Два брата, Остап и Андрий (сравнение их характеров доступно ) закончили семинарию, вернулись из Киева домой. Отец сыновей, Тарас Бульба () высмеял их стриженые головы и ученические одежды из бурсы. Остап не стал терпеть иронию, в отличие от миролюбивого младшего брата: он подрался с родителем, но конфликт быстро закончился. Мужчины сели за стол, праздновать долгожданную встречу. Тарас решил отправить детей на Сечь, ведь был уверен, что книги и материнская любовь не воспитают настоящих мужчин. Защитники в битве рождаются. Мнение матери никого не интересовало. Все переживания она хранила в своём любящем сердце. Глава семьи созвал всех сотников, которые с радостью поддержали его решение. Отец вдохновился поездкой и решил ехать вместе с сыновьями.
Последняя ночь была для матери, словно пытка. Она гладила своих единственных детей по голове и тихо плакала. Всю ночь не спала, боялась, что утро наступит. Когда мужчины отправились в путь, мать, словно одержимая, бросалась к ним два раза, но казаки уводили её. Она только лишь успела дать мальчикам иконы Божией Матери, с надеждой, что она о них позаботится.
II глава
В поездке Тарас Бульба тосковал по своей молодости, по друзьям. Братья размышляли о своём. Когда-то 12-летних ребят суровый отец отправил учиться в Киевскую бурсу. У старшего сына был упрямый характер (вот его ), учиться он не желал, поэтому он не раз совершал побеги, и в наказание его били до полусмерти. Он же не сдавался и копал могилу для букваря, засыпая книгу землей целых 4 раза. За это его снова безжалостно били розгами. В воспитательных целях Тарас пригрозил ему отправлением в монастырь за непослушание. После этого сын смирился, взялся за ум, и стал одним из лучших учеников. Младший сын учился хорошо и без кнута, но по духу был авантюристом (а вот и его ). Изворотливая сообразительность помогала Андрию избегать наказания. Он влюбился в девушку-полячку и старался произвести на неё впечатление, даже осмелился пробраться в её покои. Панночка испугалась, а потом смеялась. Служанка помогла молодому юноше выбраться.
Семья приехала на Сечь, где их радостно встретили знакомые Тараса. На острове устраивали гуляния, веселились, организовывали побоища.
III глава
Люди на Хортице сильно разнились: кто-то никогда не видел букваря, кто-то покинул академию до срока, а кто-то стал ученым малым, как братья Бульба. Мудрые лидеры мнений, партизаны, офицеры и многие другие встречались в этом обществе. Всех их объединяла непоколебимая вера в Иисуса Христа.
Остап и Андрий быстро влились в коллектив. Но Бульба считал, что мужчина – это защитник. А таким он может стать только в бою. Отец думал, где же его сыновья могли бы показать силу? Он захотел войны с бусурманами, а кошевой был против. Тарас решил отомстить. Бульба подговорил своих товарищей напоить всех, чтоб пьяные свергли кошевого. Так и получилось. Теперь кошевым стал боевой друг хитрого Тараса, Кирдяга.
IV глава
О военном походе Тарас разговаривает с новым лидером. Тот идёт на хитрость, просит Бульбу сделать так, чтобы народ пришёл к нему по своей воле, а не по приказу. Ведь это поможет избежать ответственности за нарушение слова.
И вот бежавшие казаки рассказывают, что католики разъезжают на подвозках и запрягают христиан. Из поповских святых риз жидовки шьют себе юбки, а без разрешения жидов людям запрещено проводить православные праздники. Казаки в ярости. Они преисполнены решимости защищать народ Христа от богохульства, и планируют разорить оккупированные деревни. Запорожцы устраивают атаки на евреев. Одним из них оказался Янкель. Чтобы спастись, он сказал Тарасу, что коротко знаком с его братом. Поэтому Бульба дозволяет ему отправиться с казаками в Польшу.
V глава
Молва несла боевую славу запорожцев за пределы их станов. Отец не мог нарадоваться на сыновей, ведь они стали бравыми воинами на полях брани. В нраве и поведении Остапа он видел мудрость и львиную хватку. В бою ему помогал аналитический склад ума. Андрия же давно волновали чувства. Он не умел, как Остап, заранее планировать тактику, поступал по зову сердца, но в этом была его сила. Эта особенность помогала ему делать подвиги, которые не могли выполнить опытные казаки.
В городе Дубно воины хотели покорить вал, но оттуда на их головы посыпались бочки, стрелы, горшки с кипятком. В качестве мести за сопротивление они решили уничтожить посевы и поля, а также осадить непокорный город. Есаус привозит братьям иконы от матушки. Запорожцы устраивают блокаду Дубно.
Вымотавшиеся бойцы крепко уснули, только лишь Андрий любовался небесной твердью. Вдруг увидел перед собой татарку, служанку панночки. Несчастная девушка просила дать хлеба для хозяйки и её матери, потому что они умирают от голода. Андрий испугался, вытащил из-под головы Остапа мешок еды. Они направились к подземному ходу, но их остановил голос Бульбы, который пророчествовал во сне. Сказал, что до добра женщины не доведут, и моментально уснул.
VI глава
Через подземный ход Андрий попадает в католический монастырь, где его поразили богатое убранство и прекрасная, неземная музыка. После его со служанкой пускают в голодный город. Казак ужасается от зрелища повсеместной смерти (мертвая женщина с ребенком, голодный старик), узнаёт от татарки, что в Дубно нет ни еды, ни скотины. Оказавшись в богатом поместье, он встречает свою возлюбленную, чувства его усиливались. Татарка приносит нарезанный хлеб. Андрий предупреждает, нельзя есть много, потому что желудок отвык от еды. Теперь пища – яд.
Чувства были сильнее долга перед верой, Родиной, отцом. Андрий отрекся от всего, лишь бы служить панне. Татарка объявляет, что польские войска вошли в город, и везут казацких пленников. В этот момент влюбленные скрепляют молчаливый договор поцелуем: теперь младший Бульба на другой стороне.
VII глава
Запорожцы в ярости: они жаждут мщения за пленников. Янкель сообщает отцу весть об измене Андрия. Тарас злится и уже хочет покарать болтуна, не в силах поверить случившемуся позору. Но собеседник говорит о приближающейся свадьбе двух влюбленных, приводя неопровержимые доказательства вины предателя.
Удача тоже изменила запорожцам: многие из них пали в бою или сгинули в плену. Ночью их просто перебили во сне. Началась война между казаками и «ляхами». Атаман принимает смерть в схватке, но Остап проявляет отвагу и жестоко мстит убийце. За храбрость он наследует звание атамана. Тарас Бульба гордится сыном. Битва закончилась, но Андрия никто не нашел среди погибших. Отец в ярости хочет уничтожить женщину, погубившую честь его сына.
VIII глава
Весть о нападении татар на Хортицу всех опечалила. Кошевой советуется с казаками. Решили идти к ним и возвращать украденное добро. Но Тарас Бульба против, ведь главное – товарищество. Потому не могут они уехать, так как друзья их сидят в польских темницах. Народ согласен с кошевым и Бульбой, люди разделились на два лагеря. Касьян Бовдюг, старый казак, посудил, что надо одну группу послать за пропавшими ценностями, а другой отряд пусть выручает товарищей. Так и сделали.
Казаки прощаются друг с другом, может и не увидятся больше. Пьют вино за веру и Сечь. Оставшиеся воины решают на недругов напасть ночью, дабы скрыть отсутствие половины войска.
