Конец 60-х годов прошлого века - период великого противостояния двух сверхдержав, период изнурительной гонки вооружений. Высокими темпами идет разработка новых образцов вооружений и военной техники. Особенно быстро развивается микроэлектроника и на её базе - средства телекоммуникаций и вычислительной техники, что в свою очередь явилось мощной платформой...

Конец 60-х годов прошлого века - период великого противостояния двух сверхдержав, период изнурительной гонки вооружений. Высокими темпами идет разработка новых образцов вооружений и военной техники. Особенно быстро развивается микроэлектроника и на её базе - средства телекоммуникаций и вычислительной техники, что в свою очередь явилось мощной платформой для развития информационно-управляющих систем, систем управления оружием.

В развитии таких систем активно соперничали возможные в то время противники СССР и США. Первыми АСУ войсками и оружием в конце 50-х годов прошлого века являлись созданные американцами АСУ артиллерийских подразделений «Такфайр», подразделений ПВО «Мисайл Монитор» и тыла (ЦС-3).

В Советском Союзе первыми в начале 60-х годов прошлого века были созданы автоматизированная система боевого управления (АСБУ) РВСН (ОКБ «Импульс», г. Ленинград), система предупреждения о ракетном нападении (СПРН, РТИ АН СССР), комплекс средств автоматизации (КСА) войск ПВО «Алмаз-2» (НИИ «Восход», г. Москва), АСУ ВВС «Воздух-1М» (ОКБ-864 Минского электромеханического завода, г. Минск), АСУ ракетными комплексами (АСУРК-1, КБ Загорского электромеханического завода). Последняя работа была выполнена под руководством главного конструктора завода Семенихина В.С., который с 1963 года стал директором НИИ-101 (НИИ автоматической аппаратуры). В этот НИИ в дальнейшем была передана тематика АСУРК, АСУ ЗРВ «Вектор» и АСУ Вооруженных Сил СССР.

В мае 1964 года Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР задается разработка АСУВ войсками фронта и в 1965 году НИИАА завершило создание эскизного проекта, а по сути - программы создания такой системы.

Основой для разработки эскизного проекта АСУВ «Маневр» было серьезное научно-теоретическое исследование применения автоматизированных систем управления с оперативно-тактической точки зрения в специально созданной для этого научно-исследовательской группе под руководством полковника Федотова Б.И. в Военной академии имени М.В. Фрунзе.

Парадигмой этой разработки была позиция, что не могут существовать отдельно система управления войсками, система автоматизации и система связи, что это единая динамичная сложная система, направленная на достижение превосходства над системой управления противника и победы в бою. Есть либо автоматизированная, либо неавтоматизированная системы управления. Третьего не дано.

С учетом занятости НИИАА работами по созданию АСУ ВС СССР (система «Центр»), системы обмена данными (СОД) для этой АСУ, а также так называемого «ядерного» или «президентского» чемоданчика (система «Чегет» из состава АСУ «Казбек»), работы по созданию АСУВ фронта «Маневр» в звеньях фронт - общевойсковая (танковая) армия - общевойсковая (танковая) дивизия - мотострелковый (танковый или артиллерийский) полк были преданы в Минск в отдельное конструкторское бюро Минского электромеханического завода №864 (ОКБ-864).
26 февраля 1969 года ОКБ-864 преобразовали в филиал Научно-исследовательского института автоматической аппаратуры (ФНИИАА), а с 16 июня 1972 года на базе этого филиала был создан Научно-исследовательский институт средств автоматизации (НИИСА), с именем которого и связаны все работы по АСУВ фронта «Маневр».

Директором ОКБ, а затем ФНИИАА и НИИСА, Главным конструктором АСУВ фронта «Маневр» (с 1968 г.) был назначен профессиональный военный, впоследствии генерал-майор, талантливый инженер Подрезов Юрий Дмитриевич (1924-2001 гг.).

Именно на его плечи легли главные проблемные задачи по формированию научно-технического коллектива НИИСА и выбор основных направлений решения проблемных вопросов создания АСУВ фронта «Маневр». А их в самом начале было немало.

Автоматизированные системы управления в той или иной степени развивались автономно во всех видах Вооруженных Сил. Исторически сложилось так, что в каждом виде ВС АСУ строились независимыми, по своим канонам, на «своей» информационно-логической платформе, что весьма негативно сказывалось на организации взаимодействия между видами ВС и построении АСУ вышестоящей структуры.

АСУВ фронта «Маневр» сразу создавалась как единая интегрированная автоматизированная система управления общевойскового (танкового) объединения (соединения), включающая в своем составе подсистемы управления родами сухопутных войск, АСУ фронтовой авиации и войсковой ПВО, АСУ тыла, объединенных единой системой связи и передачи данных. Надо заметить, что АСУ фронтовой авиации функционально входила в АСУ «Маневр», но разрабатывалась как самостоятельная АСУ по отдельному заданию и носила название «Эталон».

Следует еще раз подчеркнуть, что все составные части единой АСУ «Маневр» разрабатывались на единой информационно-логической и технической платформах. Важным фактором автоматизации процессов боевого управления является его комплексность, автоматизация должна быть сплошной, т.е. она должна охватывать все составляющие процесса боевого управления. В противном случае эффективность автоматизированного управления резко снижается и даже может привести к дискредитации самой идеи.

Оперативное звено управления АСУВ фронта «Маневр»

Основными проблемными вопросами, требующими своего решения при создании АСУВ фронта «Маневр» являлись:

Создание системы по своим оперативно-тактическим характеристикам не уступающей лучшим зарубежным аналогам, а по некоторым характеристикам и превосходящим их, в условиях значительного отставания в СССР развития средств связи, средств вычислительной техники и общего программного обеспечения, использования только отечественных комплектующих и материалов, средств электропитания и жизнеобеспечения;

Необходимость работы системы в жестких климатических условиях (от -50°С до +50°С), условиях сильных ударных нагрузок, напряженных характеристик обитаемости и движения в тактическом звене управления (дивизия, полк);

Необходимость обеспечения максимальной унификации технических средств, автоматизированных рабочих мест (АРМ) для обеспечения должной живучести системы и развертывания ее массового производства в оборонной промышленности СССР, а в дальнейшем и в странах-участницах Варшавского договора;

Необходимость обеспечения очень жестких вероятностно-временных характеристик доведения информации и времени сбора информации в целом за звено управления, которые на порядок и более должны были сократить цикл боевого управления по сравнению с существующей неавтоматизированной системой.

Эти и другие проблемы и задачи были в АСУВ фронта «Маневр» успешно решены. В этот период были разработаны, изготовлены и прошли все виды испытаний многие наукоемкие, соответствующие лучшим зарубежным аналогам того времени, базовые технические и программные средства, необходимые для создания командно-штабных машин. Например такие, как индикаторы кругового обзора, чертежно-графические автоматы, устройства съема координат, электронно-оптические планшеты, пульты набора формализованных кодограмм, различные клавиатуры и табло для отображения информации, аппаратура передачи данных различного масштаба времени и дистанционного ввода информации, аппаратура коммутации и оперативной связи, программное обеспечение операционных систем, управления базами данных.

Конструктивно базовые технологические и программные средства объединены в АСУВ фронта «Маневр» в автоматизированные рабочие места и установлены в тактическом звене - дивизия, полк (26 машин) в командно-штабные машины (КШМ) и специальные машины (СМ), а в оперативном звене - фронт и армия (около 100 машин) в штабные машины (ШМ).

В качестве транспортных баз в тактическом звене использовалось самоходное шасси МТ-ЛБУ, в оперативном - кузов «Основа» на базе шасси «Родинка», Урал-375, прицепы КП-4.

Применение системного подхода в области построения распределенных вычислительных комплексов позволило организовать распределенную обработку данных и хранение массивов данных в распределенных базах данных. Системный подход - фундамент проектов ГНПО «Агат», - позволил принимать оптимальные и уникальные программно-технические решения, которые обеспечивали максимальную адаптацию к изменяющимся потребностям пользователей, совместимость всех компонентов системы и ее подсистем, учет многопараметрических функциональных подсистем, качественную обработку информации в АСУВ в условиях жестких ограничений по объемам памяти и производительности ЭВМ с положительным результатом - созданием АСУ, эффективно работоспособной в любой внешней среде.

Такой подход позволил сделать управление войсками, оружием, разведкой и РЭБ чрезвычайно надежным, живучим и оперативным. Сделано это было на вычислительной технике, которая значительно уступала по своим характеристикам зарубежным образцам. Высокая надежность системы обеспечивалась за счет унификации аппаратуры АРМ и использовании параллельности алгоритмов (структурной алгоритмической избыточности) в обработке информации.

При проектировании АСУВ выяснилось, что системы связи АСУВ должны строиться на совершенно новых принципах, не имевших аналогов в прошлом, а для систем обмена данными такого масштаба и сложности только разрабатывались базовые основы построения аппаратуры передачи данных. Реализация высокоживучих адаптивных сетей и систем связи могла быть проверена в необходимом объеме только на АСУВ «Маневр».
Создание мобильной АСУВ требовало решения основной коммуникационной проблемы - обмена данными между ПУ и КП. Объемы передаваемой информации значительно возросли, время ее доставки уменьшилось, а требования к безошибочной передаче данных по тем временам 1х10-6 были фантастическими.

Требовалось создание нового класса аппаратуры, отвечающей всем требованиям к передаче данных, работающей в жестких условиях эксплуатации (от -50°С до +50°С), на ходу, в т.ч. и в бронеобъектах.

Выявилась необходимость создания аппаратуры передачи данных трех существенно отличающихся типов:
. для передачи оперативно-тактической информации (ОТИ);
. для передачи данных реального масштаба времени (РМВ);
. для дистанционного ввода разведывательных данных (РД).

Задача создания АПД для передачи ОТИ была поручена Пензенскому научно-исследовательскому электротехническому институту (ПНИЭИ) и успешно им решена путем разработки сначала комплекса аппаратуры Т-244 «Базальт» (1972 г.), а затем комплекса аппаратуры Т-235 «Редут» (1985 г.). Эти уникальные комплексы позволяли строить разветвленные сети обмена данными и по своим характеристикам не имели аналогов в мире.
Разработка АПД для передачи информации РМВ разделилась на два направления. АПД для АСУ ПВО страны разрабатывало Ленинградское ПО «Красная Заря» при научном сопровождении Московского НИИ приборной автоматики (аппаратура АИ-010).

Головным разработчиком АПД РМВ для мобильных пунктов управления был определен НИИСА, которым было создано и внедрено в изделиях «Поляна», «Ранжир», ПОРИ и других объектах, сопрягаемых с КШМ (ШМ), целое поколение аппаратуры: С23 (1976 г.), АИ-011 (1976 г.), С23М (1982г.), «Иртыш» (1985 г.).

АРМ КП и ПВО ВВС

Разработка аппаратуры дистанционного ввода также была поручена НИИСА и для подразделений радиационной и химической разведки была создана сначала аппаратура «Березка» (1976 г.), а затем комплекс «Осетр» (1986 г.).

Тактическое звено АСУВ «Маневр» оснащено собственной встроенной мобильной системой связи, обеспечивающей все необходимые внутренние и внешние виды связи командного пункта - от тональной до цифровой. Использовалась засекречивающая аппаратура гарантированного класса стойкости. Организация системы телекодового обмена и аппаратура передачи данных обеспечивали передачу данных в любых условиях боевых действий (активные и пассивные помехи, защита от ионизирующих излучений, преднамеренное противодействие и т.д.). Управление всей системой связи проводилось с пункта управления начальника связи и предоставляло возможность необходимого изменения архитектуры сетей КВ и УКВ связей под требования боевой обстановки.

Одной из самых серьезных научно-технических проблем создания тактического звена управления АСУВ фронта «Маневр» в начале 80-х годов прошлого века явилось решение задачи подавления индустриальных помех и обеспечения электромагнитной совместимости при совместной нормальной работе от 4 до 7 радиостанций и приемников, расположенных в одной бронебазе на гусеничном ходу, с доведением до заданных тактико-технических характеристик всего комплекса средств автоматизации, в первую очередь по дальности радиосвязи и нормального функционирования средств автоматизации.

