НАУКА В ГЕРМАНИИ ПРИ НАЦИСТАХ

Нацистское правление привело науку Германии к катастрофе невиданного масштаба, от которой страна так и не смогла оправиться.

Германия издавна была страной науки. Уже в средневековье немецкие университеты стали широко известны в Европе и почитались как образцовые учебные заведения, куда стремились за образованием юноши из многих стран. Когда Петр I создавал в России Академию наук и первый в стране Петербургский университет, большую часть кадров для них он привлек из Германии. Эта связь науки России и Германии сохранилась до начала XX века. Многие впоследствии выдающиеся русские ученые получили образование в немецких университетах (энциклопедист М.В. Ломоносов, физики П.Н. Лебедев и А.Ф. Иоффе и др.).

Наступление XX века ознаменовалось дальнейшим развитием немецкой науки, особенно в области математики, физики, химии, физиологии и медицины, техники, а также философии, социологии, психологии и др. В стране работало свыше 20-ти университетов, множество исследовательских институтов и лабораторий: университетских и при фирмах, а также пяти Академий наук: в Берлине, Гейдельберге, Геттингене, Лейпциге и Мюнхене. Начавшееся в 1901 году присуждение Нобелевских премий подтвердило положение Германии как ведущей в мире научной страны. Уже в начале 1930-х годов в Германии проживало 32 нобелевских лауреата – больше, чем в любой другой стране мира!

Приход к власти Гитлера в 1933 году коренным образом изменил положение в Германии и, соответственно, положение в ее науке. Во-первых, началось систематическое вмешательство новых властей в университетскую жизнь с целью побудить ученых заниматься прикладной тематикой, необходимой нацистам для подготовки страны к новой войне. Тем самым была нарушена главная заповедь ученого: «…науки не терпят принуждения…» (Устав Московского университета в редакции М.В. Ломоносова, 1755 г.). Во-вторых, нацистское руководство, уже разделившее население страны на «арийцев» и «неарийцев», естественно с ограничением прав последних, попыталось провести это разделение и в сфере науки.

Этим был нарушен другой фундаментальный принцип науки: «Наука интернациональна» или, говоря языком Эйнштейна, «наука не может быть немецкой или еврейской, она может быть только правильной или неправильной». В-третьих, были предприняты энергичные попытки привлечь ученых к решению задач идеологического оправдания национал-социализма. Тем самым был нарушен третий фундаментальный принцип науки: «Наука занимается поиском истины. Оправдание (обоснование) того, что уже принято в качестве истины априорно, не ее дело».

Нарушение нацистским руководством Германии основополагающих принципов, на которых строится наука, имело катастрофические последствия для науки Германии. Назовем некоторые из них.

Массовая эмиграция немецких ученых

С 1933 года, то есть с момента прихода к власти Гитлера, началась массовая эмиграция немецких ученых. Она продолжалась до 1940 года и привела к выезду из страны огромного числа выдающихся ученых. Только нобелевских лауреатов уехало 29 из 32 имевшихся, то есть 90 %! Также уехало множество выдающихся ученых – не лауреатов. Назовем фамилии некоторых ученых, навсегда покинувших в эти годы Германию: физики А. Эйнштейн, Г. Бете, М. Борн, Л. Мейтнер, О. Штерн, Э. Теллер, математики Дж. фон Нейман, Р. Курант, механик Т. фон Карман, химики Ф. Габер, О. Майергоф, Р. Вильштеттер, психолог Э. Фромм, психиатр З. Фрейд. В результате произошло разрушение крупнейших, всемирно известных немецких научных школ, и Германия утратила способность выполнять крупномасштабные научно-технические проекты.

Объясняя «бегство мозгов» из нацистской Германии, большинство исследователей называют в качестве основной причины воинствующую антисемитскую политику нацистского руководства страны. Это не совсем так. Конечно, указанная политика выталкивала из страны, в первую очередь, евреев, в том числе крупных ученых, ибо для этих людей проживание в Германии после 1933 года стало небезопасным. Однако и значительное число крупных немецких ученых – «чистых арийцев», которым в стране ничто физически не угрожало, также предпочли эмиграцию, поскольку не могли принять нацизм. Они осуждали гонения властей на своих коллег-евреев и сочувствовали им, не соглашались с попытками переключения науки на военные рельсы и протестовали против стремления властей идеологизировать науку и использовать ее для оправдания нацизма, но делали все это скрытно, не публично. Кроме того, они понимали, что при сложившейся в стране обстановке несвободы и принуждения занятие наукой для совестливого человека невозможно. Однако эти люди составляли меньшинство немецких ученых.

Переход к выполнению текущих научно-технических разработок

Крупнейшие промышленные концерны Германии в течение 1930-х годов вследствие «бегства мозгов» из страны лишились большой части своих ведущих ученых и специалистов. В этих условиях они вынуждены были свернуть крупные научные исследования, которые они проводили в предшествующие годы, и перейти к выполнению текущих научно-технических разработок по заданиям правительства, связанных с войной.

Наиболее показательна здесь судьба одного из крупнейших в мире немецкого химического концерна «И.Г. Фарбениндустри». До прихода к власти нацистов этот концерн много лет занимался разработкой и

производством широкой номенклатуры лакокрасочной продукции и прославился в мире особым качеством выпускаемых красок и лаков. Уровень работы этого концерна ярко характеризует такая «деталь»: в нем работало несколько нобелевских лауреатов! (Много ли таких концернов знает читатель?) После 1933 года «И.Г. Фарбениндустри» по заказу правительства начал заниматься для нужд германской армии производством искусственного жидкого топлива и искусственного каучука, идущего на автомобильные шины. Впоследствии с этой целью концерн построил два завода в лагере уничтожения Освенцим, где использовался труд узников лагеря. Но особенно «прославился» концерн в этот период разработкой и производством боевых и других отравляющих веществ. Именно при помощи этих отравляющих веществ в Освенциме было уничтожено 4 млн человек. За это концерн «И.Г. Фарбениндустри» на Нюрнбергском процессе был признан преступной организацией, а его руководители впоследствии были осуждены как военные преступники.

Использование идей человеконенавистнической псевдонауки

Для оправдания важнейшей составной части идеологии нацизма – расовой теории (антисемитизм был одним из важных пунктов этой теории) руководители гитлеровской Германии удачно воспользовались разработками своих предшественников – псевдоученых XIX века: француза Ж. Гобино и англичанина (работавшего в Германии) Х.С. Чемберлена и привлекли своих добровольных помощников в современной им Германии, таких как философ и историк О. Шпенглер.

Все эти люди стремились наукообразными методами доказать, что отдельные расы и народы неполноценны и подлежат соответствующему обращению, для чего использовались антропологические данные, в частности форма и размеры черепа. Однако методы, которые применялись этими псевдоучеными (например, умерщвление 150-ти специально отобранных узников Освенцима для создания коллекции скелетов Анатомического института Страсбургского университета, возглавлявшегося профессором (!) А. Хиртом ), и практика, подкрепленная их выводами (уничтожение индустриальными методами миллионов «расово неполноценных» людей), привели к тому, что человеконенавистническая псевдонаука, пышным цветом распустившаяся в нацистской Германии (расовая антропология, евгеника и т.д.), была запрещена в законодательном порядке сначала в демократических странах, а после окончания Второй мировой войны и в самой Германии.

При этом многие псевдоученые, занимавшиеся, так сказать, «теорией», после войны не смогли успешно пройти действовавшую в стране процедуру денацификации и были отстранены от академической деятельности, став «нерукопожатными», а их коллеги, занимавшиеся «практическим внедрением теории», «засветились» на Нюрнбергском процессе, были признаны военными преступниками и осуждены.

