оказалось несколько больше, чем указано в докладной от 1 февраля 1954 года. Впрочем, разница не слишком велика – цифры одного порядка.
Кроме того, вполне возможно, что среди получивших приговоры по политическим статьям затесалось изрядное количество уголовников. На одной из хранящихся в архиве справок, на основании которых составлена приведённая выше таблица, имеется карандашная помета:
«Всего осуждённых за 1921-1938 гг. – 2 944 879 чел., из них 30 % (1062 тыс.) – уголовники »
В таком случае общее количество «жертв репрессий» не превышает трёх миллионов. Однако чтобы окончательно прояснить этот вопрос, необходима дополнительная работа с источниками.
Также следует иметь в виду, что не все приговоры приводились в исполнение. Например, из 76 смертных приговоров, вынесенных Тюменским окружным судом в первой половине 1929 года, к январю 1930 года 46 были изменены или отменены вышестоящими инстанциями, а из оставшихся приведено в исполнение только девять.
С 15 июля 1939-го по 20 апреля 1940 года за дезорганизацию лагерной жизни и производства был приговорён к высшей мере наказания 201 заключённый. Однако затем части из них смертная казнь была заменена заключением на сроки от 10 до 15 лет.
В 1934 году в лагерях НКВД содержалось 3849 заключённых, осуждённых к высшей мере с заменой лишением свободы. В 1935 году таких заключённых было 5671, в 1936-м – 7303, в 1937-м – 6239, в 1938-м – 5926, в 1939-м – 3425, в 1940-м – 4037 человек.
Численность заключенных
Поначалу численность заключённых в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ) была относительно невелика. Так, на 1 января 1930 года она составила 179 000 человек, на 1 января 1931 года – 212 000, на 1 января 1932-го – 268 700, на 1 января 1933-го – 334 300, на 1 января 1934-го – 510 307 человек.
Помимо ИТЛ существовали исправительно-трудовые колонии (НТК), куда направлялись осуждённые на небольшие сроки. До осени 1938 года ИТК вместе с тюрьмами находились в подчинении Отдела мест заключений (ОМЗ) НКВД СССР . Поэтому за 1935-1938 годы пока что удалось найти лишь совместную статистику. С 1939 года ИТК находились в ведении ГУЛАГа, а тюрьмы в ведении Главного тюремного управления (ГТУ) НКВД СССР.
Насколько можно доверять этим цифрам? Все они взяты из внутренней отчётности НКВД – секретных документов, не предназначенных к публикации. Кроме того, эти сводные цифры вполне согласуются с первичными донесениями, их можно разложить помесячно, а также по отдельным лагерям:
Подсчитаем теперь количество заключённых на душу населения. На 1 января 1941 года, как видно из приведённой выше таблицы, общее число заключённых в СССР составило 2 400 422 человека. Точная численность населения СССР на этот момент неизвестна, но обычно оценивается в пределах 190-195 миллионов.
Таким образом, получаем от 1230 до 1260 заключённых на каждые 100 тысяч населения. На 1 января 1950 года численность заключённых в СССР составляла 2 760 095 человек – максимальный показатель за всё время правления Сталина. Население СССР на этот момент насчитывало 178 миллионов 547 тысяч Получаем 1546 заключенных на 100 тысяч населения, 1,54%. Это, наибольший показатель за всё время.
Рассчитаем аналогичный показатель для современных США. В настоящее время там существуют два вида мест лишения свободы: jail – приблизительный аналог наших изоляторов временного содержания, в jail содержатся подследственные, а также отбывают наказание осужденные на небольшие сроки, и prison – собственно тюрьма. На конец 1999 года в prisons содержалось 1 366 721 человек, в jails – 687 973 (см. интернет-сайт Бюро юридической статистики Департамента юстиции США), что в сумме даёт 2 054 694. Население Соединённых Штатов на конец 1999 года – примерно 275 млн, следовательно, получаем 747 заключённых на 100 тысяч населения.
Да, вдвое меньше, чем у Сталина, но ведь не вдесятеро. Как-то несолидно для державы, взявшей на себя защиту «прав человека» в мировом масштабе.
Более того, это сравнение пикового количества заключенных в сталинском СССР, которое к тому же обусловлено сначала гражданской а потом Великой Отечественной войной . И среди так называемых «жертв политических репрессией» окажется изрядная доля сторонников белого движения, коллабрационистов, гитлеровских пособников, членов РОА, полицаев не говоря уже об обычных уголовниках.