IX глава
В осажденном граде снова царит голод, и тогда солдаты решили дать бой казакам, ожидая помощи польского подкрепления и рассчитывая на недостаток войска. Поляки восхищаются славой запорожцев, но у них более совершенные орудия. Казаки теряют много народу, сражаясь с пушками.
X глава
Тарас жив, но сильно ранен. Бойцы, которые воевали с татарами, назад не вернулись. Их жестоко казнили в татарском поселении.
Отец сильно переживает за Остапа. Он упрашивает помилованного им еврея отвести его в Варшаву. Принимая деньги, Янкель сооружает укрытие в возе с кирпичами и без проблем ввозит казака на польскую землю.
XI глава
Бульба унижается до просьбы к евреям, которых он ненавидит: нужно освободить старшего сына. Но это невозможно, ни за какие деньги, ведь уже завтра назначена казнь. Даже влиятельный Мардохай не смог помочь. Янкель переодевает атамана в иностранца. Только так им можно было полюбоваться на казнь.
Настало утро расправы. Сыну перебивали кости, а он не издал даже стона. Перед смерть Остап говорит: «Батько! Где ты! Слышишь ли ты?» — и отец, рискуя быть узнанным и пойманным, ему ответил: «Слышу».
XII глава
Казаки шли на Польшу. Бульба (народный герой, которого мы описали в этом ) яростно ненавидел ляхов, мстил за семью. Тарас сжег восемнадцать поселений. Знаменитому гетману Потоцкому поручили схватить атамана, и он преуспел в его поимке.
Битва продолжалась четыре дня. Когда Бульба искал в траве люльку с табаком, его настигли враги. Он забрался на дерево и отвлекал внимание на себя, чтобы его бойцы успели скрыться от погони. Поляки воспользовались случаем и сожгли дерево вместе с атаманом. Казаки бежали и громко славили своего лидера, который пожертвовал жизнью ради них.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
Еще солнце не дошло до половины неба, как все запорожцы собрались в круги. Из Сечи пришла весть, что татары во время отлучки козаков ограбили в ней все, вырыли скарб, который втайне держали козаки под землею, избили и забрали в плен всех, которые оставались, и со всеми забранными стадами и табунами направили путь прямо к Перекопу. Один только козак, Максим Голодуха, вырвался дорогою из татарских рук, заколол мирзу, отвязал у него мешок с цехинами и на татарском коне, в татарской одежде полтора дни и две ночи уходил от погони, загнал насмерть коня, пересел дорогою на другого, загнал и того, и уже на третьем приехал в запорожский табор, разведав на дороге, что запорожцы были под Дубном. Только и успел объявить он, что случилось такое зло; но отчего оно случилось, курнули ли оставшиеся запорожцы, по козацкому обычаю, и пьяными отдались в плен, и как узнали татары место, где был зарыт войсковой скарб, - того ничего не сказал он. Сильно истомился козак, распух весь, лицо пожгло и опалило ему ветром; упал он тут же и заснул крепким сном.
В подобных случаях водилось у запорожцев гнаться в ту ж минуту за похитителями, стараясь настигнуть их на дороге, потому что пленные как раз могли очутиться на базарах Малой Азии, в Смирне, на Критском острове, и бог знает в какие местах не показались бы чубатые запорожские головы. Вот отчего собрались запорожцы. Все до единого стояли они в шапках, потому что пришли не с тем, чтобы слушать по начальству атаманский приказ, но совещаться, как ровные между собою.
Давай совет прежде старшие! - закричали в толпе.
Давай совет кошевой! - говорили другие.
И кошевой снял шапку, уж не так, как начальник, а как товарищ, благодарил всех козаков за честь и сказал:
Много между нами есть старших и советом умнейших, но коли меня почтили, то мой совет: не терять, товарищи, времени и гнаться за татарином. Ибо вы сами знаете, что за человек татарин. Он не станет с награбленным добром ожидать нашего прихода, а мигом размытарит его, так что и следов не найдешь. Так мой совет: идти. Мы здесь уже погуляли. Ляхи знают, что такое козаки; за веру, сколько было по силам, отмстили; корысти же с голодного города не много. Итак, мой совет - идти.
Но Тарасу Бульбе не пришлись по душе такие слова, и навесил он еще ниже на очи свои хмурые, исчерна-белые брови, подобные кустам, выросшим по высокому темени горы, которых верхушки вплоть занес иглистый северный иней.
Нет, не прав совет твой, кошевой!- сказал он. - Ты не так говоришь. Ты позабыл, видно, что в плену остаются наши, захваченные ляхами? Ты хочешь, видно, чтоб мы не уважили первого, святого закона товарищества: оставили бы собратьев своих на то, чтобы с них с живых содрали кожу или, исчетвертовав на части козацкое их тело, развозили бы их по городам и селам, как сделали они уже с гетьманом и лучшими русскими витязями на Украйне. Разве мало они поругались и без того над святынею? Что ж мы такое? спрашиваю я всех вас. Что ж за козак тот, который кинул в беде товарища, кинул его, как собаку, пропасть на чужбине? Коли уж на то пошло, что всякий ни во что ставит козацкую честь, позволив себе плюнуть в седые усы свои и попрекнуть себя обидным словом, так не укорит же никто меня. Один остаюсь!
Поколебались все стоявшие запорожцы.
А разве ты позабыл, бравый полковник, - сказал тогда кошевой, - что у татар в руках тоже наши товарищи, что если мы теперь их не выручим, то жизнь их будет продана на вечное невольничество язычникам, что хуже всякой лютой смерти? Позабыл разве, что у них теперь вся казна наша, добытая христианскою кровью?
Задумались все козаки и не знали, что сказать. Никому не хотелось из них заслужить обидную славу. Тогда вышел вперед всех старейший годами во всем запорожском войске Касьян Бовдюг. В чести был он от всех козаков; два раза уже был избираем кошевым и на войнах тоже был сильно добрый козак, но уже давно состарелся и не бывал ни в каких походах; не любил тоже и советов давать никому, а любил старый вояка лежать на боку у козацких кругов, слушая рассказы про всякие бывалые случаи и козацкие походы. Никогда не вмешивался он в их речи, а все только слушал да прижимал пальцем золу в своей коротенькой трубке, которой не выпускал изо рта, и долго сидел он потом, прижмурив слегка очи; и не знали козаки, спал ли он или все еще слушал. Все походы оставался он дома, но сей раз разобрало старого. Махнул рукою по-козацки и сказал:
А, не куды пошло! Пойду и я; может, в чем-нибудь буду пригоден козачеству!
Все козаки притихли, когда выступил он теперь перед собранием, ибо давно не слышали от него никакого слова. Всякий хотел знать, что скажет Бовдюг.
Пришла очередь и мне сказать слово, паны-братья! - так он начал. Послушайте, дети, старого. Мудро сказал кошевой; и, как голова козацкого войска, обязанный приберегать его и пещись о войсковом скарбе, мудрее ничего он не мог сказать. Вот что! Это пусть будет первая моя речь! А теперь послушайте, что скажет моя другая речь. А вот что скажет моя другая речь: большую правду сказал и Тарас-полковник, - дай боже ему побольше веку и чтоб таких полковников было побольше на Украйне! Первый долг и первая честь козака есть соблюсти товарищество. Сколько ни живу я на веку, не слышал я, паны-братья, чтобы козак покинул где или продал как-нибудь своего товарища. И те и другие нам товарищи; меньше их или больше - все равно, все товарищи, все нам дороги. Так вот какая моя речь: те, которым милы захваченные татарами, пусть отправляются за татарами, а которым милы полоненные ляхами и не хочется оставлять правого дела, пусть остаются. Кошевой по долгу пойдет с одной половиною за татарами, а другая половина выберет себе наказного атамана. А наказным атаманом, коли хотите послушать белой головы, не пригоне быть никому другому, как только одному Тарасу Бульбе. Нет из нас никого, равного ему в доблести.