Позорное сотрудничество отдельных ученых с нацистским режимом

Многие немецкие ученые самых различных специальностей в период с 1933 по 1945 год опозорили себя активным сотрудничеством с нацистским режимом. Это сотрудничество было разнообразным и включало в себя: занятие учеными важных академических постов (декан, ректор, директор научного института) на условиях, продиктованных режимом; проведение официальной государственной кадровой политики, то есть решительное очищение университетов от ученых и профессоров неарийского происхождения; пропаганда государственной, нацистской идеологии; доносы на коллег «не того происхождения» или «не тех взглядов»; участие в государственных программах исследований и разработок в интересах проводившейся фашистской Германией войны (в том числе, программах, запрещенных международными законами).

Подчеркнем, что люди, занимавшиеся хотя бы одним из перечисленных видов деятельности, были в то же время настоящими, часто крупными учеными. Назовем некоторых из них: В. Гейзенберг, нобелевский лауреат по физике, руководил германским атомным проектом; Р. Кун, нобелевский лауреат по химии, занимался синтезом новых боевых отравляющих веществ; М. Хайдеггер, всемирно известный философ, вступил в национал-социалистическую партию, стал ректором университета и уволил всех профессоров неарийского происхождения, включая своего знаменитого учителя, престарелого профессора Э. Гуссерля, который вскоре умер. Этот ряд можно продолжить...

Провал кадровой политики нацистского руководства немецкой наукой

Двенадцатилетнее правление в Германии нацистов, их политика в отношении науки и активное сотрудничество многих немецких ученых с нацистским режимом нанесли непоправимый урон науке Германии и ее престижу в мире. Полный провал потерпела кадровая политика нацистского руководства немецкой наукой: множество выдающихся ученых – руководителей крупных научных школ – эмигрировало из Германии в период с 1933 по 1940 год, при этом подавляющее большинство эмигрантов после падения нацизма в 1945 году не вернулись на родину, так как не могли простить немцам массовой поддержки гитлеровского режима. В результате всех описанных событий немецкая наука потеряла статус ведущей науки в мире, уступив его США. И подобно тому, как в конце XIX – начале XX веков молодые люди со всех концов света приезжали для повышения своей научной квалификации в Берлин, Геттинген, Гейдельберг, теперь они стали с этой целью приезжать в Нью-Йорк, Массачусетс, Гарвард. И это, повидимому, навсегда. Как говорится, за все содеянное приходится нести ответ!

Сказанное выше не означает, что в Германии в период нацизма полностью прекратились нормальные научные исследования. Отдельные ученые выполняли успешные научные работы, особенно в области химии, биологии и медицины, атомной физики, техники. Например, упоминавшийся уже известный химик Р. Кун проводил обширные исследования ферментов, витаминов группы В, открыл гамма-каротин, за что в 1938 году ему присудили Нобелевскую премию; биолог К. Фриш, один из основоположников этологии, изучил поведение животных (пчел) в естественных условиях и открыл их «язык», за что в 1973 году получил Нобелевскую премию; химики О. Ган и Ф. Штрассман и физик Л. Мейтнер (последняя уже находилась в это время в эмиграции в Швеции) в 1938 году открыли деление ядер урана под действием нейтронов, за что О. Ган получил в 1945 году Нобелевскую премию.

Однако эти «мирные» достижения немецких ученых были скорее исключением на фоне бедственного положения «традиционной» чистой науки в третьем рейхе, вызванного неуважительным отношением к ней нацистских властей и постоянным давлением на нее. Наиболее ярким примером такого отношения может служить введенный Гитлером в 1936 году запрет на любые контакты граждан рейха с Нобелевскими комитетами. Из-за этого запрета немецкие ученые, получившие Нобелевские премии во времена нацизма в Германии, были вынуждены, под давлением гестапо, отказаться от наград и получили

их лишь после окончания Второй мировой войны и краха нацистского режима.

История германского атомного проекта

Наиболее ярким примером последствий такого отношения нацистских властей к науке для немецкой науки и самой Германии является история германского атомного проекта. В 1939 году, вскоре после открытия немецкими учеными эффекта деления ядер урана, выяснилось, что этот эффект приводит к выделению колоссального количества энергии и, таким образом, может быть использован в военных целях для создания нового оружия, обладающего невиданной до того разрушительной силой. Тотчас по личному распоряжению Гитлера были начаты работы по реализации германского атомного проекта, целью которого было создание атомного оружия. Во главе проекта, по приглашению нацистского руководства Германии, встал физик-теоретик Нобелевский лауреат Вернер В. Гейзенберг. Большинство людей не знает, что германский атомный проект был запущен несколько раньше американского (Манхеттенского) проекта. При этом у немцев, учитывая предшествующее развитие их науки, техники и технологий, шансы завершить проект первыми были потенциально выше, чем у американцев.

Однако действительность повернулась совсем по-другому. Уже вскоре после начала германского проекта его руководители и исполнители стали испытывать определенные научные и технические трудности в его реализации. Однако привлечь к работе над проектом новых, более квалифицированных ученых и инженеров для преодоления этих трудностей было невозможно, так как в это время большинство таких людей уже находилось в эмиграции. Осенью 1941 года руководитель проекта В. Гейзенберг неожиданно приехал в Копенгаген к своему учителю Нобелевскому лауреату Н. Бору. Цель визита, по-видимому, заключалась в том, чтобы проконсультироваться у Н. Бора, а еще лучше – привлечь его к работам по германскому атомному проекту. В это время Дания была уже оккупирована нацистской Германией, и это позволило В. Гейзенбергу говорить без обиняков – так сказать «на правах победителя»: «Война неизбежно закончится победой Германии. Дании придется смириться с тем, что она станет частью Германии.

Но война может и затянуться. В этом случае ее исход решится с помощью атомного оружия». В этот момент Н. Бор, который все понял, прервал В. Гейзенберга, и их разговор закончился. После отъезда В. Гейзенберга Н. Бор сумел быстро переправить информацию о ведущихся в Германии работах по созданию атомной бомбы в Лондон, откуда она немедленно была доставлена в США. Можно не сомневаться, что информация Н. Бора заставила американцев ускорить работы по созданию своего атомного оружия, чтобы опередить немцев. И немцев действительно опередили, причем усилиями немецких же ученых, убежавших от Гитлера.

А работы по германскому атомному проекту продолжались еще в течение года. Наконец, в 1942 году министр вооружений нацистской Германии А. Шпеер вызвал В. Гейзенберга и поставил перед ним прямой вопрос: «Мы готовы дать на ваш проект любые деньги. Можете ли вы завершить проект в намеченные сроки?». На что В. Гейзенберг ответил категорически отрицательно: «Это невозможно, поскольку в Германии почти нет высококвалифицированных физиков и инженеров, которые нужны для выполнения работ». Сказанное В. Гейзенбергом было сущей правдой, вполне естественной после десяти лет тотальных гонений в стране против «неарийцев» и «врагов рейха». После этого разговора распоряжением Гитлера финансирование германского атомного проекта было прекращено, а все работы по нему остановлены. Так бесславно закончилась амбициозная идея Гитлера создать новое немецкое «сверхоружие» и с его помощью быстро победить в войне, которая становилась явно затяжной.

Послесловие

Заканчивая эту статью, отметим главное. Гитлеровский нацистский режим нанес Германии огромный экономический, политический и психологический ущерб, ввергнув страну в мировую бойню и причинив ее народу неисчислимые страдания. Немецкий народ сделал правильные выводы из постигшей его катастрофы и после Второй мировой войны решительно отказался от своего нацистского прошлого, отвергнув любые возможные проявления политического радикализма. Это позволило возродить в стране демократическое общество и построить мощную экономику.

Однако наука в послевоенной Германии оказалась на несравненно более низком уровне, чем в донацистские времена. И нетрудно понять почему. Девяносто лет назад, оценивая итоги Первой мировой войны и Версальский договор, по которому на Германию странами-победителями были наложены огромные контрибуции, выдающийся немецкий химик Нобелевский лауреат Ф. Габер – еврей и страстный патриот Германии – сказал, что «в Германии остался один капитал, который невозможно отобрать никакими репарациями. Этот капитал – интеллектуальный потенциал немецких ученых». Ситуация после Второй мировой войны оказалась принципиально иной, поскольку большая, наиболее активная часть немецкого научного потенциала во времена нацизма покинула Германию и не возвратилась в нее даже после войны, когда нацизм был повержен. Так что в превращении Германии после 1945 года во второразрядную научную страну виновен нацизм и сами немцы, которые его поддерживали (а они составляли большинство).