Есть подсчёты которые сравнивают среднее количество заключенных за период в несколько лет.
Данные по количеству заключенных в Сталинском СССР точно совпадают с выше приведёнными. В соответствии с этими данными получается что в среднем за период с 1930 по 1940 годы, на 100 000 человек приходилось 583 заключенных, или 0,58%. Что значительно меньше чем аналогичный показатель в России и США 90ых.
Каково общее количество побывавших при Сталине в местах заключения? Разумеется, если взять таблицу с ежегодной численностью заключённых и просуммировать строки, как это делают многие антисоветчики, результат получится неверным, так как большинство из них было осуждено на срок больше года. По этому, оценивать это надо по сумме не сидящих а по сумме осужденных, которая была приведена выше.
Сколько из заключённых были «политическими»?
Как мы видим, вплоть до 1942 года, «репрессированные» составляли не более трети заключённых, содержащихся в лагерях ГУЛАГа. И лишь затем их доля возросла, получив достойное «пополнение» в лице власовцев, полицаев, старост и других «борцов с коммунистической тиранией». Ещё меньшим был процент «политических» в исправительно-трудовых колониях.
Смертность заключённых
Имеющиеся архивные документы позволяют осветить и этот вопрос. В 1931 году в ИТЛ умерло 7283 человек (3,03 % к среднеговодой численности), в 1932-м – 13 197 (4,38 %), в 1933-м – 67 297 (15,94 %), в 1934-м – 26 295 заключённых (4,26 %).
За 1953 год приведены данные за первые три месяца.
Как мы видим, смертность в местах заключения (особенно в тюрьмах) вовсе не достигала тех фантастических величин, о которых любят говорить обличители. Но всё-таки её уровень довольно высок. Особенно сильно он возрастает в первые годы войны. Как было сказано в справке о смертности по ОИТК НКВД за 1941 год, составленной и.о. начальника Санотдела ГУЛАГ’а НКВД И. К. Зицерманом :
В основном смертность начала резко увеличиваться с сентября месяца 41 года главным образом за счёт этапирования з/к из подразделений, расположенных в прифронтовых районах: из ББК и Вытегорлага в ОИТК Вологодской и Омской областей, из ОИТК Молдавской ССР, Украинской ССР и Ленинградской обл. в ОИТК Кировской, Молотовской и Свердловской областей . Как правило, этапы значительную часть пути по несколько сот км до погрузки в вагоны проходили пешим порядком. В пути следования совершенно не обеспечивались минимально необходимыми продуктами питания (получали не полностью хлеб и даже воду), в результате такого этапирования з/к давали резкое истощение, весьма большой %% авитаминозных заболеваний, в частности пеллагра, давших значительную смертность в пути следования и по прибытии в соответствующие ОИТК, которые не были подготовлены к приёму значительного количества пополнений. Одновременно введение сниженных норм довольствия на 25–30 % (приказ № 648 и 0437) при увеличенном рабочем дне до 12 час, зачастую отсутствии основных продуктов питания даже по сниженным нормам не могли не сказаться на увеличении заболеваемости и смертности
Однако начиная с 1944 года смертность существенно снижается. К началу же 1950-х в лагерях и колониях она упала ниже 1 %, а в тюрьмах – ниже 0,5 % в год.
Особые лагеря
Скажем пару слов и о пресловутых Особых лагерях (особлагах), созданных согласно постановлению Совета Министров СССР № 416-159сс от 21 февраля 1948 года. Эти лагеря (так же, как и уже существовавшие к тому времени Особые тюрьмы) должны были сконцентрировать всех осуждённых к лишению свободы за шпионаж, диверсии, террор , а также троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов, участников антисоветских организаций и групп и «лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям». Заключённых особлагов следовало использовать на тяжёлых физических работах .
Как мы видим, смертность заключённых в особлагах лишь немногим превышала смертность в обычных ИТЛ. Вопреки расхожему мнению, особлаги не были «лагерями смерти», в которых якобы уничтожался цвет инакомыслящей интеллигенции, к тому же наиболее многочисленный контингент их обитателей составляли «националисты» – лесные братья и их пособники.
1937 год. « Сталинские репрессии». Великая ложь XX века.
Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях , постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания» . Все Конференции – открытые и совершенно безплатные . Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…
В связи с тем, что на свет в очередной раз всплыла докладная записка Хрущёву о количестве осужденных людей с 1921 по 1953 года, не могу обойти тему репрессий стороной.
Сама докладная записка и главное, та информация которая в ней содержится, стала известна многим интересующимся политикой людям - достаточно давно. В записке указаны абсолютно точные цифры репрессированных граждан. Конечно, цифры это не маленькие и владеющего темой человека они напугают и ужаснут. Но как известно - всё познается в сравнении. Этим и займемся, будем сравнивать.
Те, кто ещё не успел запомнить точные цифры репрессий наизусть - у вас есть сейчас такая возможность.
Итак, с 1921 по 1953 было Казнено- 642,980 человек Сослано - 765,180 человек
Помещено в заключение - 2,369,220 человек.
Всего - 3,777,380
Все кто смеет говорить цифру хоть сколько-то большую, о масштабе репрессий - нагло и беззастенчиво врёт. У многих возникают вопросы, почему такие большие цифры? Ну что же, давайте разбираться.
Амнистия Временного Правительства.
Одной из причин того, почему так много людей было репрессировано советской властью - это всеобщая амнистия временного правительства. А если быть точнее, Керенского. За этими данными не надо далеко идти, не надо рыться в архивах, достаточно открыть Википедию и набрать "Временное Правительство":
В России объявлена общая политическая амнистия, а равно сокращены наполовину сроки заключения лицам, содержавшимся под стражей по приговорам судебных мест за общие уголовные преступления. На свободе оказались около 90 тысяч заключённых, среди которых были тысячи воров и налётчиков, прозванных в народе «птенцами Керенского» (Вики).
6 марта Временное правительство приняло Указ о политической амнистии. В целом в результате амнистии было освобождено более 88 тыс. заключенных, из которых 67,8 тыс. человек - осужденные за уголовные преступления. В результате амнистии общее число заключенных с 1 марта по 1 апреля 1917 г. сократилось на 75%.
17 марта 1917 г. Временное правительство издало Постановление «Об облегчении участи лиц, совершивших уголовные преступления», т.е. об амнистии осужденных за общеуголовные деяния. Однако амнистии подлежали только те осужденные, которые изъявляли готовность послужить своей Родине на поле брани.
Расчет Временного правительства на привлечение в армию заключенных не оправдался, и многие освобожденные при возможности бежали из частей. - Источник
Таким образом, на свободе оказалось огромное количество преступников, воров, убийц и прочих асоциальных элементов, с которыми в будущем придется бороться непосредственно советской власти. Что уж говорить о том, что все сосланные люди, не сидящие в тюрьмах, после амнистии быстро разбежались по всей России.
Гражданская Война.
Нет ничего страшнее в Истории народа и цивилизации - чем гражданская война.
Война, в которой брат идёт на брата а сын на отца. Когда граждане одной страны, подданные одного государства убивают друг друга на почве политических, идеологических разногласий.
Мы до сих пор не отправились от этой гражданской войны, что уж говорить о том, в каком состоянии было общество сразу после того, как гражданская война закончилась. А реалии подобных событий таковы, что после гражданской войны, в любой, самой демократической стране мира - победившая сторона будет репрессировать проигравшую.
По той простой причине, что для того чтобы общество продолжало развиваться, оно должно быть целостным, единым, оно должно смотреть вперёд в светлое будущие, а не заниматься самоуничтожением. Именно по этому, те, кто не смирился с поражением, те кто не принял новый порядок, те кто продолжают прямое или скрытое противостояние, те кто продолжают разжигать ненависть и сподвигать людей к борьбе - подлежат уничтожению.
Тут вам и политические репрессии и гонения на церковь. Но не потому, что непозволителен плюрализм мнений, а потому что эти люди активно участвовали в гражданской войне и не прекратили свою "борьбу" после её окончания. Это ещё одна из причин, почему так много людей оказалось в ГУЛАГах.
Относительные цифры.
И вот теперь, мы подходим к самому интересному, к сравнению и переходу от абсолютных чисел, к числам относительным.
Население СССР в 1920 году - 137 727 000 человек Население СССР в 1951 году - 182 321 000 человек
Прирост 44 594 000 человек не смотря на гражданскую и вторую мировую войну, которые унесли куда больше жизней, чем репрессии.
В среднем, у нас получится что население СССР в период с 1921 по 1951 года составляло 160 млн чел.