Так сказал Бовдюг и затих; и обрадовались все козаки, что навел их таким образом на ум старый. Все вскинули вверх шапки и закричали:
Спасибо тебе, батько! Молчал, молчал, долго молчал, да вот наконец и сказал. Недаром говорил, когда собирался в поход, что будешь пригоден козачеству: так и сделалось.
Что, согласны вы на то? - спросил кошевой.
Все согласны! - закричали козами.
Стало быть, раде конец?
Конец раде! - кричали козаки.
Слушайте ж теперь войскового приказа, дети! - сказал кошевой, выступил вперед и надел шапку, а все запорожцы, сколько их ни было, сняли свои шапки и остались с непокрытыми головами, утупив очи в землю, как бывало всегда между козаками, когда собирался что говорить старший.
Теперь отделяйтесь, паны-братья! Кто хочет идти, ступай на правую сторону; кто остается, отходи на левую! Куды бо"льшая часть куреня переходит, туды и атаман; коли меньшая часть переходит, приставай к другим куреням.
И все стали переходить, кто на правую, кто на левую сторону. Которого куреня бо"льшая часть переходила, туда и куренной атаман переходил; которого малая часть, та приставала к другим куреням; и вышло без малого не поровну на всякой стороне. Захотели остаться: весь почти Незамайковский курень, бо"льшая половина Поповичевского куреня, весь Уманский курень, весь Каневский курень, бо"льшая половина Стебликивского куреня, бо"льшая половина Тымошевского куреня. Все остальные вызвались идти вдогон за татарами. Много было на обеих сторонах дюжих и храбрых козаков, Между теми, которые решились идти вслед за татарами, был Череватый, добрый старый козак, Покотыполе, Лемиш, Прокопович Хома; Демид Попович тоже перешел туда, потому что был сильно завзятого нрава козак - не мог долго высидеть на месте; с ляхами попробовал уже он дела, хотелось попробовать еще с татарами. Куренные были: Ностюган, Покрышка, Невылычкий; и много еще других славных и храбрых козаков захотело попробовать меча и могучего плеча в схватке с татарином. Немало было также сильно и сильно добрых козаков между теми, которые захотели остаться: куренные Демытрович, Кукубенко, Вертыхвист, Балабан, Бульбенко Остап. Потом много было еще других именитых и дюжих козаков: Вовтузенко, Черевыченко, Степан Гуска, Охрим Гуска, Мыкола Густый, Задорожний, Метелыця, Иван Закрутыгуба, Мосий Шило, Дёгтяренко, Сыдоренко, Пысаренко, потом другой Пысаренко, потом еще Пысаренко, и много было других добрых козаков. Все были хожалые, езжалые: ходили по анатольским берегам, по крымским солончакам и степям, по всем речкам большим и малым, которые впадали в Днепр, по всем заходам и днепровским островам; бывали в молдавской, волошской, в турецкой земле; изъездили всё Черное море двухрульными козацкими челнами; нападали в пятьдесят челнов в ряд на богатейшие и превысокие корабли, перетопили немало турецких галер и много-много выстреляли пороху на своем веку. Не раз драли на онучи дорогие паволоки и оксамиты. Не раз череши у штанных очкуров набивали все чистыми цехинами. А сколько всякий из них пропил и прогулял добра, ставшего бы другому на всю жизнь, того и счесть нельзя. Все спустили по-козацки, угощая весь мир и нанимая музыку, чтобы все веселилось, что ни есть на свете. Еще и теперь у редкого из них не было закопано добра - кружек, серебряных ковшей и запястьев под камышами на днепровских островах, чтобы не довелось татарину найти его, если бы, в случае несчастья, удалось ему напасть врасплох на Сечь; но трудно было бы татарину найти его, потому что и сам хозяин уже стал забывать, в котором месте закопал его. Такие-то были козаки, захотевшие остаться и отмстить ляхам за верных товарищей и Христову веру! Старый козак Бовдюг захотел также остаться с ними, сказавши: "Теперь не такие мои лета, чтобы гоняться за татарами, а тут есть место, где опочить доброю козацкою смертью. Давно уже просил я у бога, чтобы если придется кончать жизнь, то чтобы кончить ее на войне за святое и христианское дело. Так оно и случилось. Славнейшей кончины уже не будет в другом месте для старого козака".
Когда отделились все и стали на две стороны в два ряда куренями, кошевой прошел промеж рядов и сказал:
А что, панове-братове, довольны одна сторона другою?
Все довольны, батько! - отвечали козаки.
Ну, так поцелуйтесь же и дайте друг другу прощанье, ибо, бог знает, приведется ли в жизни еще увидеться. Слушайте своего атамана, а исполняйте то, что сами знаете: сами знаете, что велит козацкая честь.
И все козаки, сколько их ни было, перецеловались между собою. Начали первые атаманы и, поведши рукою седые усы свои, поцеловались навкрест и потом взялись за руки и крепко держали руки. Хотел один другого спросить: "Что, пане-брате, увидимся или не увидимся?" - да и не спросили, замолчали, - и загадались обе седые головы. А козаки все до одного прощались, зная, что много будет работы тем и другим; но не повершили, однако ж, тотчас разлучиться, а повершили дождаться темной ночной поры, чтобы не дать неприятелю увидеть убыль в козацком войске. Потом все отправились по куреням обедать.
После обеда все, которым предстояла дорога, легли отдыхать и спали крепко и долгим сном, как будто чуя, что, может, последний сон доведется им вкусить на такой свободе. Спали до самого заходу солнечного; а как зашло солнце и немного стемнело, стали мазать телеги. Снарядясь, пустили вперед возы, а сами, пошапковавшись еще раз с товарищами, тихо пошли вслед за возами. Конница чинно, без покрика и посвиста на лошадей, слегка затопотела вслед за пешими, и скоро стало их не видно в темноте. Глухо отдавалась только конская топь да скрып иного колеса, которое еще не расходилось или не было хорошо подмазано за ночною темнотою.
Долго еще оставшиеся товарищи махали им издали руками, хотя не было ничего видно. А когда сошли и воротились по своим местам, когда увидали при высветивших ясно звездах, что половины телег уже не было на на месте, что многих, многих нет, невесело стало у всякого на сердце, и все задумались против воли, утупивши в землю гульливые свои головы.
Тарас видел, как смутны стали козацкие ряды и как уныние, неприличное храброму, стало тихо обнимать козацкие головы, но молчал: он хотел дать время всему, чтобы пообыклись они и к унынью, наведенному прощаньем с товарищами, а между тем в тишине готовился разом и вдруг разбудить их всех, гикнувши по-казацки, чтобы вновь и с большею силой, чем прежде, воротилась бодрость каждому в душу, на что способна одна только славянская порода - широкая, могучая порода перед другими, что море перед мелководными реками. Коли время бурно, все превращается оно в рев и гром, бугря и подымая валы, как не поднять их бессильным рекам; коли же безветренно и тихо, яснее всех рек расстилает оно свою неоглядную склянную поверхность, вечную негу очей.