Эта печальная история поучительна для всех стран и народов. Ведь если даже Германия – страна Гете и Гегеля, Гаусса и Гильберта – смогла в течение нескольких лет опуститься из цивилизации в варварство, то ни одна страна и ни один народ не застрахованы от подобного поворота истории, когда уже не до науки.

В.И. Левин, ГОУ ВПО «Пензенская государственная технологическая академия»

Научные исследования в Германии проводятся как на государственном, так и на негосударственном уровне.
Университеты и профессиональные высшие учебные заведения
Университетские исследования отличаются тематической и методической широтой, тогда как профессиональные высшие учебные заведения осуществляют исследовательскую деятельность ориентированную на прикладные цели.
Еще одна задача высших школ – это подготовка молодых ученых.
Университетские исследовательницу
В сфере университетские опытничества образовалось четыре исследовательские организации с различными профилями и приоритетами, которые дополняют университетский исследовательницу.
Научно-исследовательские институты Общества им. Макса Планка (MPG) характеризуются фундаментальными исследованиями в новых отраслях. Тематические исследовательские приоритеты лежат в биологически-медицинской, физико-химико-технической, социальной и гуманитарной сферах.
Общество имени Фраунгофера (FhG) зосереджуэться на прикладных исследованиях. В его институтах проводятся, например, договорные исследования для промышленности, сервисных предприятий, государственных учреждений.
Общество Гельмгольца (HGF) объединяет 15 крупных научно-исследовательских центров, которые предоставляют крупные приборы и соответствующую инфраструктуру в распоряжение национальных и международных исследовательских групп. В шести надцентрових исследовательских областей проводятся передовые исследования стратегического программного направления.
Приоритетом институтов Научного общества им. Лейбница (WGL) является междисциплинарные и ориентированные на запросы исследования. Существуют многочисленные кооперационные связи с промышленностью, сферой государственного управления и политики; частично осуществляется очень тесное сотрудничество с университетами.
Важным субъектом немецкого исследовательско-инновационного ландшафта являются, экономика. Две трети исследовательских средств, инвестированных ежегодно в Германии, происходят из предприятий экономики. Эти средства используются как для собственных исследований предприятий, так и для совместных проектов с партнерами по научной отрасли. Такие исследования ориентированы на прикладные цели и имеют целью результаты, могут найти непосредственное применение.
Многогранность немецкой исследовательской системы является, в частности, результатом федеральной структуры и размеров страны. С одной стороны, она делает широкое разнообразие изучаемых отраслей, с другой – специализацию.
Важным фактором успешности и результативности немецкого опытничества является тесное сотрудничество различных субъектов (например, путем образования исследовательских объединений между университетские исследовательскими учреждениями, институтами и предприятиями, путем приглашения исследовательских учреждений и институтов к усилению исследовательско-учебного процесса в сотрудничающих с ними вузах и т.д.).
Разнообразие и дифференцированность немецкого исследовательско-инновационной системы отображается в финансовых потоках, питающих систему. Государственные учреждения финансируются за счет не только государственных средств, но и дополнительных средств сторонних по экономике, в то время как частные исследования получают также государственное содействие.
Разработка новых технологий, создающих народогосподарський благосостояние, является первоочередной задачей экономики. Согласно этому почти две трети всех расходов из валового внутреннего продукта на научные исследования и опытно-конструкторские разработки приходятся в Германии на экономику. Это соответствует 37,67 млрд. евро или 1,68% валового внутреннего продукта.
Примерно треть всех расходов на осуществление научных исследований и опытно-конструкторских разработок финансирует государство. За счет этих средств предоставляется, например, поддержка исследованиям в тех областях науки, которые (еще) не имеют непосредственного отношения к технологического и экономического развития, но в интересах общества, например, потому, что фундаментальные исследования способны создать импульсы для исследовательских отраслей, ориентированных на прикладные цели.
Важное значение в научной системе имеет подготовка молодых ученых, а следовательно государственное содействие важен также и по этой причине.
Для укрепления инновационной мощи в Германии является целесообразной целенаправленная государственная поддержка предприятий малого и среднего бизнеса. Ведь именно они часто играют авангардную роль в имплементации результатов научных исследований и опытно-конструкторских в виде новых продуктов, процедур и услуг.
Согласно федеральной системы Федеративной Республики Германия Федерация и федеральные земли взаимодействуют в области государственного содействия исследовательской деятельности. Активное участие в этом принимают как на федеральном, так и на земельном уровнях как министерства научных исследований, так и другие ведомства (например, экономические, экологические).
Совместная Научная конференция (GWK), которая в начале 2008 года заменила Комиссию «Федерация – федеральные земли» (BLK) и в рамках которой встречаются министры научных исследований и министры финансов Федерации и федеральных земель, является форумом для обмена опытом и координации научно-исследовательской политики. Кроме того, GWK служит общей взаимодействия в области содействия научным организациям, а также проектам, имеющим надрегиональные значения (например, Инициатива Отличия (Exzellenzinitiative) и Пакт о высшей школе (Hochschulpakt).
Научный совет, состоящий из ученых, известных личностей государственно-общественной жизни и представителей Федерации и федеральных земель, консультирует Федеральное правительство и правительства федеральных земель о научной политики и высказывает свои рекомендации.
Государственное содействие исследовательской деятельности в смысле финансового содействия базируется главным образом на двух опорах: институциональном содействии и проектной поддержке.
Институциональное содействие
Интистуцийне содействия характеризуется тем, что государство непосредственно финансирует учреждения, в которых проводятся исследования. Так, например, четыре упомянутые выше научные организации финансируются совместно Федерацией и федеральными землями, причем соответствующая доля имеет разные размеры (например, доля Федерации в финансировании Сообщества им. Гельмгольца и Общества им. Фрауенгофера составляет 90%, Общества им. Макса Планка и Сообщества им. Лейбница – 50%).
Важным субъектом интистуцийного содействия является Немецкое научно-исследовательское сообщество (DfG), основная задача которого заключается в поддержке исследовательской работе в высших школах и государственных исследовательских учреждениях. Немецкое научно-исследовательское сообщество является центральной самоуправляющейся учреждением научной отрасли по вопросам содействия научным исследованиям в высших школах и в финансируемых государством исследовательских институтах в Германии. За счет средств, которые совместно выделяются Федерацией и федеральными землями, DfG сотрудничает исследовательским проектам, в частности, в высших школах, делая тем самым существенный вклад в укрепление и интеграцию исследований в Германии и в международном сотрудничестве и в содействии подготовке молодых ученых. Средства для финансирования высших школ согласно положениям Основного закона (Конституции) Германии выделяются в первую очередь федеральными землями.
Проектная поддержка
В отличие от этого, проектная поддержка направлена на целенаправленную поддержку специфических научно-исследовательских проектов в конкретных исследовательских сферах и осуществляется в рамках соответствующих программ. Она предоставляется высшим школам, исследовательским учреждениям и предприятиям и рассчитана в противоположность институциональному содействию на кратко-и среднесрочные периоды. В проектной поддержке часто задействованы так называемые исполнители проектов, выполняющих как административные, так и совещательные задачи.
Наряду с DfG существуют и другие организации содействия и фонды, которые активно работают в сфере содействия исследовательской деятельности. В этой связи следует упомянуть также содействие со стороны Европейского Союза, например, в рамках администрируется Европейской Комиссией Рамочной исследовательской программы. 27.02.2007 начала работать Европейский исследовательский совет (European Research Council – ERC). Речь идет об учреждении для финансирования фундаментально ориентированных исследований, созданную как составная часть 7-ой Рамочной исследовательской программы ЕС (2007 – 2013 гг.)