Эта задача была успешно решена группой специалистов института. На основании полученных исследований был подготовлен раздел Руководящих указаний Главного конструктора АСУВ фронта «Маневр» в части ЭМС и индустриальных радиопомех. Так накапливался опыт в части новых технологий, которые позже назовут «ноу-хау».

АРМ оперативного звена

При создании АСУ тактического звена управлении впервые была разработана и применена для создания больших интегрированных систем методология сквозного проектирования от формального представления предметной области в виде математической модели до ее реализации в техническом, лингвистическом, информационном и программном обеспечении.

Разработанный специалистами УП «НИИСА» информационный язык системы (ИЯС), представляющий собой свод общих для АСУВ «Маневр» синтаксических правил, обеспечил информационную совместимость при передаче данных между подсистемами.
Руководство разработкой АСУВ фронта «Маневр» со стороны генерального заказчика осуществлялось разными структурами Министерства обороны СССР по мере расширения границ проекта и понимания его фундаментальной значимости в деле управления войсками.

Последовательно Генеральными заказчиками являлись:
. Главный штаб сухопутных войск;
. Главное ракетно-артиллерийское управление (ГРАУ) Министерства обороны СССР;
. Управление начальника связи Вооруженных Сил СССР.

Многократная передача функций заказчика АСУВ фронта «Маневр» от одной организационной структуры Минобороны СССР к другой не способствовала безболезненной отработке идей и решений по основным вопросам проектирования. Вновь назначенные заказывающие управления проходили определенный, иногда достаточно длительный период ознакомления с процессом создания проекта, с трудом осваивая новую для них производственную специализацию и нередко отвергая решения, которые были грамотно и обоснованно выбраны их предшественниками. «Притирка» нового заказчика к разработчику АСУВ каждый раз приводила к солидным временным и материально-техническим затратам, что не всегда позволяло выдержать сроки намеченных этапов.

Назначение начальника связи ВС МО руководителем работ по разработке АСУВ фронта «Маневр» было своевременным и правильным. Тем самым в одних руках сосредотачивались все работы, связанные с разработкой и обеспечением техническими средствами управления войск. Это позволяло централизованно решать вопросы технического оснащения ВС современными средствами управления. Начальник войск связи маршал Белов А.И. отлично понимал эту проблему. На момент передачи заказа начальнику связи, автоматизация управления войсками в своем развитии стремительно вышла вперед и сделала очевидным отставание связи ВС СССР от современных требований, предъявляемых к средствам и системам связи. Связь на тот период была не готова к реализации АСУВ фронта.

В подтверждение важности разработки системы связи и передачи данных интересно привести отрывки из книги «Пятьдесят лет в строю и около» начальника управления ВС СССР Петрякова Ю.А., который обеспечивал разработку тактического звена «Маневр» как начальник управления генерального заказчика, в том числе и подготовку правительственных документов о дальнейшей судьбе этого комплекса:
«В 1986 году было проведено специальное учение, когда против «наступающей» танковой дивизии были выставлены все силы и средства радиопротиводействия БВО. Несмотря на такое сосредоточение сил для прекращения управления, система управления этой дивизии так и не была подавлена. Это еще раз подтвердило необходимость широкого применения нового вида связи - «передача данных» для управления войсками, - основным средством обмена информацией управления на этих учениях было использование для боевого управления каналов АПД».

В кооперации по созданию АСУВ фронта «Маневр» участвовало свыше 500 организаций и предприятий СССР и стран-участниц Варшавского договора, которые наладили у себя промышленное производство комплексов и систем тактического звена, а также комплексов и систем ракетных войск и артиллерии.

АРМ оперативного звена

Генеральными заказчиками АСУВ «Маневр»: Генеральным штабом ВС СССР, а затем и начальником войск связи ВС СССР - были привлечены к военно-научному сопровождению проектов и испытаний системы и ее элементов ведущие военно-научные учреждения: Военная академия Генерального штаба ВС СССР, Военная академия бронетанковых войск им. Р.Я. Малиновского, Военная академия им. М.В. Фрунзе, Военная академия им. Ф.Э. Дзержинского, Военные академии связи, химической защиты, артиллерийская академия, инженерная академия и другие. Кроме того, были привлечены специально создаваемые для научных исследований и проведения испытаний в интересах совершенствования Вооруженных Сил центральные НИИ видов вооруженных сил и родов войск, для которых создавались компоненты АСУВ «Маневр».

В январе 1981 года председателем Государственной комиссии по проведению государственных испытаний АСУВ фронта «Маневр» был назначен начальник Военно-научного управления ГШ ВС генерал-полковник Гареев М.А. Итоговые испытания состоялись в начале сентября того же года под руководством командования Белорусского военного округа. Было проведено трехсуточное учение с привлечением реальных войск и сил и применением комплекта испытуемых КШМ и СМ в качестве средств управления мотострелковой дивизией. Пользователями средств были офицеры и солдаты одной из дивизий БВО, которые после короткого обучения приняли участие в учениях на Борисовском, а затем на Колодищинском полигонах.

В ноябре 1981 года государственные испытания были завершены и акт Государственной комиссии с положительными результатами был представлен на утверждение.

Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР в декабре 1982 года тактическое звено АСУВ фронта «Маневр» было принято на вооружение Советской Армии. НИИСА было награждено Орденом Трудового Красного Знамени, а наиболее отличившиеся работники промышленности и военные специалисты (около 600 человек) - награждены орденами и медалями СССР.

В 1988 году было завершено создание усовершенствованного варианта тактического звена АСУВ фронта «Маневр» и в период 1989-1991 гг. отдельные опытные образцы усовершенствованных тактического и оперативного комплексов АСУВ фронта «Маневр» были поставлены в ряд округов (БВО, МВО, ДВО), в Военную академию Генерального штаба ВС СССР, Военную академию им. М.В. Фрунзе, штаб 5-й общевойсковой армии.

На базе основных технических решений АСУВ фронта «Маневр» были реализованы два крупнейших проекта - создание интегрированной АСУ ВВС и ПВО Группы советских войск в Германии и полевой АСУВ стран-участниц Варшавского договора.

Опыт системного проектирования, полученный при создании АСУВ фронта «Маневр», бесценен и сегодня.

Посвящается военным инженерам связистам СССР

Когда яснее видишь вечер своей жизни, все больше убеждаешься в том, что ничто не уходит в никуда. Человеческая душа – не кладбище, а святилище. И оно дарует вечную жизнь образам былого. Нам самим пришлось укладывать шпалы и по ним строить свой жизненный путь. Мои воспоминания построены не в полном хронологическом порядке. События и факты рассыпаны по многим страницам, потому что очень трудно придерживаться полного хронологического порядка. Остановлюсь лишь на тех событиях, которые касались меня больше всего, которые оставили наиболее яркий след в моей памяти и которые будут чем-то полезны потомкам.

Сушкевич Игнат Игнатьевич Родился 1 января 1945 г. После окончания Гомельского политехнического техникума с 1964 г. по 1973 г. работал на Куйбышевском заводе кабелей связи (ныне Самарская кабельная компания) (мастер — начальник КБ). В 1972 г. закончил Куйбышевский политехнический институт (автоматика и телемеханика). В 1973 г. с семьей переехал в Беларусь, а с 1974 г. начал работать в Научно-исследовательском институте средств автоматизации – НПО «Агат». В должности ведущего инженера разрабатывал автоматизированные мобильные объекты командных пунктов мотострелкового (танкового) полка по проекту АСУВ фронта «Маневр». Занимался исследованиями передачи данных по радиоканалам между мобильными объектами. Участвовал в испытаниях аппаратуры передачи данных и засекречивания «Базальт». Впоследствии сопровождал разработку второго и последующих поколений аналогичных комплексов. Работая начальником сектора и ведущим специалистом, выполнял работы системного интегратора по проектам АСУВ «Маневр», ПАСС «Редут 2» и «Авангард». Был непосредственным участником всех испытаний опытных образцов мобильных объектов, командных пунктов, тактического и оперативного звеньев автоматизированного управления войсками, командно-штабных учений, проводившихся с участием техники по проекту «Маневр», многочисленных показов системы автоматизированного управления войсками высшему командному составу Советской Армии. В «мутные времена» готовил предложения по структурной перестройке промышленности Беларуси — переход от металло- и энергоемкого машиностроения на разработку и выпуск средств телекоммуникаций. С 1995 г. по 2009 г. работал в компании «Белтелеком» сначала ведущим специалистом, потом заместителем начальника Центра международных расчетов. 14 января 2008 г. с Почетной Грамотой отправлен на пенсию. Женат. Две дочери, двое внуков и трехлетняя правнучка.

Работа над проектом АСУВ фронта «Маневр» продолжалась десятилетиями. Заданная еще в семидесятые годы (Постановление ЦК КПСС и СМ СССР № 419-164 от 15.05.1964 г.), только в девяностые получила путевку в войска только часть системы (Постановление ЦК КПСС и СМ СССР № 1142-328 от 28.12.1982 г. о принятии на вооружение Советской Армии комплекса тактического звена управления). Проект начинался на заре феррит-транзисторных ячеек и завершился в начале эпохи Интернета, персональных компьютеров, волоконно-оптических систем и мобильной связи.

И все эти годы вокруг проекта велись ожесточенные споры. Они касались роли автоматизации, ее эффективности и нового слова в искусство в управления войсками, необходимости и дороговизны проекта, а также возможности решения всех задач управления только путем совершенствования связи. Наконец, дело дошло до поэтапной взаимоувязанной с проектом автоматизации управления войсками разработки новой полевой системы связи и выполнения обоих проектов под эгидой одного Заказчика.

Над проектом работало несколько поколений разработчиков. Многие начинали работу юными молодыми специалистами, а заканчивали седыми учеными мужами. Основной костяк разработчиков состоял из специалистов, имевших достаточно большой опыт разработки различных автономных автоматизированных систем управления. Многие влились в проект совсем «зелеными», а многие имели за плечами годы работы на производстве. Одним из таких разработчиков оказался и я. На моих глазах идеи воплощались в эскизный и технический проекты системы управления, в комплексы аппаратуры, мобильные объекты, программное обеспечение и, в конечном итоге, в автоматизированную систему управления войсками. Мне пришлось быть непосредственным участником разработки, испытаний, многочисленных командно-штабных войсковых учений и показов высшему командованию Советской Армии фрагментов системы управления.

Общим тактико-техническим заданием на АСУВ фронта «Маневр» предусматривалась разработка комплексов средств автоматизации командных пунктов тактического (нижнего) звена управления (полк – дивизия) и оперативного (верхнего) звена управления (армия – фронт). Автоматизации подлежали общевойсковые командные пункты, командные пункты ракетных войск и артиллерии, тыла, ПВО и ВВС.

За время разработки АСУВ фронта «Маневр» скромный минский филиал московского Научно-исследовательского института автоматической аппаратуры (НИИАА) превратился в Научно-исследовательский институт средств автоматизации (НИИСА), а впоследствии в НПО «Агат» – самый крупный НИИ Беларуси.

В этих воспоминаниях хотел бы рассказать о людях нашего института, институтов соисполнителей, военно-научного сопровождения и Заказчика, участвовавших в разработке автоматизированных систем управления войсками и полевой автоматизированной системы связи. Много внимания будет уделено процессу рождения идей, их воплощению в «железо», а также рассказано о различных, порой забавных моментах, случавшихся в процессе разработки и испытаний.

Введение в институт

В апреле 1974 г. после получения положительного ответа на заполненную анкету (получение допуска к работам, проводимым в институте), был оформлен ведущим инженером в НИИСА. Работать начал уже в новом великолепном здании на Ленинском проспекте в районе обсерватории.

Порог этого здания переступил 18 апреля 1974 года. На проходной был встречен приятным молодым человеком (сопровождающим), который проводил меня в отдел режима, где я прочитал и расписался в ряде инструкций, потом в отделы охраны и техники безопасности, фотолабораторию и, наконец, на рабочее место – сектор № 513.

Начальник сектора – Киндиренко Федор Григорьевич сравнительно молодой человек немного старше меня, ниже среднего роста, приятной внешности, в отглаженном костюме, в белой рубашке при галстуке. Он показал мой рабочий стол прямо у окна с левой стороны от его рабочего стола. Окно выходило на восток. Из него был виден проспект и микрорайон Зеленый Луг. С правой стороны проспекта виднелся огромный пустырь, на котором ныне возвышается Национальная библиотека.