Всего в СССР было осуждено 3 777 380 человек, что составляет два процента (2%) от общего среднего населения страны, 2% - за 30 лет!!! Поделите 2 на 30, получится что в год, репресировалось 0,06% процента от общего населения. Это не смотря на гражданскую войну и борьбу с пособниками фашистов (коллаборационистов, предателей и изменников вставших на сторону Гитлера) после Великой Отечественной войны.
А это значит, что каждый год 99,94% законопослушных граждан нашей Родины - спокойно трудились, работали, учились, лечились, рожали детей, изобретали, отдыхали и так далее. В общем, жили самой что ни на есть нормальной человеческой жизнью.
Пол страны сидело. Пол страны охраняло.
Ну и последнее и самое главное. Многие любят говорить о том, что мы мол пол треть страны сидела, треть страны охраняло, треть страны стучало. И то, что в докладной записке, указаны только контрреволюционные борцы, а ведь если сложить количество тех, кто сидел по политическим мотивам и тех, кто сидел за уголовку - так это же вообще страшные суммы цифры будут.
Да, цифры страшные, пока ты их ни с чем не сравниваешь. Вот таблица, которая показывает общее число заключенных, и репрессированных и уголовников, и в тюрьмах и в лагерях. И их сравнение с общим количеством заключенных в других странах
Согласно этой таблице получается, что в среднем, в Сталинском СССР было 583 заключенных (И уголовка и репрессии) на 100 000 свободных людей.
В начале 90ых, в разгар преступности в нашей стране, только по уголовке, без полит репрессий, сидело 647 заключенных на 100 000 свободных.
В таблице указаны США времён била Клинтона. Достаточно спокойные годы ещё до мирового финансового кризиса, и уже тогда, получалось, что в США сидит 626 человек на 100 свободных.
Я решил немного покопаться в современных цифрах. По данным WikiNews в США сейчас 2.085.620 заключённых, что составляет 714 заключенных на 100 000.
А в Путинской стабильной России количество заключенных резко снизилось по отношению к лихим 90ым, и сейчас у нас 532 заключенных на 100 000.
Сталин был величайшим тираном всех времен и народов. Сталин уничтожал свой народ в немыслимых масштабах — от 10 до 110 миллионов человек были брошены в лагеря, где были расстреляны или умерли в нечеловеческих условиях.
Примеры использования
«Профессор Курганов косвенным путем подсчитал, что с 1917 года по 1959 только от внутренней войны советского режима против своего народа, то есть от уничтожения его голодом, коллективизацией, ссылкой крестьян на уничтожение, тюрьмами, лагерями, простыми расстрелами. – только от этого у нас погибло. Вместе с нашей гражданской войной, 66 миллионов человек… По его подсчетам, мы потеряли во Второй мировой войне от пренебрежительного. От неряшливого её ведения 44 миллиона человек! Итак, всего мы потеряли от социалистического строя – 110 миллионов человек!»
Действительность
Игорь Пыхалов
Каковы масштабы «Сталинских репрессий»?
Почти все публикации, затрагивающие вопрос о количестве репрессированных, можно отнести к двум группам. В первую из них входят произведения обличителей «тоталитарного режима», называющих астрономические многомиллионные цифры расстрелянных и посаженных. При этом «правдоискатели» упорно стараются не замечать архивных данных, в том числе и опубликованных, делая вид, что их как бы не существует. Для обоснования своих цифр они либо ссылаются друг на друга, либо просто ограничиваются фразами типа: «по моим подсчетам», «я убежден» и т.п.
Однако любой добросовестный исследователь, занявшийся изучением этой проблемы, довольно быстро обнаруживает, что помимо «воспоминаний очевидцев» существует масса документальных источников: «В фондах Центрального государственного архива Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР (ЦГАОР СССР) выявлено несколько тысяч единиц хранения документов, относящихся к деятельности ГУЛАГа»
Изучив архивные документы, такой исследователь с удивлением убеждается, что масштабы репрессий, о которых мы «знаем» благодаря СМИ, не просто расходятся с действительностью, а завышены в десятки раз. После этого он оказывается перед мучительной дилеммой: профессиональная этика требует опубликовать найденные данные, с другой стороны — как бы не прослыть при этом защитником Сталина. Результатом обычно становится некая «компромиссная» публикация, содержащая как стандартный набор антисталинских эпитетов и реверансов в адрес Солженицына и Ко, так и сведения о количестве репрессированных, которые, в отличие от публикаций из первой группы, не взяты с потолка и не высосаны из пальца, а подтверждены документами из архивов.