Исследование есть фундамент технического превосходства над противником. Исследование есть основа для всемирного соревнования.

Проф. П. Тиссен

С тех пор как последние мировые войны разрушили старую форму «героического сражения» между воинами и заменили ее «войной моторов», а солдат стал «ожидать своего часа» под шквалом ураганного огня, с тех пор как стало достаточно лишь нажать кнопки, открывающие бомбовые люки, чтобы моментально исчезли в пожаре и дыму памятники веками создававшейся культуры, с тех пор как атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, доказали, что одним ударом можно уничтожать сотни тысяч ни в чем не повинных людей, с тех пор, наконец, когда самоуничтожение человечества в современной атомной войне стало теоретической возможностью, можно с уверенностью сказать, что техника в корне изменила и формы и весь характер войны. Но в основе всякой техники лежит наука, больше того, техника - это сама наука. А это значит, что ход современной войны и, следовательно, судьбы ведущих ее народов решающим образом зависят от научных достижений и от потенциальных возможностей народов в области техники.

Старинная поговорка «В войне молчат музы», под которой, кроме всего прочего, подразумевается и ослабление духовной деятельности народа, в наш век совершенно неуместна. С лихорадочной поспешностью и максимальным напряжением сил ведутся работы в лабораториях и исследовательских институтах воюющих сторон, чтобы не только нейтрализовать технический прогресс противника за счет создания новых видов вооружения, но и превзойти его, что в свою очередь является для противника импульсом к новым изысканиям. Таким образом, современная война с точки зрения роста технических возможностей является неким подобием маятника, который с каждым взмахом поднимается на еще большую высоту. Такое явление наблюдается не только в области техники. В век идеологической борьбы и борьбы взглядов и мировоззрений решающее значение имеет также и то, какое идеологическое оружие и какие силы могут вызвать подъем во всех областях науки. Поэтому «Итоги второй мировой войны» не могут быть написаны без того, чтобы все функции науки в этой эпохе остались неосвещенными.

Подводная война Германии против Англии и Америки, начавшаяся так эффективно, фактически была сведена на нет превосходством противника в радиолокационной технике, которое буквально парализовало усилия самоотверженных и храбрых немецких подводников. В воздушной битве за Англию технические данные германских истребителей оказались недостаточными для того, чтобы надежным образом защитить свои бомбардировщики. Когда впоследствии на экранах радаров противника, несмотря на темную ночь, туман и облака, стали различимы очертания городов и искомых целей, противовоздушная оборона германского жизненного пространства потеряла всякий смысл, а немецкая авиация, несмотря на все мужество ее солдат и офицеров, все более и более сдавала свои позиции.

На основании изучения всех этих событий возникает роковой вопрос: оправдала ли себя в этой войне германская наука? По окончании войны, по самым осторожным подсчетам, победителями было конфисковано 346 тыс. германских патентов. Результаты исследований в промышленности и во всех государственных и даже частных научно-исследовательских учреждениях были изъяты у их хозяев и исчислялись не количеством страниц, а количеством тонн, да! да! - тонн, как о том заявляла американская центральная научно-исследовательская станция Райт-филд (штат Огайо), вывезшая из Германии «безусловно самое значительное собрание секретных научных документов» общим весом в 1,5 тыс. т.

Проделав анализ всех захваченных материалов и осуществив многие идеи, содержавшиеся в них, американские специалисты, по их собственному признанию, «продвинули американскую науку и технику на годы, а в некоторых случаях на целое десятилетие вперед».

Австралийский премьер-министр Чифли, выступая по радио в сентябре 1949 года, сказал, что польза, которую Австралии принесли 6 тыс. доставшихся ей при дележке патентов и перемещение в Австралию 46 немецких специалистов и ученых, совершенно не поддается выражению в денежных величинах. «Австралийские промышленники, - заявил он, - в состоянии с помощью немецких секретных материалов поставить свою страну в области техники в число самых передовых стран мира».

Если, таким образом, оценка достижений немецкой науки может быть столь противоречива, то есть, с одной стороны, опускаться до причины поражения Германии в войне, ас другой - подниматься до огромных высот, вызывая восхищение даже у самых высокоразвитых противников, значит, деятельность немецких ученых-исследователей во второй мировой войне не может быть приведена к какому-то общему простому знаменателю, а должна рассматриваться как разносторонний и всеобъемлющий комплекс научных связей. И действительно, в ту эпоху немецкая наука находилась не в каком-то определенном устойчивом состоянии, а в постоянном и до некоторой степени даже драматическом, противоречивом развитии. Поскольку от тех лет не осталось ни документов, ни самих ученых, разбросанных теперь по всему свету, составить полную картину их деятельности не представляется возможным.

Поэтому сейчас можно говорить только о некоторых наиболее характерных чертах немецкой науки того времени. Немецкий ученый той эпохи жил замкнуто, интересуясь только своей наукой и не ввязываясь ни в какую политику, не думая ни о государстве, ни об общественности. «Аполитичный немецкий профессор» стал той символической фигурой, которая часто появлялась на страницах немецкой и зарубежной печати в самом карикатур ном виде. В связи с этим напрашивается встречный вопрос: что могло заинтересовать немецкого ученого в политической жизни того времени? Германия не имела вековых национальных традиций, как например Франция. Германия никогда не шла по пути империалистического развития, как Англия. Она была неоднородным конгломератом мелких государств, не объединенных ни внешней, ни внутренней политикой. Когда в период между двумя мировыми войнами к власти пришел национал-социализм, «аполитичный немецкий интеллигент» предпочел укрыться в своей норе, чем выступить с каким-либо протестом. Новому режиму, однако, было не по себе, что такая большая и нужная ему профессиональная категория оставалась нейтральной по отношению к новому государству. Поэтому развернулась пропаганда, направленная против «интеллигентов» и «высокомерных академиков».

Национал-социалистская партия в то время стремилась перетянуть рабочего на свою сторону. Она старалась освободить его от марксистских традиций и сделать его националистом. Но это было нелегко, потому что классовое самосознание уже прочно укоренилось в среде рабочих. Тогда партия прибегла к более простому средству. Сословие «академиков» и «интеллигентов» стали поносить на всех перекрестках. Многочисленные партийные ораторы вплоть до самого начала войны не пропускали ни одного случая, чтобы не ругнуть ученых. Так, например, государственный деятель Роберт Лей, выступая на большом собрании рабочих военной промышленности, иллюстрировал свою мысль таким «ярким примером». «Для меня, - говорил он, - любой дворник гораздо выше всякого академика. Дворник одним взмахом метлы сметает в канаву сотни тысяч бактерий, а какой-нибудь ученый гордится тем, что за всю свою жизнь он открыл одну-единственную бактерию!».

Если мы сравним отношение к ученому и его работе у нас и в других странах, то получится следующая картина. В то время как другие государства придают развитию науки и техники огромное значение и связывают с ним судьбу и существование своих наций, Германия в этом отношении делала и делает слишком мало. Последствия этого мы ощущаем вплоть до сегодняшнего дня. Руководители нашего государства смотрели на науку как на нечто их не касающееся. Это видно хотя бы из того, что самый незначительный из всех германских министров - Руст - был министром науки. Характерно, что этот «министр науки» за всю войну, которая больше, чем все другие, была войной техники. ни разу не был на докладе у главы-государства. Да и сам Гитлер разговаривал с ведущими деятелями науки в последний раз в 1934 году. когда у него на приеме был Макс Планк, просивший разрешить своим коллегам евреям продолжать начатые ими крупные научно-исследовательские работы.

После 1933 года в результате «проверки мировоззрения» из высших учебных заведений Германии было уволено 1268 доцентов.