И повелел Тарас распаковать своим слугам один из возов, стоявший особняком. Больше и крепче всех других он был в козацком обозе; двойною крепкою шиною были обтянуты дебелые колеса его; грузно был он навьючен, укрыт попонами, крепкими воловьими кожами и увязан туго засмоленными веревками. В возу были всё баклаги и бочонки старого доброго вина, которое долго лежало у Тараса в погребах. Взял он его про запас, на торжественный случай, чтобы, если случится великая минута и будет всем предстоять дело, достойное на передачу потомкам, то чтобы всякому, до единого, козаку досталось выпить заповедного вина, чтобы в великую минуту великое бы и чувство овладело человеком. Услышав полковничий приказ, слуги бросились к возам, палашами перерезывали крепкие веревки, снимали толстые воловьи кожи и попоны и стаскивали с воза баклаги и бочонки.
А берите все, - сказал Бульба, - все, сколько ни есть, берите, что у кого есть: ковш, или черпак, которым поит коня, или рукавицу, или шапку, а коли что, то и просто подставляй обе горсти.
И козаки все, сколько ни было их, брали, у кого был ковш, у кого черпак, которым поил коня, у кого рукавица, у кого шапка, а кто подставлял и так обе горсти. Всем им слуги Тарасовы, расхаживая промеж рядами, наливали из баклаг и бочонков. Но не приказал Тарас пить, пока не даст знаку, чтобы выпить им всем разом. Видно было, что он хотел что-то сказать. Знал Тарас, что как ни сильно само по себе старое доброе вино и как ни способно оно укрепить дух человека, но если к нему да присоединится еще приличное слово, то вдвое крепче будет сила и вина и духа.
Я угощаю вас, паны-братья, - так сказал Бульба, - не в честь того, что вы сделали меня своим атаманом, как ни велика подобная честь, не в честь также прощанья с нашими товарищами: нет, в другое время прилично то и другое; не такая теперь перед нами минута. Перед нами дела великого поту, великой козацкой доблести! Итак, выпьем, товарищи, разом выпьем поперед всего за святую православную веру: чтобы пришло наконец такое время, чтобы по всему свету разошлась и везде была бы одна святая вера, и все, сколько ни есть бусурменов, все бы сделались христианами! Да за одним уже разом выпьем и за Сечь, чтобы долго она стояла на погибель всему бусурменству, чтобы с каждым годом выходили из нее молодцы один одного лучше, один одного краше. Да уже вместе выпьем и за нашу собственную славу, чтобы сказали внуки и сыны тех внуков, что были когда-то такие, которые не постыдили товарищества и не выдали своих. Так за веру, пане-братове, за веру!
За веру! - загомонели все, стоявшие в ближних рядах, густыми голосами.
За веру! - подхватили дальние; и все что ни было, и старое и молодое, выпило за веру.
За Сичь! - сказал Тарас и высоко поднял над головою руку.
За Сичь! - отдалося густо в передних рядах. - За Сичь! - сказали тихо старые, моргнувши седым усом; и, встрепенувшись, как молодые соколы, повторили молодые: - За Сичь!
И слышало далече поле, как поминали козаки свою Сичь.
Теперь последний глоток; товарищи, за славу и всех христиан, какие живут на свете!
И все козаки, до последнего в поле, выпили последний глоток в ковшах за славу и всех христиан, какие ни есть на свете. И долго еще повторялось по всем рядам промеж всеми куренями:
За всех христиан, какие ни есть на свете!
Уже пусто было в ковшах, а всё еще стояли козаки, поднявши руки. Хоть весело глядели очи их всех, просиявшие вином, но сильно загадались они. Не о корысти и военном прибытке теперь думали они, не о том, кому посчастливится набрать червонцев, дорогого оружия, шитых кафтанов и черкесских коней; но загадалися они - как орлы, севшие на вершинах обрывистых, высоких гор, с которых далеко видно расстилающееся беспредельно море, усыпанное, как мелкими птицами, галерами, кораблями и всякими судами, огражденное по сторонам чуть видными тонкими поморьями, с прибрежными, как мошки, городами и склонившимися, как мелкая травка, лесами. Как орлы, озирали они вокруг себя очами все поле и чернеющую вдали судьбу свою. Будет, будет все поле с облогами и дорогами покрыто торчащими их белыми костями, щедро обмывшись козацкою их кровью и покрывшись разбитыми возами, расколотыми саблями и копьями. Далече раскинутся чубатые головы с перекрученными и запекшимися в крови чубами и запущенными книзу усами. Будут, налетев, орлы выдирать и выдергивать из них козацкие очи. Но добро великое в таком широко и вольно разметавшемся смертном ночлеге! Не погибнет ни одно великодушное дело, и не пропадет, как малая порошинка с ружейного дула, козацкая слава. Будет, будет бандурист с седою по грудь бородою, а может, еще полный зрелого мужества, но белоголовый старец, вещий духом, и скажет он про них свое густое, могучее слово. И пойдет дыбом по всему свету о них слава, и все, что ни народится потом, заговорит о них. Ибо далеко разносится могучее слово, будучи подобно гудящей колокольной меди, в которую много повергнул мастер дорогого чистого серебра, чтобы далече по городам, лачугам, палатам и весям разносился красный звон, сзывая равно всех на святую молитву.
Урок 29 Н. В. ГОГОЛЬ. «ТАРАС БУЛЬБА» Анализ 7–8-й глав
02.02.2012 19720 2100Урок 29 Н. В. Гоголь. «Тарас бульба» А нализ 7–8-й глав
Цел и: совершенствовать навыки аналитической работы с текстом; развивать умения делать выводы и обобщения; формировать чувство патриотизма, национального самосознания.
Ход урока
I. Организационный момент.
II. Работа по новой теме (анализ 7-й гл.).
Аналитическая беседа по вопроса м.
– Как мы относимся к поступку Андрия?
– Что же еще случилось этой ночью в лагере запорожцев? (I ч., с. 177. «… половина войска перебита, а другая перевязана (взята в плен)…».)
– Какова причина? (Беспечность.)
– Какое решение принимает Кокубенко? (Разделиться войску на три части, встать у трех ворот и выманить ляхов из города бранными, обидными для ляхов словами.)
Задание. Выбрать реплики казаков и ляхов. («А красные жупаны (верхняя одежда поляков и …). Да уж и не сказали…)
– Почему не сказали?
– Остап – куренной атаман. Почему казаки выбрали именно его? («Лучше не можно поставить… разум у него, как у старого человека».)
– Какое чувство испытывал Тарас, увидев Остапа с атаманской палицей? (I ч., с. 184. «Вишь ты какой… оказанную сыну».)
– Какая дума не покидала Тараса? («…Тарас думал и не мог придумать, куда девался Андрий… и шел перед полком».)
Выво д. Беспечность приводит к беде в любом деле, в военном же – несет смерть. Думы горькие не давали Тарасу Бульбе покоя, он гордился Остапом, он беспрестанно думал о судьбе Андрия; чувство товарищества проявили казаки, обещая освободить взятых в плен запорожцев.
III. Подведение итогов урока.
– Какая весть всполошила весь казацкий лагерь? (Татары напали на Сечь, забрали весь скарб (имущество). Одних казаков перебили, других увели в плен.)
– Что предлагает кошевой атаман Кокубенко? («…не терять, товарищи, времени и гнаться за татарами».)
– Почему Бульба не согласен с таким решением? («Ты позабыл… захваченные ляхами?… Что ж за казак. Один остаюсь!» С. 186 (внизу).)
– Каков его совет? («Первый долг и первая честь казака – соблюсти товарищество…» Разделиться на две части. «Все согласны!» (I ч., с. 188.)