Федор Григорьевич начал знакомить меня с сотрудниками лаборатории: Некрасовой Людмилой Ивановной, Чаплиц Тамарой Ивановной, Мочаловым Володей, Боуфалом Алексеем и другими. Все сидели и работали, кто чертил схемы, кто отлаживал макеты, кто что-то писал в тетрадях, вынутых из чемоданов, Все трудились и разговоров, не относящихся к делу, не было. Я не смог сразу запомнить все фамилии и имена, поэтому попросил прощать меня, если на первых порах кого– то не так назову.

Федор Григорьевич предложил «перекурить», т.е. выйти из лаборатории, и уединиться, чтобы более подробно познакомиться. Расспросив о прежней работе, о семье и житье-бытье, в конце разговора сказал, что мы сработаемся и найдем общий язык. Потом он вкратце обрисовал направления работ сектора и конкретно мое и задачи как ведущего инженера по этому направлению.

Сектор работал по нескольким направлениям. Первое и основное – разработка мобильного автоматизированного пункта управления мотострелкового (танкового) полка (КШМ МП-31 или изделие МП-31) – одного из элементов автоматизированной системы управления войсками фронта (тема «Маневр» или изделие 9С714). Изделие МП-31 разрабатывалась как КШМ командира полка, КШМ начальника штаба полка, КШМ начальника разведки, КШМ начальника инженерных и химических войск полка. Разработкой изделия МП-31 занималась Людмила Ивановна Некрасова – скромная и трудолюбивая женщина. Она оказалась опытным инженером-разработчиком, ранее разрабатывала аппаратуру связи для объектов управления по теме «Воздух-М1». Она окончила Куйбышевский институт связи. А год назад я с семьей переехал из г. Куйбышева (ныне Самара) в Беларусь. Поэтому мы сразу нашли взаимопонимание. К моменту моего прихода в институт вся разработка изделия МП-31, как и всего проекта АСУВ «Маневр», находилась на этапе технического проекта. Дальнейшую разработку этого направления мы вели вместе.

Второе направление – разработка аппаратуры связи для объектов командных пунктов верхнего звена управления АСУВ «Маневр». Его вела Чаплиц Тамара Ивановна. Третье направление – разработка измерительной аппаратуры и выполнение исследований по ошибкам в радиоканалах при передаче данных. Над этими задачами трудились Боуфал Алексей и Мочалов Володя. Сразу оговорюсь, что по этому направлению в скором времени, и я вставил свои «пять копеек».

И так, я вступил в новый мир, секретный мир, мир который ранее для меня если и существовал, то где-то очень и очень далеко. Я понял, что все эти работы очень серьезны, имеют государственное значение, и будет где приложить свои знания и силы, а также потребуют более глубоких знаний, чем имеются сейчас и нужно будет серьезно изучить технику, пройтись по многим учебникам и прислушиваться к специалистам, перенимать их опыт. При этом инструкциями предписывалось общаться по служебным делам только с сотрудниками, допущенным к этим работам.

Первое с чего начал – это изучение технических средств, входящих в состав изделия МП-31: аппаратуры внутренней связи и коммутации (ЯГ 600.000. так называемая, Яга), ультракоротких радиостанций Р-111 и Р-123МТ, радиостанции КВ диапазона Р-130М, аппаратуры радиовызова Р-012 и аппаратуры передачи данных Базальт-А. Что касалось остальной аппаратуры, то это было отложено до более свободного времени. Техническое описание Яги представляло собой толщенный фолиант светокопировальных листов формата А11 с машинописным текстом и принципиальными схемами на листах формата А1. Документ был написан просто и ясно. Сразу была понятна цель и назначение аппаратуры, структура и принцип действия. Но сразу бросилось в глаза, что очень много места занимает описание режимов работы и положений органов управления. Появилась идея упростить это и свести к нескольким таблицам. Так и поступил. Получилась компактно, просто и понятно. Заодно были выявлены и некоторые неточности в имеющимся экземпляре технического описания – он не был учтенным, а потому в него не были внесены изменения. На такой подход обратил внимание Федора Григорьевича Киндиренко и переговорил с Владимиром Ивановичем Яном. Эту идею он одобрил. Потом этот метод был применен при разработке технических условий и инструкции по эксплуатации на КШМ МП-31.

Аппаратура Р-012 понравилась, особенно рекуррентные последовательности (М-последовательности). Это целый мир. Очень красивый и увлекательный. Описание радиостанций изучил сравнительно быстро, а Федор Григорьевич сказал, что лучше всего эта техника запоминается на практике и времена такие уже недалеко.

Для изучения аппаратуры передачи данных «Базальт-А» требовался допуск. Руководство сектора и отдела допустила меня к документации этой аппаратуры спустя месяц после начала работы. Эта аппаратура разрабатывалась предприятием п/я Г-4812 (г. Пенза) специально для наших объектов.

Не только работа, но и праздники

Работа в институтедля человека, пришедшего с производства, казалась поначалу не такой и утомительной. Поэтому старался, как можно больше углубиться в сущность работы, впитать как можно больше новых знаний. Сидел и читал все, что было под руками – книги по логике, по микросхемам, закрытые тома по проекту. Мою усидчивость заметили многие. Однажды, ближе к 9 Мая, ко мне подсела Тамара Ивановна и предложила принять участие в праздновании 30-летия Победы – стоять в оцеплении вдоль проспекта имени Ленина. Я дал согласие. С одной стороны не всем было суждено побывать на таких торжествах, и было как-то приятно, что предложили мне, с другой стороны, я не мог отказаться – ведь начал работать только в апреле месяце. Конечно, в Слуцке меня ждала семья – мы еще не переехали в Минск.

Утром 9 Мая я с группой сотрудников НИИСА стоял на проспекте Ленина между мостом через реку Свислочь и площадью Победы. Был яркий солнечный день. В районе 11 часов с горки проспекта от Центральной площади начала двигаться колона Ветеранов-Победителей. Шли бывшие солдаты, партизаны, генералы и офицеры. Это были уже пожилые люди и двигались медленно. Они были в основном в парадной форме и несли охапки живых цветов. Их колонну минчане засыпали живыми цветами. К колонне подходили и подбегали и пожилые и среднего поколения люди и много молодежи. Они дарили ветеранам цветы, кланялись им в пояс и говорили спасибо за спасенный мир. Звучала торжественная музыка, прерываемая праздничными поздравлениями и патриотическими призывами дикторов. Все было очень торжественно и незабываемо. Сейчас иногда, конечно очень редко, можно увидеть по телевизору отдельные отрывки тех торжеств, которые и сейчас вызывают слезы.

В первый год работы в институте вместе с сотрудниками отдела мне пришлось пройти и в колонне демонстрантов по случаю очередной годовщины Великого Октября. Ходили мы на демонстрации и на 1 Мая – Праздник труда и солидарности. Демонстрация на эти праздники была фактически местом сбора близких людей по работе, их общения, отдыха и развлечения, которые устаивались после прохождения по площади перед «руководящей и направляющей». Сегодня мало кто ходит на демонстрации – политическая система изменена «дермократами». Они, конечно, пытаются устраивать праздники типа «Незалежнасцi» – непонятно только какой и от кого? Устраивают праздники города и много других подобных ему. В нынешней России пошли еще дальше – устраивают целые недели праздников по любому поводу. День Октябрьской революции сделали рабочим днем, а День Победы над немцами вообще объявили «Днем изгнания поляков из Кремля». Я думаю, что все же настанет День Изгнания этих не только живых, но и усопших «прохвостов» не только из Кремля и земель российской, белорусской, украинской и …, но и из душ человеческих. Французы ведь день взятия Бастилии объявили Национальным Днем, а «Марсельезу» Национальным гимном!

Начало работы над «ошибками»

К моменту моего прихода в институт эскизно-технический проект АСУВ фронта «Маневр» был рассмотрен Государственной комиссией, которой было предложено в ходе рабочего проектирования:

– с целью практического подтверждения передачи информации между автоматизированными рабочими местами должностных лиц провести натурные испытания с использованием опытных образцов аппаратуры передачи данных, которая разрабатывалась в рамках проекта «Базальт»;

– разработать малогабаритную испытательную аппаратуру с целью дальнейших исследований радиоканалов при передаче дискретной информации между объектами системы.

Эти рекомендации комиссии были вызваны тем, что в войсковой практике не было претендента передачи дискретной информации (в те времена термин передача данных еще не был введен в оборот) по радиоканалам, образованным УКВ и КВ радиостанциями, которые были предназначены для голосовой радиосвязи. Основной же информацией в АСУВ «Маневр» должна быть оперативно-тактическая информация, представляемая в виде данных. Они снималась и наносилась на оперативные карты, а также была результатом решения оперативно-тактических задач на полевом вычислительном комплексе. Эта информация должна была циркулировать между вышестоящими, подчиненными и взаимодействующими штабами и подразделениями войск.

Какие вероятностно-временные характеристики передачи такой информации можно получить при использовании этих радиосредств и нового разрабатываемого комплекса «Базальт» на оперативных дальностях, на стоянке и при движении объектов? Изложенные на бумаге эскизно-технического проекта доводы не убедили комиссию. Нужна была практическое подтверждение реального обмена данными между мобильными объектами.

Оценка вероятностно-временных характеристик передачи данных требовала рассмотрения используемого в комплексе «Базальт» алгоритма повышения достоверности данных и характера распределения потока ошибок в таких радиоканалах. Алгоритм повышения достоверности данных комплекса «Базальт» выбирался исходя из тех немногочисленных имевшихся в то время измерений каналов связи в основном проводных и радиоканалов, образованных стационарными радиостанциями. Поэтому измерениям радиоканалов между мобильными объектами в институте уделялось достаточное внимание.

Именно по этим направлениям мне пришлось работать в ближайшее время. Для начала пришлось на бумаге раскрутить 511– кратную псевдослучайную последовательность. После этого Федор Григорьевич начал знакомить меня со своим любимым детищем под названием «САКС-3» – статистический анализатор каналов связи, в котором в качестве испытательного сигнала использовалась 9-разрядная псевдослучайная последовательность.

Это был измерительный комплекс третьего поколения. История первых двух была связана с работами Карпа Вадима Анатольевича (), в лаборатории которого, когда-то работал Федор Григорьевич Киндиренко. Как потом узнал, у них произошла крупная размолвка по поводу заявки на изобретение по этому комплексу. После этого Федору Григорьевичу была организована другая лаборатория и передано вся тематика по аппаратуре измерения и обработки потока ошибок в каналах связи.

Комплекс «САКС-3» изучил довольно быстро, т.к. основные идеи и принцип работы по ходу пояснял Федор Григорьевич – ведь разрабатывал его он. Комплекс был выполнен на микросхемах второго поколения 133 серии и представлял собой пять сравнительно малогабаритных коробок, которые можно было смонтировать в объектах типа боевой машины пехоты (БМП) и бронетранспортере (БТР). Комплекс был выполнен по 15 группе механико-климатических воздействий. На отдельные схемные решения и на комплекс в целом были получены авторские свидетельства.

И вот поступила команда готовить комплекс к монтажу в экспериментальных бронеобъектах. Мочалов Володя, Боуфал Алексей и Киндиренко Федор Григорьевич, собрали два комплекта «САКС-3», прогнали их по полной программе тестов, обучили меня производить измерения. После этого комплексы были смонтированы в бронеобъектах, отдаленно напоминающие разрабатываемые институтом командно-штабные машины (КШМ).

Несколько инженеров, в том числе и я, были проведены приказом по институту, проинструктированы и допущены для работы на радиостанциях. Начальником связи Белорусского военного округа были выделены частоты и в июле месяце 1974 г. в эфире прозвучали позывные «Стрелка» и «Белка». Всеми работами руководил Ян Владимир Иванович, а непосредственно измерениями – Карп Вадим Анатольевич – праотец аппаратуры измерений каналов связи для передачи дискретной информации. Он имел многолетний опыт в подобных измерениях. К работам были привлечены специалисты нашего сектора Мочалов Владимир и Боуфал Алексей, специалист сектора Карпа В.А. Ширяев Александр Семенович, а также специалисты отдела испытаний, которым руководил полковник Бодунов. Это водители, а также ведущий инженер Михаил Родзивилко, который обеспечивал радиоданными, выбирал и согласовывал район и маршрут работ, а также руководил водителями наших бронеобъектов.