Сложившаяся ситуация наглядно показывает, что в «государстве фюрера», которое насильно подчиняло себе даже самые приватные области жизни, не было создано настоящей всеобъемлющей, планирующей в государственном масштабе научной организации, которая возглавила бы всю исследовательскую работу. На деле имелось лишь множество частных учреждений, работавших каждое ъ своей области и, в сущности, независимых друг от друга. Координации в их работе не было почти никакой. Если такое положение еще можно допустить в мирное время, то в современной войне оно должно привести к самым роковым последствиям.

Книга четыреста девятнадцатая

Марк Уолкер "Наука в межвоенной Германии"
Источники: Науковедение 2000. № 2; ВИЕТ 2001 №№ 1 и 3, 59 стр.
http://www.twirpx.com/file/2021106/

В начале 2000-х Российский Гуманитарный Научный Фонд реализовал проект "Наука и кризисы. Опыт сравнительно-исторического анализа", и в рамках этого проекта американский историк Марк Уолкер написал две статьи - первую о науке в Веймарской республике, вторую - о науке при национал-социализме. Тема сама по себе интересная - как живет наука, когда в государстве творится черти-что (забегая вперед: ответы для Веймарской республики и для Третьего рейха едва ли не противоположны). К тому же мне всегда интересно про Германию времен фашизма - как оно там изнутри выглядело, как функционировало. Ну и вообще как могло такое случиться - приход фашистов к власти и почему они вообще там удержались. Тем более интересно, как тогда вели себя умные люди - будем считать, что ученые все же умные люди. Статьи Уолкера дают некоторое представление.

Я не буду писать от себя - лучше побольше цитат, текст вполне допускает цитирование. Кроме двух статей Уолкера там есть рецензия на книгу Р. Проктора "The Nazi War on Cancer", это вообще об организации здравоохраниения в нацистской Германии.

О науке времен Германской Империи:

К началу XX в. встал вопрос о том, что обеспечение нужд промышленности и требований обучения, которое было возложено на университетских ученых, все труднее было совмещать. Ученые, преподаватели, промышленники и государственные служащие начали говорить о необходимости научного учреждения нового типа: независимого от университетов и, соответственно, от преподавательских обязательств, не зависящего от поддержки правительств отдельных немецких земель (которые оказывали финансовую поддержку различным университетам) и финансируемого частной промышленностью и государством.
Первым таким учреждением в Германии стал Имперский физико-технический институт (Physikalisch-Technische Reichsanstalt), основанный в 1887 г. Он должен был создавать лучшие образцы как чисто научных исследований, так и промышленных технологий. [...]
Вероятно, лучшим свидетельством успеха Имперского института было большое количество подражателей, которых он породил, включая Национальную физическую лабораторию в Великобритании, Национальное бюро стандартов в США и Имперский химико-технический институт в самой Германии, открытый в 1921 г. (Chemisch-Technische Reichsanstalt). Физико-технический имперский институт побудил к созданию еще двух новых учреждений: Гёттингенской Ассоциации развития прикладной математики и физики в 1898 г. (Gottinger Vereinigung der angewandten Mathematik und Physik); и, что, возможно, важнее. Общества кайзера Вильгельма в 1911 г. (Kaiser-Wilhelm-Gesellschaft).

В канун Первой мировой войны под именем «институтов кайзера Вильгельма» были открыты (или, по крайней мере, санкционированы) институты биологии, химии, угольной промышленности, экспериментальной медицины, физиологии труда и физической химии.

Общество кайзера Вильгельма для многих послужило примером организации научного учреждения, но прежде чем оно смогло расшириться и охватить многие научные дисциплины, грянула Первая мировая война и коренным образом изменила научную политику в Германии.

Немецкая наука фактически не была задействована в начале «Великой войны». Многие молодые ученые и студенты были призваны или ушли добровольцами на фронт, но, как правило, в качестве простых солдат, а не научных работников.

Немецкое военное руководство сначала игнорировало высказывания, что наука и промышленность должны сыграть важную роль в войне, надеясь на очевидное немецкое военное преимущество. Но когда провалился план Шлиффена молниеносно захватить Францию и война на Западе переросла в бесконечные окопные бои, стало ясно, что без помощи науки Германия очень быстро проиграет. Наукоемкая индустрия обеспечивала страну синтетическими материалами для фронта и синтетическими продуктами для тыла. Конечно, Германия в итоге все равно проиграла войну, но без мобилизации науки она потерпела бы поражение гораздо раньше.

Значительных усилий потребовала от ученых и промышленников-предпринимателей, таких как Фритц Хабер, Вальтер Ратенау, задача убедить немецкое военное руководство в необходимости сначала просто выслушать, а впоследствии поддержать их предложения использовать науку на пользу войне. Ратенау защищал синтетическое производство азота для изготовления снарядов, без которых немецкие военные усилия были бы сведены на нет на раннем этапе войны, когда блокада союзников перекрыла ввоз в Германию натуральных источников азота. Хабер продвигал идею развития химического оружия, в особенности отравляющих газов, - возможно, самого известного (и печально известного) примера вклада немецкой науки в Первую мировую войну.

Проигранная война была катастрофой для консервативного большинства академических ученых. Они часто реагировали на это заявлением, что наука - это все, что осталось у Германии от времен, когда она была мировой державой, и научная мощь должна «заменить мощь политическую» (Wissenschaft als Machtersatz). Эта позиция все укреплялась и усугубляла политизированность науки вообще и физики в частности.

Наука в Веймарской Германии:

Стоимость немецкой марки сразу упала после войны, и через несколько лет последовала гиперинфляция. Ученые пострадали не самым сильным образом, но тем не менее им приходилось бороться, чтобы сохранить рабочие места и финансирование своих исследований. Слабая экономика и гиперинфляция разрушили благосостояние многих научных учреждений и вынудили ученых конкурировать за финансы, объем которых постоянно сокращался, и становиться более зависимыми от правительства и промышленности.

В Веймарской Германии, однако, с деньгами было настолько сложно, что немецкие ученые и их спонсоры вынуждены были создавать систему экспертных оценок (peer review system), обычную на сегодняшний день, и формировать новые научные учреждения, в которых бы более эффективно использовались денежные средства: общественный Фонд поддержки немецкой науки (Notgemeinschaft der deutschen Wissenschaft) и частный Фонд поддержки физико-технических исследований Гельмгольтца (Helmholtz Gesellschaft zur Forderung der physikalisch-technischen Forschung).
Хотя в Германии было несколько научно-исследовательских институтов, поддерживаемых центральным правительством, большинство исследований осуществлялось в университетах, и большая часть финансирования приходила ot правительств немецких земель. Перед Первой мировой войной эти средства просто выделялись тому или иному профессору, возглавлявшему соответствующий института университете. Личности, пользовавшиеся наибольшим авторитетом в той или иной области, распределяли эти средства по своему усмотрению и часто оказывали большое влияние на карьеру молодых ученых. Но немецкие земли и университеты были теперь сильно ограничены в средствах. Денег на науку было настолько мало, что необходимо было разработать новую, значительно более эффективную систему распределения. Новые организации - Фонд поддержки немецкой науки и Фонд Гельмгольца - изыскивали средства на научные исследования, первый большей частью от национального правительства, второй от частных предпринимателей, в особенности промышленников. Фонды финансировали исследования в различных областях, но Фонд Гельмгольца, естественно, больше придерживался интересов тяжелой промышленности. Эти два фонда играли важнейшую роль в немецкой научной политике в период между двумя войнами. Например, в физике они, возможно, даже удвоили реальный объем средств, выделявшийся на прямое финансирование научной работы.
Система экспертных оценок означала, что деньги теперь давались различными институтами, распределялись различными людьми между конкретными исследователями. Вместо прямой поддержки, оказывавшейся государственным министерством и распределявшейся директором института, ученые теперь должны были лично подавать заявки на свои собственные исследовательские проекты. Фонды определяли, что нужно финансировать, создавая свои небольшие комиссии, состоявшие из авторитетных ученых. Хотя эти реформы не были вызваны теми или иными политическими причинами, они, безусловно, сделали систему финансирования науки более ответственной и демократичной, чем когда-либо раньше.