Задание. п рощание казаков. (I ч., с. 190.)
– Как чувствовали себя казаки? (I ч., с. 190.)
Вывод . Чувство товарищества проявляется не в хмельной пирушке, а на поле брани, когда решается судьба не только твоя, но твоих собратьев по оружию.
Домашнее задание: подобрать материал для характеристик героев повести (Т. Бульбы, Остапа, Андрия).
Скачать материал
Полный текст материала смотрите в скачиваемом файле.
На странице приведен только фрагмент материала.
В то время, когда происходило описываемое событие, на пограничных местах не было еще никаких таможенных чиновников и объездчиков, этой страшной грозы предприимчивых людей, и потому всякий мог везти, что ему вздумалось. Если же кто и производил обыск и ревизовку, то делал это большею частию для своего собственного удовольствия, особливо если на возу находились заманчивые для глаз предметы и если его собственная рука имела порядочный вес и тяжесть. Но кирпич не находил охотников и въехал беспрепятственно в главные городские ворота.
Бульба в своей тесной клетке мог только слышать шум, крики возниц, и больше ничего. Янкель, подпрыгивая на своем коротком, запачканном пылью рысаке, поворотил, сделавши несколько кругов, в темную, узенькую улицу, носившую название Грязной и вместе Жидовской, потому что здесь действительно находились жиды почти со всей Варшавы. Эта улица чрезвычайно походила на вывороченную внутренность заднего двора. Солнце, казалось, не заходило сюда вовсе. Совершенно почерневшие деревянные домы со множеством протянутых из окон жердей увеличивали еще более мрак. Изредка краснела между ними кирпичная стена, но и та уже во многих местах превращалась совершенно в черную. Иногда только вверху ощекатуренный кусок стены, обхваченный солнцем, блистал нестерпимою для глаз белизною. Тут все состояло из сильных резкостей: трубы, тряпки, шелуха, выброшенные разбитые чаны. Всякий, что было только у него негодного, швырял на улицу, доставляя прохожим возможные удобства питать все чувства свои этою дрянью. Сидящий на коне всадник чуть-чуть не доставал рукою жердей, протянутых через улицу из одного дома в другой, на которых висели жидовские чулки, коротенькие панталонцы и копченый гусь. Иногда довольно смазливенькое личико еврейки, убранное потемневшими бусами, выглядывало из ветхого окошка. Куча жиденков, запачканных, оборванных, с курчавыми волосами, кричала и валялась в грязи. Рыжий жид с веснушками по всему лицу, делавшими его похожим на воробьиное яйцо, выглянул из окна, тотчас заговорил с Янкелем на своем тарабарском наречии, и Янкель тотчас въехал в один двор. По улице шел другой жид, остановился, вступил тоже в разговор, и когда Бульба выкарабкался наконец из-под кирпича, он увидел трех жидов, говоривших с большим жаром.
Янкель обратился к нему и сказал, что все будет сделано, что его Остап сидит в городской темнице, и хотя трудно уговорить стражей, но, однако ж, он надеется доставить ему свидание.
Бульба вошел вместе с тремя жидами в комнату.
Жиды начали опять говорить между собою на своем непонятном языке. Тарас поглядывал на каждого из них. Что-то, казалось, сильно потрясло его. На грубом и равнодушном лице его вспыхнуло какое-то сокрушительное пламя надежды, надежды той, которая посещает иногда человека в последнем градусе отчаяния. Старое сердце его начало сильно биться, как будто у юноши.
Слушайте, жиды! - сказал он, и в словах его было что-то восторженное. - Вы все на свете можете сделать, выкопаете хоть из дна морского, и пословица давно уже говорит, что жид самого себя украдет, когда только захочет украсть. Освободите мне моего Остапа! Дайте случай убежать ему от дьявольских рук. Вот я этому человеку обещал двенадцать тысяч червонных, - я прибавлю еще двенадцать. Все, какие у меня есть, дорогие кубки и закопанное в землю золото, хату и последнюю одежду продам и заключу с вами контракт на всю жизнь, с тем чтобы все, что ни добуду на войне, делить с вами пополам!
О, не можно, любезный пан! не можно! - сказал со вздохом Янкель.
Нет, не можно! - сказал другой жид.
Все три жида взглянули один на другого.
А попробовать? - сказал третий, боязливо поглядывая на двух других. - Может быть, бог даст.
Все три жида заговорили по-немецки. Бульба, как ни наострял свой слух, ничего не мог отгадать. Он слышал только часто произносимое слово "Мардохай" и больше ничего.
Слушай, пан! - сказал Янкель. - Нужно посоветоваться с таким человеком, какого еще никогда не было на свете. У, у! то такой мудрый, как Соломон, и когда он ничего не сделает, то уже никто на свете не сделает. Сиди тут! вот ключ! и не впускай никого!
Жиды вышли на улицу.
Тарас запер дверь и смотрел в маленькое окошечко на этот грязный жидовский проспект. Три жида остановились посредине улицы и стали говорить довольно азартно. К ним присоединился скоро четвертый, наконец, и пятый. Он слышал опять повторяемое: "Мардохай, Мардохай". Жиды беспрестанно посматривали в одну сторону улицы. Наконец в конце ее, из-за одного дрянного дома показалась нога в жидовском башмаке и замелькали фалды полукафтанья. "А! Мардохай! Мардохай!" - закричали все жиды в один голос. Тощий жид, несколько короче Янкеля, но гораздо более покрытый морщинами, с преогромною верхнею губою, приблизился к нетерпеливой толпе, и все жиды наперерыв спешили рассказывать ему, причем Мардохай несколько раз поглядывал на маленькое окошечко, и Тарас догадывался, что речь шла о нем. Мардохай размахивал руками, слушал, перебивал речь, часто плевал на сторону и, подымая фалды полукафтанья, засовывал в карман руку и вынимал какие-то побрякушки, причем показывал прескверные свои панталоны. Наконец все жиды подняли такой крик, что жид, стоявший на сторо"же, должен был давать знак к молчанию, и Тарас уже начал опасаться за свою безопасность, - но, вспомнивши, что жиды не могут иначе рассуждать, как на улице, и что их языка сам демон не поймет, он успокоился.
Минуты две спустя жиды вместе вошли в его комнату. Мардохай приблизился к Тарасу, потрепал его по плечу и сказал:
Когда мы да бог захочет сделать, то уже будет так, как нужно.
Тарас поглядел на этого Соломона, какого еще не было на свете, и получил некоторую надежду. Действительно, вид его мог внушить некоторое доверие: верхняя губа у него была просто страшилище. Толщина ее, без сомнения, увеличилась от посторонних причин. В бороде у этого Соломона было только пятнадцать волосков, и то на левой стороне. На лице у Соломона было столько знаков побоев, полученных за удальство, что он, без сомнения, давно потерял счет им и привык их считать за родимые пятна.
Мардохай ушел вместе с товарищами, исполненными удивления к его мудрости. Бульба остался один. Он был в странном, небывалом положении: он чувствовал в первый раз в жизни беспокойство. Душа его была в лихорадочном состоянии. Он не был тот прежний, непреклонный, неколебимый, крепкий, как дуб: он был малодушен; он был теперь слаб. Он вздрагивал при каждом шорохе, при каждой новой жидовской фигуре, показывавшейся в конце улицы. В таком состоянии пробыл он, наконец, весь день; не ел, не пил, и глаза его не отрывались ни на час от небольшого окошка на улицу. Наконец, уже ввечеру поздно, показался Мардохай и Янкель. Сердце Тараса замерло.