Объекты находились на площадке «Поляна», расположенной за городом в районе полигона Колодищи. Ежедневно испытательные бригады доставлялись туда на служебном транспорте от института в 7-45. Практические измерения начинались в районе 9-10 часов утра, и заканчивалась в 18-19 часов, а иногда и в 20-22 часа. В основном работы проводились в районе колодищенского полигона, деревень Волма, Глебковичи и нынешнего аэропорта «Минск-2». Работа длилась около месяца.

Измерения радиоканалов проводились с целью изучения характера распределения потока ошибок при передаче дискретной информации. Для сбора данных использовался самолетный магнитофон МС-61, в котором данные записывались на стальную проволоку. Ее хватало на 5 часов работы. Параллельно, приблизительно каждую минуту, необходимо было записывать показания счетчиков ошибок и фиксировать условия работы объектов: стоянка, движение, расстояние между объектами, характер местности и др. признаки.

Кассеты с записанной информацией доставлялись в лабораторию, где с помощью наземного магнитофона МН-61 и комплекта счетчиков производилась обработка полученных данных. Так выявлялся характер, и определялась закономерность распределения потока ошибок при передаче дискретной информации (псевдослучайной последовательности), выявлялись основные внешние влияющие факторы. Обработка результатов измерений выполнялась группой сотрудников, которую возглавлял Володя Мочалов, и продолжалась более двух месяцев.

Это были первые результаты измерений УКВ и КВ радиоканалов между мобильными объектами по своим характеристикам аналогичные разрабатываемым объектам по теме. Обработанные данные в виде всевозможных графиков, а также зависимостей были помещены в отдельной объемистой более трехсот листов книге в качестве приложения к материалам связи по доработке эскизно-технического проекта АСУВ «Маневр». Определенные по результатам исследований характеристики УКВ и КВ радиоканалов были использованы для расчета вероятностно-временных характеристик передачи данных предлагаемой для использования в системе аппаратуры передачи данных – комплекса «Базальт». Кроме того, результаты исследований были опубликованы в ряде статей ведомственных научно-технических сборников, издаваемых институтом и Министерством радиопромышленности. Часть данных была доложена на семинарах специалистам института. Это были мои первые результаты работы над «ошибками». Позже Киндиренко Федор Григорьевич использовал эти данные для своей кандидатской диссертации. Работа над «ошибками» будут продолжена. А сейчас к основной работе.

Комплекс «Базальт»

Однажды поступила команда пройти в отдел режима и заполнить анкету подобную заполненной анкете при поступлении, но с указанием более подробных данных о себе и о ближайших родственниках. Через какое-то время был вызван в отдел режима и ознакомлен с приказом о допуске к специальной аппаратуре комплекса «Базальт» и специальным работам на ней, а также к ее сопровождению и охране. Кроме того, мне и группе товарищей выдавалось разрешение милиции на ношение и применение оружия (револьвер системы Наган) при исполнении служебных обязанностей.

Приблизительно в начале августа 1974 года в институт поступили одно– и трехканальная аппаратура передачи и засекречивания дискретной информации комплекса «Базальт». Приняли ее по всем строгостям того времени. Отдельный блок был полностью закрыт плотной материей и помещен в тяжеленный сейф, который хранился в отдельной комнате под охраной.

Аппаратуру привезла бригада специалистов предприятия п/я Г-4812, т.е. Пензенского научно-исследовательского электротехнического института (ПНИЭИ) под руководством начальника сектора и главного конструктора трехканальной аппаратуры комплекса «Базальт» Игонина Анатолия Федоровича. Это был молодой человек немногим старше меня, очень приветливый и добродушный. На протяжении долгих лет работы от него всегда исходила какая-то доброжелательная аура – только хорошие слова, никакой ругани, ни повышения голоса, а если были какие-то замечания в его сторону, то он всегда относился с благодарностью к этим людям. Любые рассказы, шутки или анекдоты были только светлые. Это был настоящий русский человек, душа которого была открыта для тех людей, которым он доверял. А этих людей он определял без ошибок.

Вскоре к нам из ПНИЭИ был командирован Архантов Сергей Александрович. Он прочитал группе специалистов, выделенных специальным приказом по институту, курс лекций и провел практическое обучение по эксплуатации аппаратуры специального назначения «Базальт-ТМ». В эту группу специалистов входил и я.

Первая кодограмма

В течение августа месяца 1974 года были смонтированы два экспериментальных объекта. Один на базе БМП с установкой аппаратуры автоматизации, радиостанций, аппаратуры внутренней связи и коммутации и одноканального комплекта аппаратуры «Базальт-А», имитировавшим командно-штабную машину командира полка, и один на базе БТР с установкой аппаратуры автоматизации, радиостанций, аппаратуры внутренней связи и коммутации и трехканального комплекта аппаратуры «Базальт-Б», имитировавшем командно-штабную машину командира дивизии. Кроме того, в каждый объект были установлены измерительные комплекты «САКС-3».

Экипажи состояли из основных разработчиков. В макете КШМ командира полка (МП-31) находились специалисты по аппаратуре автоматизации – Царев Борис Петрович, Хайтин Эдуард Авраамович и Никонович Павел Павлович, по аппаратуре связи – Киндиренко Федор Григорьевич и я. Периодически членами экипажа были Мочалов Володя и Боуфал Алексей. По одноканальной аппаратуре «Базальт-А» в нашем объекте был один из основных разработчиков Феногеев Михаил Алексеевич. В макете КШМ командира дивизии (МП-21) находились Карп Вадим Анатольевич, Шыряев Александр Семенович, обеспечивающие связь, а по аппаратуре автоматизации Янченюк Владимир Семенович. По аппаратуре «Базальт-Б» в объекте были Игонин Алексей Федорович и один из основных разработчиков Барабаш Вячеслав Михайлович.

Всеми работами руководил заместитель начальника 1-го отделения Иванчук Иван Фомич. В комиссию также входили Ян Владимир Иванович – начальник отдела 51, Агапов Владимир Сергеевич – начальник отдела 13, Курицин Игорь Витальевич – начальник сектора 131 и ряд других специалистов. К работам была привлечена целая группа разработчиков составных блоков и приборов, входящих в систему. Периодически на испытания приезжали Чаплиц Арнольд Николаевич – начальник 5 отделения (связи), начальник 1 отделения (тематического) Николаев Роберт Петрович, а также директор института Подрезов Юрий Дмитриевич.

Людибыли очень интересными и увлеченными в работе. Эти испытания сдружили нас на долгие годы. Даже сейчас, когда жизнь нас разбросала, мы рады любой встрече. Работать с этими людьми была интересно. Работать приходилось допоздна, а иногда целыми сутками. Конечно, от такой работы страдали наши семьи. Как сейчас помню, первого сентября 1974 года мы двигались по выделенной трассе, и в районе деревни Волма я увидел группу первоклашек, идущих в школу. Подумал, что в этот час и моя дочь Наташа с мамой Зоей пошла в школу в первый класс. Как жаль, что не смог ее проводить в большую жизнь. Работа на оборону Родины значила больше. Только поздно вечером смог поздравить с этим замечательным днем в ее жизни.

Работа начиналась каждое утро с отъезда от главного корпуса института на проспекте. Нашей исходной точкой была площадка «Курган» на полигоне Белорусского военного округа «Колодищи», куда мы ежедневно выдвигались с институтской площадки «Поляна». На «Кургане» в небольшом лесочке был выделен домик связистов и в нем отдельная комната для проведения специальных работ. На площадке «Курган» производилась стыковка аппаратуры, ее наладка, проводились автономные работы, а также ремонт и необходимая профилактика.

После включения и настройки аппаратуры производилась пробная передача данных между объектами, находящимися на площадке. Потом поступала команда на отъезд нашего объекта на определенное расстояние и выполнения задания. Двигались мы по заранее определенной и разрешенной трассе в сопровождении другой машины. Мне кроме основной работы по обеспечению связи и специальным работам необходимо было обеспечивать охрану специальной техники. Для этого я был вооружен пистолетом и имел специальный документ отдела режима, по которому кто бы то ни был, не имел права ни останавливать, ни тем более досматривать наш объект. Наша трасса проходила по полигону «Колодищи» мимо деревни Глебковичи по направлению деревни Волма, по полям и пролескам нынешнего аэропорта «Минск-2», мимо деревень Пятилетка, Пекалин, Верхмень и далее в сторону городов Жодино и Борисова. На первых порах мы в основном отрабатывали программу в районе полигона «Колодищи» и нынешнего аэропорта «Минск-2».

В эти дни была передана по радио первая кодограмма «Проба, проба» между двумя макетами мобильных объектов АСУВ фронта «Маневр». Это было радостное событие, которое стало определяющим для всего проекта и открывало новую страницу в передаче данных. Принятая и распечатанная кодограмма, начальником 13 отдела института Агаповым Владимиром Сергеевичем была немедленно увезена в институт и приложена к протоколу испытаний. Она явилась первым документальным свидетельством появления в Беларуси первых признаков, так называемого военного Internet.

Конечно, не все шло гладко. Были технические недоработки, особенно в вопросах стыковки аппаратуры, разрабатываемой различными исполнителями и в разных организациях. Но старались все. Конечно, были случаи показать пальцем, что это недоработка у других. Но мы разбирались досконально и доводили дело до нужного уровня. Во время этих испытаний было выработано хорошее правило – старшим считался уезжающий объект, все команды поступали с него. Кроме того, на всех трассах производились измерения и запись потока ошибок в радиоканалах. Таким образом, за время этих испытаний был собран внушительный статистический материал, результаты которого совместно с предыдущими измерениями были отражены в кандидатской диссертации Киндеренко Федора Григорьевича, использованы при построении кодирующих и декодирующих устройств последующих поколений аппаратуры передачи данных.

Так в непрерывных поездках прошло почти два месяца. Были изъезжены почти все окрестности между Минском и Жодино. Работать приходилось в довольно сложных условиях, особенно на первых порах. Общаться приходилось с помощью кодовых таблиц, в которых не все ситуации можно было предусмотреть заранее. Поэтому приходилось импровизировать по ходу работы. Однако в скором времени все начали понимать друг друга с полуслова. Особенно слаженно работали Ян Владимир Иванович, Карп Вадим Анатольевич, Киндиренко Федор Григорьевич и Ширяев Александр Семенович. Им и в будущих испытаниях приходилось выкладываться по полной программе.

В этих испытаниях активное участие принимали и представители Заказчика. Среди них были один из старейших и уважаемых работников приемки Сальник Владимир и совсем молодой Рак Геннадий Иосифович, только, что окончивший Артиллерийскую Академию и направленный в представительство Заказчика. С этими людьми сдружился на долгие годы совместной работы. Они доверяли мне, и я старался их не подводить.

Фактически всеми испытаниями руководил Ян Владимир Иванович. Не меньшие усилия прилагал и Карп Вадим Анатольевич. На их долю досталось больше всего. Это они в свое время предложили использовать в проекте «Маневр» комплекс аппаратуры передачи данных «Базальт». К моменту подготовки эскизно-технического проекта АСУВ «Маневр» страсти связистов вокруг аппаратуры передачи данных немного улеглись и комплекс «Базальт» целенаправленно разрабатывался для использования в АСУВ «Маневр». И сейчас нужно было доказать на практике, что он может выполнять основную функцию в системе. В институт приезжал и главный конструктор всего комплекса «Базальт» Андреев Виталий Николаевич. Я с ним познакомился в институте. Приятный человек средних лет, белокурый с проседью волос, худощавый и подтянутый. Сразу запомнилось, что он много курил. К сожалению, он очень рано ушел из жизни, едва закончив разработку комплекса. Мы с ним стояли на площадке шестого этажа, и он расспрашивал меня о работе аппаратуры в полевых условиях. Я мог дать отзыв только по одноканальному комплекту «Базальт-А» и по аппарату «Базальт-ТМ». В целом надежность была не на высоком уровне.