Для создания новой системы финансирования были и политические причины. Распределяя деньги только по индивидуальным исследовательским проектам, фонды таким образом не брали на себя ответственность за общую поддержку университетов и за равномерное распределение средств между немецкими землями.

От системы оценок главным образом выиграли создатели квантовой механики Макс Борн, Вернер Гейзенберг, Паскаль Иордан и Эрвин Шрёдингер. В отличие от них ученые, которые поддерживали движение «арийской физики» (см. ниже) не получили особых выгод от этой системы финансирования. Таким образом, политический и экономический переворот, последовавший за поражением Германии, быстро сделал «современную физику» - проще говоря, квантовую механику и теорию относительности - одновременно гордостью немецкой науки и мишенью для преследования ученых и граждан, не придерживавшихся либерально-демократических принципов.

Наука при нацистах:

Важно понять, что до 1933 г. и в первые годы Третьего Рейха наука и ученые (за исключением Альберта Эйнштейна) не представляли большого интереса для национал-социалистов и, несомненно, не были главным объектом их политики. Конечно, правительство Гитлера оказало сильное влияние на германскую науку и ученых, и наука и ученые, в свою очередь, сыграли в итоге важную роль в политике национал-социалима. И хотя ученые в самой Германии и за рубежом полагали, что национал-социалистический режим стремился разрушить или, по крайней мере, трансформировать науку, это мнение было ложным. Научное сообщество безусловно испытало влияние национал-социализма, но только постольку, поскольку все немцы - не говоря, в некотором смысле, и об остальном мире, - были им затронуты.

То, что сила и власть давались только Гитлером или с его одобрения, отнюдь не означало, что он всегда контролировал ситуацию. Хотя власть Гитлера была осью национал-социализма, он, в зависимости от конкретной ситуации и вовлеченных блоков власти, мог вести себя или как «господин в своих владениях», или как «слабый диктатор».
Разные судьбы исследований в области создания ракетного и ядерного оружия во времена Третьего Рейха дают пример ограниченности власти Гитлера. Для успеха любого проекта необходимо было одобрение фюрера. Однако сама по себе его способность принять то или иное решение еще не гарантировала успех. Энтузиасты ракетного проекта сумели втиснуть его в повестку дня Гитлера и получить личную аудиенцию. Сначала он был настроен скептически, но в конечном счете его убедили в полезности проекта, и он был поддержан. Проект атомного оружия был заморожен еще на уровне лабораторных исследований, в самом низу властных структур, так что фюрер был всего лишь информирован о его существовании. В первом случае Гитлер находился в позиции человека, принимающего решение, и он его принял, а во втором случае такой возможности ему не представилось.

Возможно, самой удивительной, новой особенностью технократии при Гитлере было использование рациональных средств и технократических принципов для достижения как рациональных, так и иррациональных целей. Иными словами, технократические методы были отделены от технократических целей.

Так называемый «захват власти» национал-социалистами кардинально и самым драматическим образом воздействовал на все слои немецкого общества, включая ученых. Национал-социалистическое руководство едва ли в полной мере всерьез интересовалось какой-либо отдельной отраслью знания или даже наукой как таковой, чтобы проводить в ее отношении какую-то особую политику устрашения. Однако основательные и безжалостные национал-социалистические чистки государственных гражданских учреждений эффективно освобождали университеты и финансируемые государством исследовательские институты, подобные Обществу Кайзера Вильгельма, от евреев, левых и других элементов, несовместимых с «новой Германией», тем самым нанося мощный удар по всем отраслям немецкой науки.

Историки долго обсуждали, как национал-социализм повлиял на науку. Возможно, наиболее типичным чисто «нацистским» исследовательским институтом было Общество наследия предков (Ahnenerbe), созданное СС в 1935 г. Это общество, несомненно, было наиболее идеологизированным из всех научных учреждений Третьего Рейха. В 1939 г. Общество наследия предков следующим образом формулировало свои цели: «...исследовать пространство, дух, дела и наследие расово чистокровных индогерманцев, изложить результаты исследований в яркой форме и представить их народу». Для того чтобы добиться этой цели, СС заключал контракты на исследовательские и образовательные работы, проводил конференции, финансировал исследовательские экспедиции и публикации. Хотя в Обществе наследия предков было несколько собственных научных сотрудников, для работы по его проектам привлекались многие ученые из других государственных и частных исследовательских институтов. Само Общество наследия предков сперва финансировалось в основном Немецким научно-исследовательским обществом, а с 1942 г. - напрямую государством.
Фонды СС основное внимание уделяли образовательным дисциплинам, имевшим пропагандистское значение. Например, археология и антропология могли дать реальную и очевидную научную поддержку немецким территориальным притязаниям на Востоке. Действуя таким образом, Общество наследия предков поддерживало широкий фронт исследований. Хотя многие из этих проблем сейчас считались бы ненаучными или даже псевдонаучными, например «теория мирового льда», поддерживались и первоклассные фундаментальные исследования в области биологии, включая энтомологию, генетику растений и человека. Общество наследия предков СС планировало, финансировало и проводило бесчеловечные эксперименты на заключенных в лагерях для военнопленных и концентрационных лагерях в Аушвице и в других местах.

Во времена Третьего Рейха было предпринято несколько попыток централизованно управлять научными исследованиями, координируя и контролируя их. Эти попытки соответствовали общей тенденции к централизации в национал-социалистическом государстве в отличие от тенденции к децентрализации в Веймарской республике и Германской империи. Их наивысшим достижением было создание Имперского научно-исследовательского совета - нового и вследствие этого подлинно национал-социалистического института. Он был основан в 1937 г. и пользовался наибольшим влиянием во время второй мировой войны. Имперский научно-исследовательский совет часто игнорируется историками, поскольку его деятельность была неэффективна и совсем не соответствовала поставленным целям. Тем не менее он демонстрировал радикальные изменения традиционной немецкой научной политики и, благодаря военной необходимости, действительно добился значительной централизации и координации исследований. Его провал или, вероятно, лучше сказать, отсутствие успехов больше обусловлено не его собственной деятельностью, а общей хаотической и поликратической структурой Третьего Рейха с его многими конкурирующими и мешающими друг другу центрами власти, включая вооруженные силы, государственную бюрократию, национал-социалистическую партию, СС и т.д.

Хотя Совет был продуктом национал-социалистического государства и был распущен после краха Третьего Рейха, в нем было мало специфического или особо национал-социалистического. Фактически он походил на учреждения, которые столь успешно проводили научную политику в США и Советском Союзе, в странах - победительницах во Второй мировой войне. Ученым, назначенным государством, была дана обширная власть над академическим сообществом и промышленностью с целью централизовать и координировать научные достижения государства. Это подтверждает, что появление данного типа учреждения было обусловлено не столько национал-социалистической идеологией, сколько международными тенденциями в развитии науки, техники и вооружения, в частности, общепринятой идеей о всеобъемлющем центральном планировании и координации. Этот пример также показывает, что не идеология, а технократия больше определяла научную политику внутри национал-социалистической системы.

С точки зрения перспективности национал-социалисты разделяли науку и технику на две категории: 1) дисциплины, явно полезные для Третьего Рейха в идеологическом и практическом смысле (биология, химия, география и техника), которые едва ли нуждались в координации; 2) остальные дисциплины - такие, как математика, физика, физиология, которые должны были убедительно продемонстрировать свою полезность для «новой» Германии. Не случайно, что во всех последних дисциплинах, в отличие от первых, было сильно движение «за арийскую науку» или нечто равносильное, что изменило бы существующую в них профессиональную иерархию. «Полезные» дисциплины должны были быть только очищены от индивидов, ненадежных политически и нежелательных в расовом отношении. Кажущиеся бесполезными дисциплины подверглись бы чистке в любом случае, но должны были еще и бороться за признание и поддержку со стороны государства и в связи с этим были уязвимы для политических нападок.