Что? удачно?- спросил он их с нетерпением дикого коня.
Но прежде еще, нежели жиды собрались с духом отвечать, Тарас заметил, что у Мардохая уже не было последнего локона, который хотя довольно неопрятно, но все же вился кольцами из-под яломка его. Заметно было, что он хотел что-то сказать, но наговорил такую дрянь, что Тарас ничего не понял. Да и сам Янкель прикладывал очень часто руку ко рту, как будто бы страдал простудою.
О любезный пан! - сказал Янкель, - теперь совсем не можно! ей-богу, не можно! Такой нехороший народ, что ему надо на самую голову наплевать. Вот и Мардохай скажет. Мардохай делал такое, какого еще не делал ни один человек на свете, но бог не захотел, чтобы так было. Три тысячи войска стоят, и завтра их всех будут казнить.
Тарас глянул в глаза жидам, но уже без нетерпения и гнева.
А если пан хочет видеться, то завтра нужно рано, так, чтобы еще и солнце не всходило. Часовые соглашаются, и один левентарь обещался. Только пусть им не будет на том свете счастья! Ой, вей мир, что это за корыстный народ! и между нами таких нет. Пятьдесят червонцев я дал каждому, а левентарю...
Хорошо. Веди меня к нему! - произнес Тарас решительно, и вся твердость возвратилась в его душу.
Он согласился на предложение Янкеля переодеться иностранным графом, приехавшим из немецкой земли, для чего платье уже успел припасти дальновидный жид. Была уже ночь. Хозяин дома, известный рыжий жид с веснушками, вытащил тощий тюфяк, накрытый какою-то рогожею, и разостлал его на лавке для Бульбы. Янкель лег на полу, на таком же тюфяке. Рыжий жид выпил небольшую чарочку какой-то настойки, скинул полукафтанье и, сделавшись в своих чулках и башмаках несколько похожим на цыпленка, отправился с своею жидовкой во что-то похожее на шкаф. Двое жиденков, как две домашние собачки, легли на полу возле шкафа. Но Тарас не спал. Он сидел неподвижен и слегка барабанил пальцем по столу. Он держал во рту люльку и пускал дым, от которого жид спросонья чихал и заворачивал в одеяло свой нос. Едва небо успело тронуться бледным предвестием зари, он уже толкнул ногою Янкеля.
Вставай, жид, и давай твою графскую одежду!
В минуту оделся он; вычернил усы, брови, надел на темя маленькую темную шапочку, - и никто бы из самых близких к нему козаков не мог узнать его. По виду ему казалось не более тридцати пяти лет. Здоровый румянец играл на его щеках, и самые рубцы придавали ему что-то повелительное. Одежда, убранная золотом, очень шла к нему.
Улицы еще спали. Ни одно меркантильное существо еще не показывалось в городе с коробкою в руках. Бульба и Янкель пришли к строению, имевшему вид сидящей капли. Оно было низкое, широкое, огромное, почерневшее, и с одной стороны его выкидывалась, как шея аиста, длинная, узкая башня, на верху которой торчал кусок крыши. Это строение отправляло множество разных должностей. Тут были и казармы, и тюрьма, и даже уголовный суд. Наши путники вошли в ворота и очутились среди пространной залы, или крытого двора. Около тысячи человек спали вместе. Прямо шла низенькая дверь, перед которой сидевшие двое часовых играли в какую-то игру, состоявшую в том, что один другого бил двумя пальцами по ладони. Они мало обратили внимания на пришедших и поворотили головы только тогда, когда Янкель сказал:
Это мы, слышите, паны, это мы.
Ступайте! - говорил один из них, отворяя одною рукою дверь, а другую подставляя своему товарищу для принятия от него ударов.
Они вступили в коридор, узкий и темный, который опять привел их в такую же залу с маленькими окошками вверху.
Это мы! - кричал Янкель. - Ей-богу, мы, ясные паны!
Но никто не хотел слушать. К счастию, в это время подошел какой-то толстяк, который, по всем приметам, казался начальником, потому что ругался сильнее всех.
Пан, это ж мы. Вы уже знаете нас, и пан граф еще будет благодарить.
Пропустите, сто дьяблов чертовой матке! И больше никого не пускайте. Да саблей чтобы никто не скидал и не собачился на полу...
Продолжения красноречивого приказа уже не слышали наши путники.
Это мы, это я, это свои! - говорил Янкель, встречаясь со всяким.
А что, можно теперь? - спросил он одного из стражей, когда они наконец подошли к тому месту, где коридор уже оканчивался.
Можно, только не знаю, пропустят ли вас в самую тюрьму. Теперь уже нет Яна: вместо его стоит другой, - отвечал часовой.
Ай, ай! - произнес тихо жид, - это скверно, любезный пан!
Веди! - произнес упрямо Тарас. Жид повиновался.
У дверей подземелья, оканчивавшихся кверху острием, стоял гайдук с усами в три яруса. Верхний ярус усов шел назад, другой прямо вперед, третий вниз, что делало его очень похожим на кота.
Жид съежился в три погибели и почти боком подошел к нему.
Ваша ясновельможность! ясновельможный пан!
Ты, жид, это мне говоришь?
Вам, ясновельможный пан.
Гм... а я просто гайдук! - сказал трехъярусный усач с повеселевшими глазами.
А я, ей-богу, думал, что это сам воевода. Ай, ай, ай!.. - При этом жид покрутил головою и расставил пальцы. - Ай, какой важный вид! Ей-богу, полковник! совсем полковник! Вот еще бы только на палец прибавить, то и полковник! Нужно бы пана посадить на жеребца, такого скорого, как муха, да и пусть муштрует полки!
Гайдук поправил нижний ярус усов своих, причем глаза его совершенно развеселились.
Что за народ военный! - продолжал жид. - Ох,вей мир, что за народ хороший! Шнурочки, бляшечки... так от них блестит, как от солнца; а цурки, где только увидят военных... ай, ай!
Жид опять покрутил головою.
Гайдук завил рукою верхние усы и пропустил сквозь зубы звук, несколько похожий на лошадиное ржание.
Прошу пана оказать услугу! - произнес жид. - Вот князь приехал из чужого края, хочет посмотреть на козаков. Он еще сроду не видел, что это за народ козаки.
Появление иностранных графов и баронов было в Польше довольно обыкновенно: они часто были завлекаемы единственно любопытством посмотреть этот почти полуазиатский угол Европы. Московию и Украйну они почитали уже находящимися в Азии. И потому гайдук, поклонившись довольно низко, почел приличным прибавить несколько слов от себя.
Я не знаю, ваша ясновельможность, - говорил он, - зачем вам хочется смотреть их. Это собаки, а не люди. И вера у них такая, что никто не уважает.
Врешь ты, чертов сын! - сказал Бульба. - Сам ты собака! Как ты смеешь говорить, что нашу веру не уважают? Это вашу еретическую веру не уважают!
Эге-ге! - сказал гайдук. - А я знаю, приятель, кто ты: ты сам из тех, которые уже сидят у меня. Постой же, я позову сюда наших.
Тарас увидел свою неосторожность, но упрямство и досада помешали ему подумать о том, как бы исправить ее. К счастию, Янкель в ту же минуту успел подвернуться.
Ясновельможный пан! как же можно, чтобы граф да был козак? А если бы он был козак, то где бы он достал такое платье и такой вид графский?
Рассказывай себе! - И гайдук уже растворил было широкий рот свой, чтобы крикнуть.