Сколько всего репрессировано
1 февраля 1954 г.
Секретарю ЦК КПСС товарищу Хрущеву Н.С.
В связи с поступающими в ЦК КПСС сигналами от ряда лиц о незаконном осуждении за контрреволюционные преступления в прошлые годы Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами и в соответствии с вашим указанием о необходимости пересмотреть дела на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления и ныне содержащихся в лагерях и тюрьмах, докладываем: за время с 1921 года по настоящее время за контрреволюционные преступления было осуждено 3.777.380 человек, в том числе к ВМН — 642.980 человек, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже — 2.369.220, в ссылку и высылку — 765.180 человек.Из общего количества осужденных, ориентировочно, осуждено: 2.900.000 человек — Коллегией ОГПУ, тройками НКВД и Особым совещанием и 877.000 человек — судами, военными трибуналами, Спецколлегией и Военной коллегией.… Следует отметить, что созданным на основании Постановления ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 года Особым совещанием при НКВД СССР, которое просуществовало до 1 сентября 1953 года, было осуждено 442.531 человек, в том числе к ВМН — 10.101 человек, к лишению свободы — 360.921 человек, к ссылке и высылке (в пределах страны) — 57.539 человек и к другим мерам наказания (зачет времени нахождения под стражей, высылка за границу, принудительное лечение) — 3.970 человек …
Генеральный прокурор Р.Руденко
Министр внутренних дел С.Круглов
Министр юстиции К.Горшенин
Итак, как явствует из приведенного документа, всего с 1921 по начало 1954 года по политическим обвинениям было приговорено к смертной казни 642.980 человек, к лишению свободы - 2.369.220 , к ссылке - 765.180 . Следует также иметь в виду, что не все приговоры приводились в исполнение. Например, с 15 июля 1939 по 20 апреля 1940 г. за дезорганизацию лагерной жизни и производства был приговорен к высшей мере наказания 201 заключенный, однако потом части из них смертная казнь была заменена заключением на сроки от 10 до 15 лет . В 1934 году в лагерях содержалось 3849 заключенных, осужденных к высшей мере с заменой лишением свободы, в 1935 — 5671, в 1936 — 7303, в 1937 — 6239, в 1938 — 5926, в 1939 — 3425, в 1940 — 4037.
Количество заключенных
»А вы уверены, что информация из этой докладной записки соответствует действительности? », — воскликнет скептически настроенный читатель, который благодаря многолетней промывке мозгов твердо «знает» о миллионах расстрелянных и десятках миллионов отправленных в лагеря. Что ж, обратимся к более подробной статистике, тем более что, вопреки уверениям записных «борцов с тоталитаризмом», такие данные не только имеются в архивах, но и неоднократно публиковались.
Начнем с данных о количестве заключенных в лагерях ГУЛАГа. Напомню, что осужденные на срок свыше 3 лет как правило отбывали наказание в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ), а осужденные на малые сроки — в исправительно-трудовых колониях (ИТК).
| Год | Заключенных |
|---|---|
| 1930 | 179.000 |
| 1931 | 212.000 |
| 1932 | 268.700 |
| 1933 | 334.300 |
| 1934 | 510.307 |
| 1935 | 725.483 |
| 1936 | 839.406 |
| 1937 | 820.881 |
| 1938 | 996.367 |
| 1939 | 1.317.195 |
| 1940 | 1.344.408 |
| 1941 | 1.500.524 |
| 1942 | 1.415.596 |
| 1943 | 983.974 |
| 1944 | 663.594 |
| 1945 | 715.505 |
| 1946 | 746.871 |
| 1947 | 808.839 |
| 1948 | 1.108.057 |
| 1949 | 1.216.361 |
| 1950 | 1.416.300 |
| 1951 | 1.533.767 |
| 1952 | 1.711.202 |
| 1953 | 1.727.970 |
Однако тех, кто привык принимать опусы Солженицына и ему подобных за Священное писание, зачастую не убеждают даже прямые ссылки на архивные документы. »Это документы НКВД, а следовательно, они фальсифицированные. - заявляют они. -Откуда взялись те цифры, которые в них приводятся? ».