Интересно, что именно во времена Третьего Рейха психологии удалось стать в Германии профессиональной наукой. Это произошло не из-за расистских атак на «еврейскую психологию». Скорее, причина была в том, что некоторым предприимчивым ученым удалось убедить Немецкий трудовой фронт (Deutsche Arbeitfersfront) в пользе психологического тестирования для определения пригодности рабочих к той или иной работе и, что еще важнее, - убедить руководство германской армии в том, что такие тесты могли бы помочь отбирать офицеров в быстро разраставшийся вермахт. Благодаря поддержке армии немецкие психологи добились права иметь свою профессуру и институты и сделать психологию дипломной специальностью.

Работа физиков, математиков, психологов, вероятно, сперва не казалась национал-социалистическому руководству очень значимой, чего нельзя сказать о химии, технике и биологии. Химии пришлось столкнуться с движением за «арийскую науку», однако оно было поддержано немногими химиками-теоретиками и не могло составить конкуренцию очевидной экономической и военной значимости современной химии, которая была столь ясно продемонстрирована в Первой мировой войне.

В конечном счете национал-социалистическое государство решительно положило конец всем мошенническим движениям за арийскую науку и технику. Сроки и жесткость этих мер варьировались, потому что в промежутке традиционные научные сообщества, иногда ценой значительных усилий, демонстрировали свое желание и способность содействовать в дальнейшем целям национал-социализма. Приверженцев арийской науки не постигла судьба Эрнста Рема и руководства СА, но профессиональное и особенно политическое влияние этих исследований сильно ослабло и постепенно сошло на нет.

Неудивительно, что Третий Рейх, используя лозунги типа «Национал-социализм - это прикладная биология», поощрял биологические и медицинские исследования, которые поддерживали проводимую нацистами расовую политику. Исследователи часто мало нуждались в поощрении. В частности, сами врачи быстро и интенсивно направили свои усилия на поддержку национал-социализма. Национал-социалистический закон о стерилизации, позволявший государству решать, стерилизовать или не стерилизовать индивида по расовым соображениям, а затем и осуществлять принятое решение, предоставлял огромные возможности врачам и «расовым экспертам» (антропологам, биологам, психиатрам) как в селекции и оценке жертв, так и в обслуживании «расовых судов», которые выносили окончательный вердикт. Возможно, самым ужасным примером этого закона в действии была стерилизация «рейнских бастардов», расовосмешанных детей немецких женщин и франко-африканских солдат, родившихся во время короткой французской оккупации Рейнской области в начале 20-х гг.

Традиционное подчеркивание негативных сторон расовой генетики не должно заслонять позитивные стороны расовой гигиены, предназначенной улучшать здоровье и особенно уровень рождаемости арийских немцев. Они выражались в таких мерах, как брачная ссуда, забота о беременных, создание групп поддержки женщин и др. Интересно, что при национал-социализме прошла самая мощная в мире кампания против курения, и немецкие ученые представили первые доказательства наркотических свойств никотина. Однако не следует забывать об утилитарных мотивах мероприятий по улучшению здоровья немцев: национал-социалисты хотели иметь больше трудоспособных рабочих для своей промышленности и больше пушечного мяса для армии.

Так же, как и в Первую мировую войну, в результате мобилизации 1939 г. большинство ученых пошли на фронт в качестве солдат, а не научных работников. Только позднее, в 1943 г., когда стало ясно, что война может быть проиграна, власти позволили некоторым ученым вернуться с фронта, чтобы служить военному делу в лабораториях. Однако таких примеров было слишком мало, и это было сделано слишком поздно, чтобы оказать поддержку фронту или спасти жизнь сколько-нибудь значительному числу молодых ученых. Кровавая бойня на полях войны вкупе с идеологизацией школ и университетов породили «потерянное поколение» немецких ученых.

Атомная бомба как таковая в Германии никогда не разрабатывалась, там разрабатывалась научная программа, предполагавшая исследование всех экономических и военных перспектив использования расщепления атома. В рамках этой программы в начале второй мировой войны работали от 70 до 100 академических ученых.
Успех программы в значительной степени зависел от переменчивой военной удачи. Во время «молниеносной» войны, в период с 1939 г. до конца 1941 г., казалось, что Германия вот-вот победит и что нет никакой необходимости в «чудо-оружии». Когда же зимой 1941–1942 гг. ход войны стал для Германии неблагоприятным, немецкое Управление по вооружению запросило исследователей, могут ли они изготовить атомное оружие в такой срок, чтобы оказать влияние на завершение войны, и они ответили категорически - нет. Таким образом, перед немецкими учеными никогда не стоял вопрос, создавать атомное оружие для Гитлера или нет.

Среди новых институтов, созданных во время войны, наиболее значительным, несомненно, был военно-индустриальный университетский комплекс, основанный в Пеенемюнде для исследований и разработки баллистических управляемых ракет, названных «Фау 2» . Любительское ракетостроение расцвело еще в Веймарской республике, скорее, как спорт или хобби, чем как серьезное занятие, но Управление по вооружению с самого начала заинтересовалось ракетами. Вскоре после прихода нацистов к власти армия захватила контроль над ракетными исследованиями, привлекла к сотрудничеству некоторых любителей и успешно подавила всех потенциальных конкурентов в Германии.
В первые годы войны руководители проекта армейский офицер Вальтер Дорнбергер и молодой инженер Вернер Браун воздвигли крупное секретное производство для реализации своей программы и заключили контракты на важные университетские и корпоративные исследования. К счастью для группы в Пеенемюнде, зимой 1941–1942 гг., когда положение на фронте стало неблагоприятным для Германии и возникла угроза прекращения щедрой финансовой поддержки, министр вооружения Альберт Шпеер, а затем и сам Гитлер стали горячими сторонниками ракетного оружия.

Немецкий ракетный проект ускорил окончание войны, но в пользу союзников. Сама идея создания оружия была стратегической и даже психологической ошибкой, поскольку это оттянуло огромные ресурсы из других секторов военной экономики.

История науки при национал-социализме отнюдь не свидетельствует, что атавистический, расистский, жестокий и кровавый режим должен обязательно разрушить науку, поскольку, хотя некоторые ученые и пострадали, немецкая наука в целом разрушена не была. Она не показывает также, как ученые сопротивлялись режиму и попыткам злоупотреблять достижениями науки, потому что такая оппозиция была незначительной, если она вообще была. История свидетельствует, что даже такой экстремистский режим, как немецкий национал-социализм, идет на уступки ученым для того, чтобы иметь возможность эксплуатировать науку, и что «аполитичная» современная наука и ученые будут служить любому политическому и идеологическому господину.

И немного об организации здравоохранения в нацистской Германии:

Несмотря на все совершенные ею злодеяния, нацистская медицина не просто была «нормальной наукой», но доктора и деятели здравоохранения активно действовали в тех направлениях, которые с позиций сегодняшнего дня могут быть однозначно оценены как «прогрессивные» и даже «социально ответственные». Нацистские гастроэнтерологи подчеркивали важность употребления продуктов без красителей и консервантов, полезность хлеба из цельного зерна, пищи, богатой витаминами и волокнами. Многие ведущие деятели национал-социалистической партии, включая Гитлера, были вегетарианцами, активно участвовали в природоохранном движении, выступали в защиту диких животных, за сохранение биологического разнообразия, считая его необходимым условием нормального существования нации. Они вели масштабную антиникотиновую и антиалкогольную кампании, провозглашали и пытались реализовать программу обуздания раковых заболеваний, говорили о необходимости обеспечения немцев качественной полноценной пищей, беспокоились о чрезмерном использовании в качестве лекарств химических препаратов, пропагандировали гомеопатические средства (Гесс, Гиммлер). Кроме того, врачи и социальные гигиенисты боролись против неблагоприятных условий работы, за безопасность труда. Исключение делалось для расово чуждых или неполноценных, которых и следовало, по их рекомендациям, использовать на вредных производствах.