Ваше королевское величество! молчите! Молчите, ради бога! - закричал Янкель. - Молчите! мы уж вам за это заплатим так, как еще никогда и не видели: мы дадим вам два золотых червонца.
Эге! два червонца! Два червонца мне нипочем. Я цирюльнику даю два червонца за то, чтобы мне только половину бороды выбрил. Сто червонных давай, жид! - Тут гайдук закрутил верхние усы. - А как не дашь ста червонных, сейчас закричу!
И на что бы так много? - горестно сказал побледневший жид, развязывая кожаный мешок свой. Но он счастлив был, что в его кошельке не было более и что гайдук далее ста не умел считать. - Пан! пан! уйдем скорее! Видите, какой тут нехороший народ! - сказал Янкель, заметивши, что гайдук перебирал на руке деньги, как бы жалея о том, что не запросил более,
Что ж ты, чертов гайдук, - сказал Бульба, - деньги взял, а показать и не думаешь? Нет, ты должен показать. Уж когда деньги получил, то ты не вправе теперь отказать.
Ступайте, ступайте к дьяволу! а не то я сию минуту дам знать, и вас тут... Уносите ноги, говорю я вам, скорее!
Пан! пан! пойдем! ей-богу, пойдем! Цур им! Пусть им приснится такое, что плевать нужно! - кричал бедный Янкель.
Бульба медленно, потупив голову, оборотился и шел назад преследуемый укорами Янкеля, которого ела грусть при мысли о даром потерянных червонцах.
И на что бы трогать? Пусть бы, собака, бранился! То уже такой народ, что не может не браниться! Ох, вей мир, какое счастье посылает бог людям! Сто червонцев за то только, что прогнал нас! А наш брат: ему и пейсики оборвут, и из морды сделают такое, что и глядеть не можно, а никто не даст ста червонных. О боже мой! боже милосердый!
Но неудача эта гораздо более имела влияния на Бульбу. Она выражалась пожирающим пламенем в его глазах.
Пойдем! - сказал он вдруг, как бы встряхнувшись, - пойдем на площадь. Я хочу посмотреть, как его будут мучить.
Ой, пан, зачем ходить? Ведь нам этим не помочь уже.
Пойдем! - упрямо сказал Бульба, и жид, как нянька, вздыхая, побрел вслед за ним.
Площадь, на которой долженствовала производиться казнь, нетрудно было отыскать: народ валил туда со всех сторон. В тогдашний грубый век это составляло одно из занимательнейших зрелищ не только для черни, но и для высших классов. Множество старух, самых набожных, множество молодых девушек и женщин, самых трусливых, которым после всю ночь грезились окровавленные трупы, которые кричали спросонья так громко, как только может крикнуть пьяный гусар, не пропускали, однако же, случая полюбопытствовать. "Ах, какое мученье!" - кричали из них многие с истерическою лихорадкою, закрывая глаза и отворачиваясь; однако же простаивали иногда довольное время. Иной, и рот разинув, и руки вытянув вперед, желал бы вскочить всем на головы, чтобы оттуда посмотреть повиднее. Из толпы узких, небольших и обыкновенных голов высовывал свое толстое лицо мясник, наблюдал весь процесс с видом знатока и разговаривал односложными словами с оружейным мастером, которого называл кумом, потому что в праздничный день напивался с ним в одном шинке. Иные рассуждали с жаром, другие даже держали пари; но бо́льшая часть была таких, которые на весь мир и на все, что ни случается в свете, смотрят, ковыряя пальцем в своем носу.
На переднем плане, возле самых усачей, составлявших городовую гвардию, стоял молодой шляхтич, или казавшийся шляхтичем, в военном костюме, который надел на себя решительно все, что у него ни было, так что на его квартире оставалась только изодранная рубашка да старые сапоги. Две цепочки, одна сверх другой, висели у него на шее с каким-то дукатом. Он стоял с коханкою своею, Юзысею, и беспрестанно оглядывался, чтобы кто-нибудь не замарал ее шелкового платья. Он ей растолковал совершенно все, так что уже решительно не можно было ничего прибавить. "Вот это, душечка Юзыся, - говорил он, - весь народ, что вы видите, пришел затем, чтобы посмотреть, как будут казнить преступников. А вот тот, душечка, что, вы видите, держит в руках секиру и другие инструменты, - то палач, и он будет казнить. И как начнет колесовать и другие делать муки, то преступник еще будет жив; а как отрубят голову, то он, душечка, тотчас и умрет. Прежде будет кричать и двигаться, но как только отрубят голову, тогда ему не можно будет ни кричать, ни есть, ни пить, оттого, что у него, душечка, уже больше не будет головы". И Юзыся все это слушала со страхом и любопытством.
Крыши домов были усеяны народом. Из слуховых окон выглядывали престранные рожи в усах и в чем-то похожем на чепчики. На балконах, под балдахинами, сидело аристократство. Хорошенькая ручка смеющейся, блистающей, как белый сахар, панны держалась за перила. Ясновельможные паны, довольно плотные, глядели с важным видом. Холоп, в блестящем убранстве, с откидными назад рукавами, разносил тут же разные напитки и съестное. Часто шалунья с черными глазами, схвативши светлою ручкою своею пирожное и плоды, кидала в народ. Толпа голодных рыцарей подставляла наподхват свои шапки, и какой-нибудь высокий шляхтич, высунувшийся из толпы своею головою, в полинялом красном кунтуше с почерневшими золотыми шнурками, хватал первый с помощью длинных рук, целовал полученную добычу, прижимал ее к сердцу и потом клал в рот. Сокол, висевший в золотой клетке под балконом, был также зрителем: перегнувши набок нос и поднявши лапу, он, с своей стороны, рассматривал также внимательно народ. Но толпа вдруг зашумела, и со всех сторон раздались голоса: "Ведут! ведут!.. козаки!"
Они шли с открытыми головами, с длинными чубами. Бороды у них были отпущены; они шли не боязливо, не угрюмо, но с какою-то тихою горделивостию; их платья из дорогого сукна износились и болтались на них ветхими лоскутьями; они не глядели и не кланялись народу. Впереди всех шел Остап.
Что почувствовал старый Тарас, когда увидел своего Остапа? Что было тогда в его сердце? Он глядел в него из толпы и не проронил ни одного движения его. Они приблизились уже к лобному месту. Остап остановился. Ему первому приходилось выпить эту тяжелую чашу. Он глянул на своих, поднял руку вверх и произнес громко:
Дай же, боже, чтобы все, какие тут ни стоят еретики, не услышали, нечестивые, как мучится христианин! чтобы ни один из нас не промолвил ни одного слова!
После этого он приблизился к эшафоту.
Добре, сынку, добре! - сказал тихо Бульба и уставил в землю свою седую голову.
Палач сдернул с него ветхие лохмотья; ему увязали руки и ноги в нарочно сделанные станки и... Я не стану смущать читателей картиной адских мук, от которых дыбом поднялись бы их волоса. Они были порождение тогдашнего грубого, свирепого века, когда человек вел еще кровавую жизнь одних воинских подвигов и закалился в ней душою до такой степени, что сделался глух для человеколюбия. Должно, однако ж, сказать, что король всегда почти являлся первым противником этих ужасных мер. Он очень хорошо видел, что подобная жестокость наказаний может только разжечь мщение козачьей нации. Но король не мог сделать ничего против дерзкой воли государственных магнатов, которые непостижимою недальновидностью, детским самолюбием, гордостью и неосновательностью превратили сейм в сатиру на правление.