Результатом этих испытаний явились материалы доработки эскизно-технического проекта АСУВ «Маневр», по которым было принято положительное заключение Государственной комиссии, и осуществлен переход на новый этап – этап рабочего проектирования.

Приключения испытателей

Были и случаи чисто анекдотического характера. Так, однажды после завершения отработки по программе дня, испытатели должны были возвращаться на базу. Было уже поздно вечером, темно. Руководитель работ Владимир Иванович Ян, находившийся на удаленном объекте, дал команду на возвращение. По кодовой таблице мной команда была передана на объект, на котором находился Карп Вадим Анатольевич. Он подтвердил, что команду понял и ее выполняет. Через некоторое время сообщил нам, что они на базе и будут заезжать в открытые ангары. Их любезно приглашали в них. И каково было их удивление, когда они поняли, что это не ангары на площадке «Поляна», а совсем другой объект. Поняли и на этом объекте, что это не их испытатели. Как потом выяснилось, это была испытательная площадка Минского завода тяжелых колесных тягачей, в то время проводивших испытания тягачей для мобильных ракетных комплексов (этих «сороконожек», перевозивших какие-то трубы, мы частенько видели на наших трассах).

Второй случай произошел в районе поселка Рудня на берегу реки Уша. Мы отрабатывали программу, рассчитанную на несколько дней, и двигались по предписанному маршруту, избегая оживленных трасс и крупных населенных пунктов. К вечеру подъехали к берегу реки Уша, от моста через которую торчали только сваи. Мост был разрушен еще во время войны. Ян Владимир Иванович не успел дать команду на остановку, а наш водитель был лихим парнем, и с ходу решил форсировать реку. Он на полном ходу проскочил одну небольшую низменность, но на второй машина застряла, причем основательно по самые борта. Мы поняли, что выбраться самостоятельно не сможем. К тому же наша машина сопровождения куда-то подевалась – связь с ней была потеряна. Дело клонилось к вечеру, и руководитель решил ждать до утра, а потом найти какой-либо трактор и вытащить нас. Конечно, это было проблематично т. к. подъезд был слишком топким. Но делать нечего, а утро вечера мудренее. Мы выгрузили вещи, разбили палатки, зажгли костер, поужинали и начали рассказывать анекдоты и различные небылицы. Потом выставили охрану и легли спать. Под утро мы услышали характерный для БТР завывающий рев двигателя. Выскакиваем из палатки и видим знакомую машину, но не нашу сопровождающую, а машину из другого подразделения института. Из БТР вылезает сотрудник отдела испытаний и подходит к нам. Не можем понять, каким образом он нас здесь нашел. «По следам БМП» – пояснил он. Но ищет он не нас, а других испытателей. Пока мы выясняли, что да как, наш водитель был уже на застрявшей БМП. Быстро сняли троса с обеих машин, сцепили их, и БТР вытащил нашу машину. Поблагодарив за помощь, мы позавтракали, вышли на связь со вторым объектом и продолжили выполнение программы испытаний. К вечеру к нам прибыла наша машина сопровождения.

Вспоминается также случай нашего движения по дорогам 1939 года. Наша испытательная трасса заранее прокладывалась отделом испытаний и согласовывалась с отделом режима института. Нам испытателям выдавалась несекретная выкопировка с указание маршрута движения по проселочным и лесным дорогам с указанием отдельных примыкающих дорог и населенных пунктов, мимо которых проходила наша трасса.

Мы движемся по указанному маршруту и отрабатываем программу испытаний. И вдруг наша БМП останавливается – дорога резко поворачивает вправо, а прямо сплошной кустарник и дальше лес. Сверяем ориентиры – мы на трассе, указанной в выкопировке. Мы не заблудились.

Решили уточнить у местных жителей – благо в поле работал тракторист. Он пояснил, что прямо, когда то давным-давно действительно была дорога. Но она пришла в негодность, и по ней он не советовал бы ехать даже на нашей технике. Ее продолжение можно найти через пять-шесть километров – вон в том лесу, что виднеется вдали. Там проселочная дорога будет проходить мимо двух большущих лозовых кустов. За правым из них продолжение нашей трассы. И действительно, объехав правый раскидистый лозовый куст, мы увидели прекрасную неезженую дорогу, по обеим сторонам которой росли высокие сосны, между которыми еле проходила наша БМП. Дорога была прямой, как указано в выкопировке, на несколько километров и доходила до точки, на которой нам следовало отработать по программе.

По прибытии в институт, я доложил руководству о «блужданиях» на трассе. Вместе с Яном Владимиром Ивановичем обратились в отдел режима. Оказалось, что нашу трассу прокладывали по секретной карте 1939 года, которая было в 1-ом отделе у Кияшко Ивана Ивановича. После этого мы потребовали предоставлять нам трассы только по современным военным картам. Об этом случае частенько напоминали Ивану Ивановичу.

Пенза (первая командировка)

Закончены полевые эксперименты, доказавшие возможность передачи по радиоканалам данных, что являлось камнем преткновения во всем проекте АСУВ фронта «Маневр». Доработан, подписан и утвержден технический проект системы. Проведено рабочее проектирование и наступила пора изготовить опытные образцы командно-штабных машин. На уровне правительства было принято решение – опытный образец АСУВ фронта «Маневр» на данном этапе проектирования представить тактическим звеном управления в составе 26 КШМ и СМ, провести всесторонние испытания и принять решение о дальнейшей судьбе проекта.

Ян Владимир Иванович имел хорошую привычку частенько заходить в сектора отдела. Но это были не чисто административные посещения, а посещения, с какой либо новой идеей. Но на этот раз это была идея моей командировки в Пензу по вопросу изготовления и поставки целой партии аппаратуры комплекса «Базальт» для опытного образца системы. Соответствующее решение Заказчика было и в мою задачу входило подготовить и подписать протокол поставки. Был подписан приказ о моем командировании, получены необходимые документы, подробно сообщено местонахождение предприятия и схема проезда (в те времена на таких предприятиях не было никаких вывесок), а также получены последние напутствия от начальника 5 отделения Чаплица Арнольда Николаевича. Это была моя первая командировка в Пензенский научно-исследовательский электротехнический институт к Андрееву Виталию Николаевичу.

Через сутки был в Пензе, от вокзала троллейбусом доехал до предприятия. По данному Яном В.И. устному описанию, нашел здание. Каково было мое удивление, когда вспомнил, что когда-то лет девять назад, я сидел на скамейке в скверике напротив этого здания и решал задачку Лаврентьева о поведении чаинок в стакане чая при помешивании. Тогда я знакомился с Пензой, приехав в воскресение во время командировки из Куйбышева в Сурск, что под Пензой.

На проходной зашел в кабину, плотно ее закрыл и позвонил по внутреннему телефону Виталию Николаевичу. Мне выдали пропуск, встретили на проходной и проводили в кабинет. Кабинет был настолько прокурен, что у меня стало першить в горле. Виталий Николаевич тут же пригласил ведущих специалистов, представил меня как сотрудника фирмы Подрезова и объяснил цель моего визита. Все как-то оживились и проговорились, что задача очень большая и сложная, но выполнять необходимо. Слух о моем приезде пошел по институту и в кабинет к Виталию Николаевичу приходили те сотрудники, с которыми познакомился во время испытаний в под Минском.

Согласование поставки прошло без особых осложнений – у них было соответствующее указание Министерства промышленности средств связи. Единственным вопросом был вопрос длин соединительных кабелей между блоками аппаратуры, т.к. объем мобильной базы не позволял компактно разместить блоки аппаратуры. Этот вопрос был поднят Карпом Вадимом Анатольевичем перед моей командировкой. С нашими длинами соединительных кабелей пензяки сразу не согласились, поэтому был составлен соответствующий протокол, в котором приводились наши длины кабелей и длины кабелей, предлагаемые разработчиками аппаратуры. При этом нам предлагалось искать более компактное размещение аппаратуры, а разработчикам комплекса «Базальт» подумать над увеличением допустимого расстояния между блоками. Виталий Николаевич сказал, что со своей стороны сделает все возможное. Был составлен и подписан протокол поставки. Цель командировки была выполнена, и я уехал домой.

Часть 8

Юдин – доктор технических наук

Для меня присвоение ученого звания доктора технических наук Юдину Геннадию Васильевичу явилось каким-то отвращением к ученым званиям как таковым. Для нас было совершенно неожиданным, когда при полном провале на государственных испытаниях базовой системы обмена данными ПАСС «Редут-2», ее главный конструктор кандидат технических наук Юдин Геннадий Васильевич подготовил тезисы доклада на соискание ученой степени доктора технических наук. В те времена существовало положение, что Главным конструкторам разработок, имеющих большое народно-хозяйственное значение, разрешалось присваивать ученую степень по результатам доклада на Ученом Совете, без подготовки диссертации. Да эта было хорошая процедура, но только для Главных (именно с большой буквы) конструкторов. Конечно, этим положением начали пользоваться и главные (именно с маленькой буквы) конструктора. Здесь с большой буквы имею в виду настоящих конструкторов и специалистов, а с малой – проходимцев и в их числе по большей части прохиндеев с билетами членов КПСС.

В институт поступили тезисы доклада Юдина для отзыва. Прочитав их, Ян Владимир Иванович подошел ко мне, протянул несколько страниц текста и сказал: «Прочти, потом обсудим, нужно готовить отзыв». Я отложил все дела и начал читать. С первых предложений пришел в неописуемый восторг. Какой молодец, какой умный и хороший, какой догадливый наш главный конструктор, наш будущий Великий Ученый! А мы здесь сидим и даже не можем получить каких-то кандидатских званий! Да он просто гений наш Геннадий! Ура! Ура! Ура!

Закончив чтение сего труда, пошел к Владимиру Ивановичу. «Владимир Иванович, я могу подготовить только отрицательный отзыв, которого достоин труд этого «главного конструктора». Все, о чем здесь «промурлыкал» Юдин в своих тезисах было рождено в этих стенах и, он, если брать по большому счету, здесь не причем. Даже для согласования протоколов взаимодействия, о коих он пишет, как о личных заслугах, нужно было нам приложить огромные усилия. А реализации в системе, как показали госиспытания, до сих пор нет, и справки, подписанные Заказчиком, липовые. Это позор для науки!».

Посоветовавшись, решили написать Петрякову Юрию Алексеевичу – Заказчику. И что Вы думаете? Пришел ответ, что «ученые» работы, выполненные под руководством «главного конструктора» Юдина Геннадия Васильевича, достойны присуждения ему ученой степени доктора технических наук. Поздравления Заказчику! Вы поддержали антинауку! Тушите свет, ибо истина может быть найдена только в темноте!

Конечно, ларчик открывался просто. Вместе с благими намерениями, которых ожидали от создания НИИССУ, в нем стали проявляться и некоторые пороки того времени, свойственные многим организациям подобного типа. В НИИССУ, как и следовало ожидать, начал зарождаться своего рода «отстойник» для разных военных, которые занимая руководящие должности и готовясь уходить в отставку, обеспечивали себе «запасные аэродромы». Так, выходя в отставку, многие подполковники – генералы находили «тихий приют» в подобных научных учреждениях. Среди них были и выдающиеся личности, опыт которых использовался в разработках. И в нашем институте было много таких специалистов. Взять, к примеру, Нестеренко Дмитрия Максимовича – генерал-лейтенанта, бывшего Начальника войск связи Белорусского военного округа. Это был довольно живой генерал. Он много подсказал при разработке схем связи и отработке отдельных вопросов тактического и оперативного применения техники связи при разработке систем управления войсками. Но он не вмешивался в технические вопросы разработки самой техники, так как в силу своего возраста и прогресса техники, он не мог ничем помочь разработчикам. Другое дело, такие специалисты как Ярков Владимир Алексеевич – начальник отдела у Заказчика. Он был хорош как специалист Заказывающего Управления. Он много сил и изобретательности приложил при подготовке Решения о принятии на вооружение ТЗУ АСУВ «Маневр». Но ему было грош цена как техническому специалисту. Или сам вот-вот уходящий в отставку Алехин Виталий Алексеевич, возглавляющий Управление Заказчика по нашей теме. Выступи он против присвоения Юдину Г.В. ученой степени доктора технических наук, и тогда ему нет места в НИИССУ – иди в другое незнакомое место или на «посадку и прополку грядок». Такова была реальность в том мире!