Особенно яростная кампания велась против табака. При этом одним из основных аргументов было то, что все главные нацисты - Гитлер, Муссолини, Франк - некурящие, в то время как Сталин, Черчилль и Рузвельт курят. Гитлер был непримирим к курению, уверяя, что табак - это дух краснокожего, преследующий белокожих и мстящий им, и что нацизм никогда не укоренится в Германии, если ее жители не перестанут курить. Табак клеймился как эпидемия, чума, пьянство, «враг мира», «враг народа». Злоупотребление табаком именовалось «болезнью цивилизации» и «пережитком либерализма».
Нацистская война против табака велась в полном согласии с медиками, которые считали табак ответственным за рак легких, бесплодие женщин, импотенцию мужчин, интеллектуальную дегенерацию и т. д. Табаку противостояли расовые гигиенисты, которые указывали на его разрушающее воздействие на геном человека, промышленные гигиенисты, описывавшие снижение работоспособности, акушеры, рассказывавшие о врожденных уродствах у детей. Немаловажное значение для энтузиазма врачей имело то обстоятельство, что активное участие в антитабачной кампании обеспечивало при нацистах быструю карьеру. Здесь наука не только не подавлялась властью, а напротив, господствовавшая идеология использовалась врачами для достижения своих целей. Проктор считает антитабачную кампанию классическим примером того, как «хорошая наука» может проводиться с позиций «антидемократических идеалов».

Совокупные расходы на НИОКР в Германии составили в 2000 49,8 млрд евро (на 11,6% больше, чем в 1998). При этом средства из государственных источников выросли на 2,3% до 15,9 млрд евро, но доля государства постоянно сокращается с 1996. Доля же частного бизнеса увеличилась с 60,8% в 1996 до 65,5% в 2000 (32,7 млрд евро). Расходы на НИОКР составляют 2,3-2,4% ВВП.

Основные организации в сфере научных исследований - Немецкое исследовательское сообщество, Общество им. Макса Планка (21 институт), Общество им. Фраунгофера (19 институтов и филиалов) и др. - получают финансовые средства и из федеральных, и из земельных источников.

Однако основной финансовый источник для научных исследований в Германии, как и в других западноевропейских странах, - частный бизнес. В 2000 на фирмы пришлось 2/3 всех расходов на НИОКР в Германии. В последние годы фирмы всё в большей степени реализуют исследовательские проекты не самостоятельно, а с партнёрами из сферы как бизнеса, так и науки: если 15 лет назад на финансирование внешних заказов на НИОКР приходилось примерно 9% соответствующих расходов фирм, то сейчас более 14%. Причём особенно отчётливо эта тенденция выражена у крупных компаний. Вместе с тем непосредственно научным учреждениям достаётся только 1/6 всех расходов фирм на НИОКР. Это даже несколько меньше, чем зарубежные заказы немецкого бизнеса. Тем не менее заказы университетам растут, и их объём за последние 10 лет удвоился.

Важный источник финансирования научных исследований - деятельность фондов, ресурсы которых образуются из частных источников. Государство создаёт благоприятные условия для фондов, в частности, стимулируя их при помощи налоговых льгот. Только Союз фондов содействия немецкой науке включает 307 фондов, финансируемых бизнесом. Причём в этот союз не входят многие крупные и действующие самостоятельно фонды, такие, как Фонд Фольксвагена, Фонд Роберта Боша, Фонд Бертельсманна, Фонд Кёрбера идр. 11 фондов финансируются из средств федерального бюджета и нацелены на предоставление стипендий для студентов и докторантов.

Роль финансирования НИОКР в рамках ЕС неуклонно возрастает, однако остаётся всё ещё небольшой. 5-я рамочная программа ЕС по НИР (1999-2003) располагает общим бюджетом в размере около 15 млрд евро. ежегодно получает из этих средств около 670 млн евро, что составляет лишь 4% государственного финансирования НИОКР. Однако для отдельных сфер эта доля существенно выше (биотехнология - 10%, информационные технологии - 20%).

В Германии действует многоступенчатая система школьного образования с различными типами учебных заведений. В 2001/02 учебном году работала 41 441 общеобразовательная школа (в т.ч. 17 175 начальных школ, 3465 реальных школ и 3168 гимназий). Кроме того, имеется 9755 профессиональных школ. Чтобы иметь возможность поступить в университет или другой вуз, необходимо свидетельство об образовании третьей степени, для чего требуются обучение в течение 13 (иногда 12) лет и сдача экзаменов.

Германия - страна с глубокими университетскими традициями. Старейший германский университет - - основан в 1386. Крупнейшие университеты: , Берлинский, Кёльнский и др. В 2002/03 учебном году в Германии действовало 359 вузов, в т.ч. 99 университетов. В настоящее время начинается реформирование системы высшего образования.

Германия - страна великой культуры с мощными корнями. Имена Г.Шютца, И.С.Баха, Р.Вагнера, И.Брамса, Ф.Мендельсона-Бартольди и др. - в музыке, А.Дюрера, Л.Кранаха, Т.Рименшнайдера, Э.Л.Кирхнера и др. - в изобразительном искусстве, И.В.Гёте, Ф.Шиллера, Г.Гейне, Э.Т.А.Гофмана, Т.Манна и др. - в литературе имеют мировую известность и представляют собой явления не только немецкой, но и мировой культуры.

Для современной Германии характерно многообразие и широкое распространение культуры. Здесь нет централизации культурной жизни и культурных ценностей в одном или нескольких городах - они рассредоточены буквально по всей стране: наряду с известными , Мюнхеном, Веймаром, или имеется множество небольших, не так широко известных, но культурно значимых мест: Ротен-бург-об-дер-Таубер, Наумбург, Байройт, Целле, Виттенберг, Шлезвиг и т. д. В 1999 насчитывалось 4570 музеев, причём их число растёт. В год на них приходится почти 100 млн посещений. Наиболее известные музеи - Дрезденская картинная галерея, Старая и Новая пинакотеки в Мюнхене, Германский музей в Мюнхене, Исторический музей в Берлине и многие другие. Немало также музеев-дворцов (наиболее известный - Сан-Суси в Потсдаме) и музеев-замков.

Не меньше любят в Германии театр: в сезоне 1999/2000 было 6,1 млн посещений опер и балетов, 5,6 млн - драматических спектаклей, 3 млн - оперетт и мюзиклов, 1,2 млн - концертов. В стране более 1000 научных и более 11,3 тыс. общественных библиотек. Ежегодно снимается от 50 до 75 фильмов (с учётом совместного производства). Р.В.Фасбиндер и Ф.Шлёндорф являются режиссерами мирового уровня.

Если композиторские традиции в поддерживать было почти некому (можно назвать лишь К.Орфа и К.Х.Штокхаузена), а в изобразительном искусстве господствовали инсталляции (Й.Бойс и последователи) и абстракционизм, то развитие литературы в послевоенной Германии оказалось более значимым. Такие крупные писатели, как Г.Бёлль, Г.Грасс, З.Ленц, К.Вольф, имеют всемирную известность. Нельзя не упомянуть и немецкую философскую литературу, традиционно сильную в Германии и влияющую на европейское и мировое культурное развитие (достаточно назвать таких философов прошлых веков, как И. Кант, И.Г. Фихте, Г.В.Ф. Гегель, Ф.В. Шеллинг, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше и др.). Эти традиции в ФРГ поддерживали М.Хайдеггер, К.Ясперс, Т.Адорно, М.Хорк-хаймер, Ю.Хабермас, Х.-Г.Гадамер. Большое воздействие не только на профессионалов, но и на общественную жизнь в послевоенный период оказали книги экономистов В.Ойкена и В.Рёпке.

На культуру из государственного и муниципальных бюджетов в 1999 было затрачено 6,9 млрд евро. Большая их часть (2,9 млрд) направлялась на поддержку театров, профессиональных оркестров и хоров, других музыкальных коллективов и проведение музыкальных мероприятий.