Остап выносил терзания, как исполин, с невообразимою твердостью, и когда начали перебивать ему на руках и ногах кости, так что ужасный хряск их слышался среди мертвой толпы отдаленными зрителями, когда панянки отворотили глаза свои, - ничто, похожее на стон, не вырвалось из уст его. Лицо его не дрогнулось. Тарас стоял в толпе с потупленною головою и с поднятыми, однако же, глазами и одобрительно только говорил: "Добре, сынку, добре!"
Наконец сила его, казалось, начала подаваться. Когда он увидел новые адские орудия казни, которыми готовились вытягивать из него жилы, губы его начали шевелиться.
Слышу! - раздалось среди всеобщей тишины, и весь миллион народа в одно время вздрогнул.
Часть военных всадников бросилась заботливо рассматривать толпы народа. Янкель побледнел как смерть, и когда они немного отдалились от него, он со страхом оборотился назад; но Тараса уже возле него не было; его и след простыл.
Гоголь «Тарас Бульба», глава 2 – краткое содержание
Дети Бульбы – суровый, твёрдый Остап и ловкий, падкий на женскую красоту Андрий – не походили друг на друга. Остап думал лишь о воинской славе, а Андрий ещё во время учёбы в Киеве воспылал страстной любовью к случайно увиденной полячке – дочери ковенского воеводы. Раз он даже пробрался к ней в дом через печную трубу.
Гоголь «Тарас Бульба», глава 3 – краткое содержание
Стараясь быстрее познакомить сыновей с военным делом, Бульба предложил главному запорожскому вождю – кошевому атаману – устроить поход против татар или турок. Острожный атаман отказался, сославшись на договоры. Тогда Тарас устроил в Сечи казацкий бунт и сходку. Выбежав на главную площадь, запорожцы низложили кошевого и выбрали на его место товарища Бульбы, Кирдягу.
Гоголь «Тарас Бульба», глава 4 – краткое содержание
Гоголь «Тарас Бульба», глава 5 – краткое содержание
Казаки предали страшному опустошению все южные области Польши. Остап и Андрий, радуя Бульбу, показали в этой войне неслыханную храбрость. Под конец запорожское войско осадило город Дубно и решило выморить его голодом.
В одну из ночей, когда вся казацкая армия спала под городскими стенами, Андрий внезапно увидел перед собой лицо старой татарки – служанки той польской панночки, которую он полюбил в Киеве. Татарка рассказала, что её госпожа находится в Дубно и уже близка к голодной смерти. С городских стен она видела средь казаков Андрия и теперь просит у него хотя бы кусок хлеба.
Сердце Андрия забилось от этого известия. Потихоньку набрав в мешок еды, он пошёл за татаркой к тайному подземному ходу, который вёл за городские стены.
«Тарас Бульба». Художественный фильм по повести Н. В. Гоголя, 2009
Гоголь «Тарас Бульба», глава 6 – краткое содержание
Татарка проводила Андрия в город, к дому своей госпожи. Ставшая ещё красивее панночка умильно смотрела на своего спасителя. Любовь помутила разум казака. Он тут же поклялся прекрасной полячке, что отречётся ради неё от родины, отца и казачества.
Вбежавшая татарка принесла Андрию и панне известие: в город вошло сильное польское подкрепление.
Андрий и польская красавица. Иллюстрация С. Овчаренко к повести Гоголя «Тарас Бульба»
Гоголь «Тарас Бульба», глава 7 – краткое содержание
Поляки сумели пробраться в город, внезапно напав у одних ворот на перепившийся Переяславский курень. Много казаков при этом погибло. Тарас Бульба не мог найти Андрия и думал, что он тоже убит. Однако знакомый жид Янкель рассказал: он видел его сына в городе. Очаровавшись красивой полячкой, тот велел передать запорожцам, что они уже ему не братья.
Под стенами Дубно закипели новые кровавые бои. Когда в них пал атаман уманского куреня, казаки выбрали на его место сына Бульбы, Остапа.
Гоголь «Тарас Бульба», глава 8 – краткое содержание
К казакам пришла весть, что опустевшую Сечь жестоко разграбили татары . Запорожское войско разделилось: одна его половина бросилась вдогонку за татарвой , а другая – осталась осаждать Дубно.
Гоголь «Тарас Бульба», глава 9 – краткое содержание
Тарас старался ободрить оставшихся под стенами города гордой речью о товариществе . Узнав об отступлении половины казаков, шляхтичи выступили из-за стен с сильными отрядами. В смертельном бою с обеих сторон пало много славных воинов. В решительный момент из городских ворот неожиданно вылетело польское подкрепление, во главе которого скакал, рубя запорожцев, сын Бульбы, Андрий.
Разъярённый отец нагнал сына у леса, схватил за повод его коня, проклял Андрия за измену народу и вере и застрелил из ружья. (См. Смерть Андрия .) К Бульбе подъехал Остап. Из леса на них внезапно бросилась толпа поляков. Тарас увидел, как Остапа схватили и начали вязать. Он кинулся на помощь к сыну, но потерял сознание от страшного удара.
Гоголь «Тарас Бульба», глава 10 – краткое содержание
Старый товарищ Товкач вынес израненного Бульбу из битвы и на коне довёз до Сечи. Там раны Тараса зажили, но он ничего не знал о судьбе Остапа. Мысль о сыне не давала Бульбе покоя.
Тарас решил хотя бы ценой собственной жизни узнать, что случилось с Остапом. Поляки оценили голову Бульбы в две тысячи червонных, однако знакомый жид Янкель за щедрую мзду тайно довёз его через заставы до Варшавы на дне воза, засыпанного сверху кирпичами.
Гоголь «Тарас Бульба», глава 11 – краткое содержание
В Варшаве Янкель с помощью других пронырливых жидов узнал, что Остап сидит в городской темнице. Попытка вызволить его оттуда или хотя бы добиться за деньги свидания с ним не удалась. Бульба вскоре узнал, что на следующий день Остапа и других казаков казнят на городской площади в присутствии огромной толпы.
Тарас пожелал пойти на место казни. Остапа подвели к палачу первым. Он с непоколебимым мужеством выносил ужасные муки. «Добре, сынку, добре!» – с замиранием сердца говорил про себя Бульба, глядя на это. Перед самой смертью, в ужасных страданиях Остап воскликнул: «Батько! Слышишь ли ты?»
«Слышу!» – раздалось ему в ответ среди всеобщей тишины. Польские стражники бросились искать Тараса, но он уже ускользнул. (См. Смерть Остапа .)
Остап перед казнью. Иллюстрация С. Овчаренко к повести Гоголя «Тарас Бульба»
Гоголь «Тарас Бульба», глава 12 – краткое содержание
Гетмана Остраница и его товарищ Гуня подняли в Малороссии новое казацкое восстание . Лучше всех сражался полк, во главе которого стоял Тарас Бульба, мстивший за убитого Остапа. Казаки разбили самого коронного гетмана Николая Потоцкого, но потом их вожди неосмотрительно пошли на мир с врагом.
Бульба отговаривал от этого мира, а когда его не послушали – продолжил борьбу с одним своим полком. Пять польских полков настигли его на берегу Днестра. Шляхтичи схватили Тараса, приковали к высокому дереву на холме и стали жечь на костре. Но и в последние минуты жизни Бульба успел прокричать скакавшим к реке соратникам о месте, где спрятаны лодки. Уже охваченный огнём, он громко пророчил, что поднимется на Русской земле великое православное царство, и не будет в мире силы, которая не покорилась бы ему. (См. Смерть Тараса Бульбы .)