Второе письмо направили в Ученый Совет НИИССУ. Оно, конечно, там было оставлено без внимания и Юдин Геннадий Васильевич – доктор технических наук! Но уже нам было не до докторов! Уже надвигались страшные времена. Подготовленная Горбачевым «публика», занесла меч над нашей Родиной и в декабре 1991 года в темных беловежских лесах разрубила Союз на самостийные государства. Но оказалось, что это было время и для псевдонауки. В это «самое мутное время» появилось столько «ученых мужей», что несколько лет спустя, Президент Республики Беларусь Лукашенко А.Г. вынужден был издать Указ о фактическом непризнании дипломов кандидатов и докторов наук всевозможных Международных Академий, выданных в «мутное время».

Руководящая и направляющая

В отделе 51 была партийная ячейка, состоящая из нескольких членов партии. Три члена партии работали в секторе Филиппова Анатолия Ивановича. Это Михалевич Михаил Михайлович – полковник в отставке. Он был опытный связист, ранее служивший в стратегических войсках. Выйдя в отставку, он переехал в Минск, и начал работать в институте. Занимался вопросами организации связи в оперативном звене управления. С ним можно было обсудить любую как техническую, так и житейскую проблему. Для него не существовало национальности человека, он уважал и ценил трудолюбивых специалистов.

Полковник в отставке Царьков Виктор Никитич занимался вопросами организации связи в тактическом звене управления. Его хобби было рисовать и описывать схемы связи. Он прошел большой жизненный путь. Был командиром взвода под Москвой во время Великой Отечественной Войны и советским военным советником при штабе Насера во время арабо-израильской войны 1956 года. Выйдя в отставку, работал в нашем институте.

Майор в отставке Андреев Юрий Федорович, участник Великой Отечественной Войны, также рисовал схемы связи, но его биографии я не знал, а на откровенный разговор он никогда не шел. Он до мозга костей любил спорт, всегда в 11 часов делал производственную зарядку. Обычно практически все сотрудники в это время прогуливались по длинным коридорам, чтобы немного размяться, перекинуться какими-то техническими новостями или парой анекдотов.

Белашов Константин Константинович – майор в отставке, рыбак, рассудительный, спокойный и неунывающий человек. Работал в секторе Волошина Владимира Ивановича. В свое время он участвовал в войсковых учениях с применение атомного оружия на Тоцком полигоне и проезжал по эпицентру взрыва.

Партийная группа отдела входила в состав партийной группы отделения связи, которую одно время возглавлял ведущий инженер Алексей Боуфал, получивший во время реорганизации института сразу должность начальника отдела.

Остальные беспартийные находились под ненавязчивым, но пристальным вниманием партийных товарищей. Особенно старался в части производственной дисциплины и соблюдения режима секретности Царьков Виктор Никитич. На заседаниях партийной группы отдела нам начальникам секторов и нашим ведущим инженерам приходилось держать отчеты о работе. Но, как правило, они проходили спокойно.

Владимир Иванович Ян в свое время отказался вступить в КПСС, а нам и не предлагалось, поэтому мы особенно не вникали в партийные дела – для нас была работа и сроки ее выполнения. Но мы видели, знали и чувствовали, что в партии твориться что-то не ладное. Первым безнравственным поступком не только по партийным, но и по чисто человеческим понятиям, был поступок секретаря партийного бюро отделения связи Алексея Боуфала. Он, женатый человек, начал встречаться с одной довольно симпатичной девушкой из отделения, которая возглавляла комсомольскую организацию отделения связи. В результате она забеременела и в тяжелых муках родила ребенка. Это был сильнейший удар для Алексея, которого едва не исключили из партии. Но партия простила ему этот проступок и рекомендовала директором предприятия «Конус», созданное для выполнения наладочных и стыковочных работ по технике АСУВ «Маневр» в г. Лиде Гродненской области.

После прихода к власти Горбачева, с каждым днем стало чувствоваться ослабление партийного влияния на производственный процесс. Выдвинутые им лозунги по коренной модернизации многих отраслей народного хозяйства, оставались лозунгами. У нас в отделе во всю стену висел плакат с призывом по перестройке. Как-то раз, мы в секторе обсуждали чисто технические вопросы. Я сидел с другой стороны стола, вокруг которого склонившись над материалами, сидели сотрудники. Вдруг к нам вбегает Царьков Виктор Никитич и с ходу задает вопрос: «Шушкевич, как ты перестроился, подготовь отчет, будем заслушивать на бюро». «Виктор Никитич, как видите, я перестроился и сижу с другой стороны стола, перед глазами на стене горбачевский призыв и больше перестраиваться думаю, не нужно», – спокойно сказал я. Стиснув зубы, он ушел. (Виктор Никитич почему-то меня всегда называл Шушкевич, а не Сушкевич).

Но дела партии шли все хуже. Первым в институте и возможно одним из первых в городе положил партийный билет, отказался платить партийные взносы и решил выйти из рядов КПСС Андреев Юрий Федорович. С ним проводили беседы соратники по партии, но он сказал: «С партией Горбачева мне не по пути». Его «пропустили» по всем ступеням партийной иерархии и, в конце концов, исключили из рядов КПСС. В скором времени он тихо умер рано утром на скамейке возле дома после утренней пробежки перед работой. А он ведь был марафонским бегуном, многократно участвовал во всесоюзных марафонских забегах в Москве, занимал даже вторые места. Это была вторая серьезная неприятность нашей партийной ячейки.

Наступили совсем другие времена. Все чаще в коридорах института стали ходить разговоры о негативной роли руководящей и направляющей, о временах Сталина, особенно о «репрессиях 37 года», о «гениальном писателе» Солженицыне, об «отце водородной бомбы» Сахарове и тому подобных «благодетелях».

Уничтожение СССР

Бывали хуже времена,

Но не было подлее.

Н.А. Некрасов

Он же политический шизофреник

Я и Зоя в очередной раз приехали в Слуцк к родителям. Это было в мае 1985 года. Нас встретил отец Зои Павел Прокофьевич Дубовский. «Дети, у нас случилось большое несчастье», – произнес он, едва мы ступили на порог дома. «Что случилось и с кем? Кто заболел? Мы Вам вчера вечером звонили – все было в порядке», – забеспокоились мы. «Да с нами все в порядке, мы еще крепкие старики. На наше государство надвигается большая беда – к власти пришел политический шизофреник. Он к страшной беде приведет нашу страну, а с ней и всех нас. Пойдемте в дом и поговорим». Мы зашли в дом, и отец рассказал, почему он пришел к такому выводу. «Я вчера внимательно прослушал речь Горбачева, которую он произнес перед партийно-хозяйственным активом в Ленинграде. Такого бреда мне в своей жизни еще не приходилось слышать. Речь была какая-то обезличенная и шла не понятно о ком и чем. Она была какой-то иносказательной, шла от какого–то потустороннего субъекта, а с точки зрения грамматики, безграмотной. Предложения не содержали или подлежащих или сказуемых. Это первый признак шизофрении. С другой стороны он весьма хитер – ведь такую речь затеял, не где попало, а в колыбели Октябрьской революции. Ему нужно было проверить, как воспримут его думы именно там. Я понимаю, что в партии нужно много менять. Она фактически узурпировала власть. Нужно рядовых коммунистов допустить к выборам. Пусть не первых лиц партии, так хотя бы секретарей райкомов и обкомов на первых порах. Сейчас это можно сделать, сейчас в стране пока спокойно. А он фактически предлагает, какое-то ускорение, какую-то перестройку, а с моей точки зрения, сменить общественный строй». Сейчас, много лет спустя, когда история понемногу все расставляет по своим местам, и выясняется действительная роль Горбачева в уничтожении Великой многострадальной Страны, я часто вспоминаю эти дальновидные мысли и глубокий анализ отца.

Спустя несколько лет, когда горбачевской перестройкой почва общества была полностью вспахана и на сцену начал появляться Ельцин, которого начали воспринимать как человека, способного изменить ситуацию к лучшему, у родителей снова зашел разговор о политике. И я, и Зоя воспринимали Ельцина, как настоящего русского человека, человека способного стабилизировать и сохранить страну. Однако, не только отец, но и мама Анна Николаевна в один голос ругали не только Горбачева, но и Ельцина. «Этот тип пойдет еще дальше Горбачева, не верьте ему, что он большой благодетель и что он против Горбачева. Они оба по большому счету заодно, а ругаются принародно для отвода глаз, как два цыгана на базаре. Ельцин – это продолжатель Горбачева. Это сейчас он играет в народ. Ему нужна власть. Он будет стрелять в народ ради власти. Они оба уничтожают Страну».

Мы еще долго на протяжении нескольких лет наблюдали сцены по противостоянию двух «больших» политиков, но на все события я начал смотреть по другому, исходя из того, что Ельцин продолжает начатое Горбачевым дело по уничтожению СССР. Просто на данном этапе для многих стало понятно – для чего Горбачев затеял «перестройку», а для снижения народного накала нужно было сместить акцепты в другую сторону, в сторону другого лидера, который якобы критикует прежнюю линию руководства, борется против прежних порядков и готов умереть за справедливость, счастье народа и некую демократию. На самом деле был применен известный в политике метод «поменять лошадей».

Многие события, ранее казавшиеся не совместимыми друг с другом, казавшиеся происходившие случайно, при таком взгляде на этих перестройщиков, совмещаются. Слова Горбачева о том, что «процесс еще не пошел», а потом «процесс пошел», для меня стали понятыми и предсказуемыми. Это было произнесено после того, как подняли голову в республиках разного рода националисты, когда они начали требовать «самостийностей», чернить и оплевывать историю страны и прямо извращать исторические факты.

«Он был одним из таких государей, которые как будто судьбою посылаются для того, чтобы привести в расстройство и разрушение свое государство» – писал Николай Кастоморов о персидском шахе Гуссейне IV. Это можно в полной мере отнести к Горбачеву.

Однако, и мы во многом виноваты в свершившемся. Мы молчали, отсиживались, думая, что это нас не касается, что эти события происходят где-то далеко, что мы маленькие человечки и на судьбу страны повлиять не сможем. Мы позволили горстке недалеких людей вселить в нас под видом национального самосознания (языка, культуры, исторического прошлого) крупицы страшного зверя – национализм.

По этому случаю можно привести высказывания Шарля де Голля, произнесенные им 25 ноября 1941 года в Оксфордском университете. «Надо сказать, что некоторые люди считают для себя весьма удобным сводить все объяснения переживаемых миром потрясений к честолюбивым стремлениям одного, правда, достаточно известного, человека по имени Адольф Гитлер. Они изображают причины нынешней войны, таким образом, будто бы ненавистный тиран, написав книгу «Моя борьба», повел одну часть земного шара в атаку против другой его части, для того, чтобы навязать всей нашей планете собственное евангелие. Такая точка зрения дает им, впрочем, возможность искать выход из кризиса по принципу наименьшего сопротивления: чтобы установить справедливый и прочный мир, достаточно, по их мнению, свергнуть диктатора из Берхтесгадена. Но, не отрицая того, что сама личность немецкого фюрера сыграла немаловажную роль в происхождении войны, как можно удовольствоваться столь поверхностным суждением?

Другие, вступая в дискуссию, заявляют, что причиной катастрофы и на этот раз явилась извечная жажда немецкого народа к мировому господству. Отсюда следует, что достаточно, проявляя настойчивость и твердость, установить для этого народа режим необходимых гарантий в отношении границ его государства, чтобы проблема была полностью решена. Совершенно очевидно, что на протяжении столетий фактическим очагом каждого военного пожара в Европе являлась страна, о которой можно сказать, что для нее война стала как бы ремеслом, и поэтому, как кажется, невозможно оспаривать, что подобная нация заслуживает, чтобы по отношению к ней были приняты действенные меры предосторожности. Однако возникает вопрос, является ли сочетание системы нацизма с немецким динамизмом простой случайностью или же само это сочетание есть следствие более общего зла, скажем прямо – результат кризиса цивилизации».

Гнусность

Недавно закончил читать последний опус «архитектора перестройки» Александра Яковлева «Сумерки». Более гнусного и омерзительного не приходилось читать ранее. Гадчайший человечек! Это он и ему подобные руководили нами, говорили вдохновенные слова сначала о коммунизме, о развитом социализме, потом об ускорении научно-технического прогресса и о необходимости ускорения. А на самом деле думали и вынашивали мысли о смене государственного строя через разрушение сложившихся идеалов, через осквернение людей, отдавших жизнь за лучшую жизнь. Они осквернили историю той страны, в которой жили, обманули и осквернили народ, которым руководили. Это более гнусный человек, чем Адольф Гитлер. Тот хоть сразу сказал не только немцам, но и всему миру, что он будет делать, изложив свою программу в «Main Kamf». А этот Иуда, говоря о светлом будущем, подрубал корни государственности, выдергивал у людей идейный стержень и готовил почву для уничтожения страны. Судя по его высказываниям, он вообще не имел понятия о стадиях развития общества, не имел понятия о диалектике, об историческом, независимо от общественного строя, постоянном противостоянии Запада и России.

Я думаю, что он появился у нас из преисподней и вернулся туда же к своим собратьям после смерти, так же как вернулся к своим согражданам-немцам и Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев. Из всего прочитанного я понял, что Яковлев имел примитивное политическое сознание, а выдавал себя за большого политика. Одним словом – ИУДА.

Многие говорят и пишут, что «великие перестройщики» были западными агентами влияния. Думаю, что Западу было не зачем их вербовать, потому что это были люди уже готовые на предательство, на слом общественного строя, на уничтожение собственного государства.

Август 1991 года

19 августа воскресение. Мы на даче в Забичанах. Там же и услышали сообщение о введении чрезвычайного положения в стране. Многие соседи отнеслись с одобрением, говоря, что может, наконец, закончиться «говорильня» и власть начнет заниматься делом. Немногие говорили, что снова коммунисты распустят руки и все останется по-прежнему. По приезду домой с порога к телевизору, но там почти никакой информации. Только вечером ситуацию прояснила состоявшаяся пресс-конференция ГКЧП. Зоя узнала Генадия Янаева. Он когда-то от имени ЦК ВЛКСМ напутствовал группу советских комсомольских работников перед поездкой в Турцию. Зоя входила в состав этой группы. «Да он же боится самого себя. Он провалит это ГКЧП или это большая игра» – сказала Зоя.

Вечером мне предстояло уехать в Пензу для работы в Государственной комиссии по проекту «Сливка». Позвонил Владимиру Ивановичу Яну. Он сказал, что командировка не отменяется, нужно ехать и работать, а всякие там «путчи» это партийные игры. Вечером 19 августа я уехал в Москву, как говорил потом Ровнов Леонид Иванович, посмотреть на ГКЧП и разобраться с перестройкой. А посмотреть действительно было на что.

Поезд в Пензу уходил только вечером и у меня был свободным почти целый день 20 августа. Раньше, приезжая в Москву, сразу на Белорусском вокзале попадал в кипящий людьми круговорот. А сейчас на улицах было как-то свободно. Москвичи, задумавшись и опустив головы, спешили на работу. Сразу бросилось в глаза, что у белорусского вокзала закрыты почти все ларьки, магазинчики и кофе. Как обычно, позавтракав в блинной у вокзала, проехал поближе к «Белому дому». Там увидел сравнительно небольшую толпу людей и бронетехнику. Люди общались с военными, что-то выкрикивали и размахивали трехцветными флагами. Это была толпа, состоящая в основном из молодых москвичей-кооператоров. Везде было много зевак, таких как я. Нам же интересно со стороны посмотреть! Но все это как-то выглядело неестественно буднично. Ведь объявлено чрезвычайное положение, а здесь митингует толпа. Как будто происходил какой-то спектакль, и происходящие действия нас не касались. Многие в толпе зевак говорили, что и так затянулась эта перестройка и давно пора с ней закончить и начинать спокойно работать. Было видно, что какие-то люди пытаются разогревать толпу, по всей видимости, это делали «штурмовики Ельцина». Они провели бессонную ночь, и чувствовалась какая-то вялость. Необходимо было какое-то более действенное средство. А, как известно, таким средством является кровь, которая привела бы их в «бешенство» и вселила в их души «героев-защитников и спасителей» так называемого «Белого дома». Так потолкавшись около часа, с такими мыслями я уехал в город, где и скоротал время до отхода поезда в Пензу.

Приехав в Пензу утром 21 августа, узнал, что ночью действительно в Москве была пролита кровь трех «защитников Белого дома». Товарищи, с которыми проработал много лет в полевых условиях, доверительно расспрашивали о событиях в Москве. Что я им мог сказать? «Показалось мне, что в Москве происходит большой спектакль, цель которого запрещение КПСС» – ответил я.«И у нас секретарь партийного комитета бегает и кричит, что нужно бросать партбилеты» – пояснили они.

Поработаем и увидим, чем это закончиться. А закончилось это буквально на следующий день и закончилось довольно печально. По телевиденью показали Ельцина, который всенародно подписал Указ о приостановлении деятельности компартии Российской Федерации. При сем присутствовал «Генеральный секретарь КПСС», который на следующий день объявил о сложении с себя полномочий этого секретаря и объявил всем коммунистам Советского Союза, что они плохие, поддержали «государственный переворот» и предложил им разбегаться, куда хотят. В Москве был организован «шабаш» рок-групп – «Рок на баррикадах».

Мы, конечно, продолжали работать, но уже чувствовалась какая-то натянутость в работе и при общении с отдельными сотрудниками. В доверительных разговорах сотрудники пензенского института сообщили, что дела дальше будут обстоять еще хуже. Получено указание об ограничении допуска сотрудников не российских предприятий к секретным работам. По всей видимости «там, на верху» уже готовились к «самостийностям». По приезду рассказал обо всем этом Владимиру Ивановичу, но он не проявил какой либо реакции.

Сейчас, спустя почти четверть века, когда затих гул эмоций и осела пена восторженных реляций «перестройки», мы оказались в «самостийных государствах» и на головы нам простым гражданам опустились «дермократические реформы», для многих стала вырисовываться четкая картина уничтожения страны, организованная Горбачевым, Ельциным и иже с ними.

Сейчас появилось великое множество разного рода мемуаров многих участников поворотных событий в истории и «политических деятелей» Российской империи, Российской Федерации, Советского Союза, Германии, Англии, Франции и т.д. Конечно, перечитать их нет возможности, да и нужно ли это делать? По возможности нужно читать, анализировать и еще раз анализировать. И тогда ярко выступает настоящая правда об исторических событиях, причинах этих событий, явных и тайных действиях и о настоящей роли руководителей политических течений и государств.

Исторические события в стране, происшедшие с 1985 года – упразднение Варшавского договора, «падение Берлинской стены», Договора «СНВ-1» и «СНВ-2», август 1991 года, «беловежский сговор», взаимосвязаны и направлены на достижение основной цели – уничтожения Великого Государства СССР. Ведь Рейганом была поставлена основная задача Перестройки – «выдернуть ядерное жало у России». А это можно было сделать только через уничтожение СССР и расчленение России на отдельные «княжества». Только в достижении этой цели находят логическое объяснение, казавшиеся многим, «неординарные поступки» и Горбачева и Ельцина и иже с ними. Сейчас воочию виден результат их действий, и мы являемся свидетелями запущенного процесса. Однако поставленная Рейганом цель была выполнена частично – только часть ядерного потенциала СССР оказалась в закромах США. Россия в последнее время опомнилась и остановила пагубный процесс своего расчленения. Поэтому в России снова плохо с «демократией», а любые поползновения с «Союзными государствами», «Таможенными союзами», «Едиными экономическими пространствами» и «общими зонами» воспринимаются как возрождение Союза.

Конец науке

1992 год. Беларусь, получив «самостийность», стремительно нищает. Зима, чуть держится тепло в жилых домах. На многих предприятиях из систем отопления слита вода и в цехах разжигаются костры. В институте батареи практически холодные, сотрудники работают, не снимая верхней одежды. Многие, особенно женщины и девушки, работают в перчатках. Согреваемся частыми чаяпитиями. В структуре института происходят постоянные изменения. Много сотрудников уволилось и перешло на другие предприятия, часть ушла на «вольные хлеба». Из НИИ «Агат» вернулся Киндиренко Федор Григорьевич и начал руководить какой-то общесистемной лабораторией, ориентированной в основном на разработку проектов специализированных научно-технических программ, по которым новые власти собирались строить будущую промышленность и экономику нового самостийного государства. Они объявили, что финансирование будут производить только по научно-техническим программам! И только по ним! Работы по основной тематике сворачиваются. В институте происходят различные структурные перестановки и болезненные для сотрудников преобразования. 1-ое тематическое отделение сворачивает свою работу. Его начальник Кравчук и ряд его друзей организуют какую-то коммерческую структуру, которая обильно снабжает оставшихся сотрудников института сахаром и спиртом «Royall». Многие сотрудники уходят из института на молочные и хлебопекарные заводы, на предприятия местной промышленности, на базары «по-нашему», т.е. рынки по «ихнему».

Крупные предприятия работают с перебоями, особенно страдают предприятия оборонного направления и в первую очередь предприятия радиоэлектронного профиля. НИИСА поручаются не научно-исследовательские, а разного рода меркальтийные для новой власти работы. Это как-то формирование перечней радиоэлектроники (комплектующих: микросхем, транзисторов, резисторов, конденсаторов и т.д.) для таможенных органов, перечни вооружений, находящихся на территории самостийного государства и пока не разворованного или не увезенного в Россию. Институту поручается разработка доильных аппаратов, тепло– и влагорегулирующих систем для животноводческих, свино– и птицеферм, разработка систем учета электроэнергии и систем регулирования и управления в энергетике. Многих еще мыслящих по инерции мучили вопросы, что делать дальше? Что будет за самостийное войско? Будут ли ему нужны принятые на вооружение комплексы средств автоматизации. Будет ли дальше продолжена разработка системы управления войсками? Можем ли мы быть еще полезными для разработки военных систем управления?

Многие предприятия радиоэлектроники перешли на сверхсокращенные рабочие надели или переведены на 2/3 заработной платы или вообще отправлены в вынужденные отпуска. Некоторые предприятия вообще остановились. Руководство института вынуждено было взять курс на резкое сокращение численности сотрудников. В первую очередь было предложено уволиться пенсионерам, и уйти на досрочную пенсию сотрудникам, пенсионный возраст которых наступал через 1-2 года, а также сотрудникам, тематика которых большем не финансировалась.

В институте стала популярной фраза Сергея Верещагина: «Для зарплаты нужно принести работу в клюве». Потом было применено сокращение для тех, кто был не нужен для продолжения работы и не соглашался уходить «по-хорошему». Расформировывались сектора и отделы, а их руководители переводились в «главные специалисты» отделов и института.

Такая участь постигла и меня и мой сектор. Сектор, который был создан с таким большим трудом и интеграционные работы которого были востребованы в период разработки системных проектов, прекратил свое существование. Александр Жидиков и Евгений Адрущук ушли по рекомендации Яна В.И. работать в отдел его сына в «Белинвестбанк». Нина Карпова была переведена в отдел Волошина Владимира Ивановича и занималась там вопросами ЭМС, а впоследствии и разработкой ППРЧ-радиостанции, идею которой в свое время пришлось высказать мне по заказу китайцев. Саша Бирюков ушел на 1-ый городской молочный завод, Лихторович Наташу забрал ее родственник для работы на ведомственной АТС института. Шайковская Ольга и Наташа Костина были переведены в сектор Алексея Французова.

В один из меланхолических дней мной был уничтожен весь банк перфолент с записями «потока ошибок». Комплекс измерений и обработки «потока ошибок», включая приборы 4С001, «Электронику Д3-28», перфоратор, фотосчитыватель и блоки сопряжения, были сданы на склад. На этом в институте была поставлена точка всему направлению по исследованию «потока ошибок» при передаче данных по радиоканалам между мобильными объектами АСУВ.

1991 – 1993 годы для института были самыми тяжелыми.В эти шоковые годы на многих предприятиях республики появились «благодетели». По инициативе руководства ЕС для самостийных государств, образовавшихся из республик СССР, в 1991 году была запущена программа «Тасис», тайной целью которой было ликвидировать предприятия оборонного профиля, т.е. ослабить защитные функции вновь образованных государств. В институте появились крепкие молчаливые парни – «экономические убийцы». Они начали готовить предложения по конверсии института, т.е. перевода института от создания высокоинтеллектуальной техники военного назначения, где разработки института были на передовых позициях, к разработке и выпуску гражданской продукции – «кроватей и кастрюль», рынок которой уже был поделен в жесточайшей конкуренции. Этими «ребятами» была разработана целая программа конверсии института. Конечно, в нее входили и мероприятия по негласному склонению руководства института к «западным ценностям» – поездка группы руководителей и ведущих специалистов института в Льежский университет в Бельгии на 40– дневную стажировку. Конечно, для десятилетиями «невыяздных» это представляло немалый соблазн. Я хорошо помню, как рвались сотрудники института для поездки за рубеж во время работ по линии ПАСУВ, и особенно во время работ в ГДР, где разворачивалась система ПВО, разрабатываемая нашим институтом. Вырваться в ГДР смогла даже главный бухгалтер института Малашук К. Е.

Вспоминается и другой случай. Однажды к нам в отдел забрел милый англичанин. Мы долго беседовали о демократии, о жизни у нас и у них, о погоде и о женщинах. И вдруг Анатолий Иванович Филиппов спросил: «Не могу понять, почему у нас женские сапоги стоят намного дешевле, чем в Америке»? И англичанин ответил, не кривя душой «Все очень просто. Мы сегодня их продаем себе в убыток – ниже себестоимости. Это делается для завоевания рынка сбыта. Завоевание заключается в том, что на наши сапоги сегодня цена ниже, чем на ваши такого же качества. Естественно, будут покупаться наши сапоги. Вследствие этого, ваша промышленность разориться и остановится. Наша цель будет достигнута – ваша страна стала нашим рынком. Вот тогда цены на те же сапоги, но уже под другой вывеской будут значительно выше прежних, и продажи покроют все наши теперешние издержки».

На бурные годы перестройки пришелся и мой 50-тилетний юбилей. Сотрудники института горячо поздравили меня с этим событием. В отделении связи состоялось торжественное собрание, организованное по всем правилам того времени. Поздравления, приказ генерального директора, юбилейные адреса, пожелания здоровья, долголетия и творческих успехов. Сотрудники отдела преподнесли адрес, наиболее ярко отражающий суть того времени.

Но в Беларуси наступали другие времена. Появилась президентская власть. Конверсия приобрела разумные масштабы. Уничтожению института, как и другим варварским методам разоружения Беларуси, был положен конец. Изменилось положение и у института. Разработки его сотрудников стали необходимы не только армии Беларуси, но многим странам, в том числе и Великому Китаю.

Белсвязьтехника

Одним из направлений «исследований» института стала разработка проектов различных так называемых государственных программ. Эту работу направлял Киндиренко Федор Григорьевич. К нему зачастили новоиспеченные из «бывших большевиков» чиновники различных госпартструктур. Он формализовывал в проектах документов их идеи, высказывания и пожелания. Срочно формировались «творческие коллективы» и писались проекты «государственных программ», основной целью которых было получение государственного финансирования. Он с Яном В. И. и мной в этих программах искали нишу для «связистов института». В многочисленных беседах мы приходили к мысли, что эта ниша может быть обозначена связной тематикой в одной из госпрограмм. Эта госпрограмма должна стать основой структурной перестройки промышленности республики.

СССР уничтожен, список КАКОМ потерял свое значение, открылся доступ к современным западным технологиям, в том числе и в области связи и вычислительной техники. Было ясно, что наступила эра телекоммуникаций и IP технологий, и у белорусов есть возможность включиться в этот процесс. У этого «самостийного государства» есть целая отрасль радиоэлектроники. В последнее время в Беларуси разрабатывали и производили микросхемы, электроприборы, телевизоры, ЭВМ, радиостанции, элементы космической и мобильной связи, различную радиоаппаратуру, системы охраны и сигнализации, автоматизированные системы управления и так далее. Имеются целые институты, конструкторские бюро и промышленные предприятия. Еще не потеряны коллективы высококвалифицированных разработчиков радиоаппаратуры и комплексов, программного обеспечения ЭВМ и систем управления. На предприятиях радиоэлектроники и приборостроения целая ария высококвалифицированных инженеров и рабочих. Объем производства всей отрасли радиоэлектроники и приборостроения доходил до 34 % ВВП республики. Только это в основном техника военного применения. А что если все это направить в область телекоммуникаций. Мировой рынок этой области на то время составлял более 50 миллиардов долларов. Но мы во многом были изолированы от современных технологий «железным занавесом», выстроенным Западом. Мы можем влиться со своей промышленностью в этот рынок, ведь производственные площади есть, научный, инженерный и промышленный потенциал тоже. Но промышленность не знает что производить – нет конструкторской и технологической документации, научно-исследовательские институты ранее разрабатывали в основном документацию для военных изделий, «варились в собственном советском соку» и слабо представляют, что делалось и делается за «железным занавесом». Нужно широко, по государственному разворачивать работы. Федор Григорьевич предложил оформить эту идею в виде отдельной государственной программы «Белсвязьтехника». Он даже включил ее в какой-то перечень госпрограмм.

Ян В.И. инициировал проведение целой серии совещаний с руководителями институтов и промышленных предприятий. Однако, как следовало из его комментариев после совещаний, многие эту идею воспринимали вяло. Все сидели и ждали чего-то. Ведь все промышленники были людьми госплановскими, они привыкли к конкретным разработкам, выпуск которых планово доводился сверху. Их дело было давать план, план и план! Они не сразу поняли, что произошло с производством, со страной, и в конечном итоге, с людьми и ими самими, что сделали «ведьмаки» Горбачев и Ельцин. Одно они поняли, что настало время получения званий докторов наук, профессоров и академиков всяческих «международных Академий», организованных на почве бывших союзных Академий и НИИ, хороших «заработков» прямо в бумажник чистой валютой за сдачу в аренду территорий и помещений предприятий, а также за «подставное» участие в «бизнесе». Мы посетили целый ряд НИИ и предприятий радиоэлектроники, проводили с их руководством и специалистами совещания и убеждали в необходимости готовить предложения в правительство в виде программы. Однако, особого энтузиазма эти руководители не проявляли, а для того, чтобы к ним особенно не приставали, для участия в работе выделяли пару-тройку второстепенных специалистов.

Так, завод «Горизонт» направил для работ начальника отдела научно-технической информации, задачей которого было работать на прием. А нам ведь нужны были конкретные предложения в программу. Поэтому пришлось ехать на «Горизонт». Так, я и Володя Модринский посетили КБ завода «Горизонт». Было проведено совещание у гл. инженера, на которое были приглашены ведущие специалисты КБ и завода. Мы развернуто изложили цели программы и предложили им принять активное участие в ней. В свою очередь высказались и специалисты предприятия. Только гл. инженер был какой-то пассивный (как потом оказалось, он к этому моменту был серьезно болен и вскоре умер). Мы внимательно выслушали их предложения по поводу перспектив разработки и выпуска телевизионной техники нового поколения, разработки и выпуска аппаратуры для кабельного телевидения, а главное возможностей и перспектив взаимодействия с зарубежными компаниями. Была достигнута договоренность и вскоре мы получили хорошие предложения в проект программы.

С НИИЭВМ и ПО ВТ сразу сложились хорошие взаимоотношения. От НИИЭМ работу возглавил начальник отделения Владимир Иванович, а от ПО ВТ – главный конструктор. К этому времени они вели работы по разработке и выпуску АТС малой и средней емкости по частному заказу Минсвязи. Поэтому они сразу включились в работу и вместе с нами везде до последнего дня работы над программой «околачивали властные пороги».

Посетили завод «Спутник» в Молодечно. Хорошее было предприятие. Его основным направлением был выпуск аппаратуры для систем космической связи (закрытая часть производства), а также комплексов мобильной связи. Для работы над проектом программы главным инженером завода был определен его заместитель Таразевич Людвиг Викторович. Это был высококвалифицированный специалист в своей области и с энтузиазмом работал над проектом.

От гродненского радиозавода к нам в командировку был направлен какой-то начальник отдела, но он так и не понял, что от него требуется. Так толком он ничего и не смог предложить.

Не смогли мы ничего толкового добиться и от объединения «Интеграл» и его КБ «Микросистем». Нас посетил зам гл. инженера и фактически высказался за самостоятельное плавание в «рыночной экономике». В ней они плавают до сих пор.

Очень доброжелательно к идее программы отнеслось руководство «гомельского куста», который занимался работами по загоризонтной радиолокации (КБ «Луч», институт системного программирования и завод). О том, что в Беларуси имеется такое высоконаучное направление, мы почти не знали. Они в то время для обработки радиолокационных сигналов уже использовали суперкомпьютеры серии «Эльбрус». К нам приезжали ученые этого центра, а также много раз посещал институт их руководитель доктор технических наук Лебедев. Это был очень скромный человек. Он всецело поддержал идею отдельной государственной программы, ориентированной на организацию наукоемкого производства средств телекоммуникаций. Потом к нам приезжали из этого «куста» и другие доктора наук. Некоторые из них сразу предупреждали об организации хорошей экспертизы предлагаемых направлений. К этому времени появилось уже несколько шарлатанов в основном из учебной науки, которые предлагали всевозможные околонаучные идеи в области передачи информации. Так одним из них предлагалось изготавливать аппаратуру и строить систему передачи на методе искусственной ионизации тропосферы – «вот только нужно немного денежек на исследование отдельных маленьких вопросов». Он даже приводил конкретные фамилии авторов. Правда, к нам они не обращались.

Как бы то ни было, но это были все разговоры и эмоции, а для дела должна быть хотя бы «рыба проекта программы». Поэтому инициативу нужно было брать в свои руки. После очередного высокого «научно-промышленного разговора», мне пришлось сесть и набросать конкретные предложения по госпрограмме «Белсвязьтехника». Было предложено пять направлений программы: системно-технические исследования и разработки, волоконно-оптические системы, коммутационные системы (АТС), системы спутниковой связи и мобильные системы связи. В соответствии с ними определены головные разработчики технических телекоммуникационных средств и ведущие предприятия по их выпуску. Было предложено на базе нескольких НИИ республики организовать самостоятельный институт связи. Головным предприятием по всей программе должен быть НПО «Агат». Была создана рабочая группа из специалистов НИИСА (Ян В. И., Сушкевич И.И., Модринский В.), НИИЭВМ (начальник отдела Владимир Иванович), МПО ВТ (главный конструктор), Приборостроительного НИИ (начальник отдела и ведущий инженер Жуковский). В рабочую группу были привлечены ученые Минского радиотехнического института (профессор, доктор технических наук Алишев Японча Вагизович), Белгосуниверситета и ряда предприятий.

К нам сразу же был приставлен представитель команды Минсвязи, а заодно и БНФ в лице преподавателя Белгосуниверситета Пытляка Василия Васильевича, который тоже вошел в рабочую группу. Он четко отслеживал все наши предложения и докладывал работникам Минсвязи и руководителям БНФ.

Был подготовлен план-проспект программы, распределена работа между НИИ и предприятиями, а также среди подразделений института. За сравнительно короткие сроки была подготовлена Государственная программа «Белсвязьтехника». Она состояла из «генеральского тома» и пяти книг по ранее определенным направлениям. Основой целью программы было провести структурную перестройку промышленности в пользу радиоэлектроники. Такая ориентация промышленности позволила бы постепенно перейти от энергоемких производств, связанных с нагревом, ковкой, резкой, обточкой и т.д. железа для автомобилей, тракторов, станков к малоэнергозатратной и наукоемкой промышленности. Это позволило бы быстро влиться в международную кооперацию производства средств телекоммуникаций. Как образно мы выражались: «На одной пробирке золота, привезенной в кармане пиджака, и железе одного трактора «Беларусь» завод «Интеграл» может работать целый год». Это была ориентированная на экспорт программа, т.к. потребность связистов Беларуси составляла около 7% объема производства по этой программе.

Первое рассмотрение проекта программы состоялось у Генерального директора НПО «Агат» в узком кругу специалистов института (Остейко В.М., Азаматов Н.И., Гончаров В.И., Светличный В.А., Ян В.И. и я). Острейко Владимира Матвеевича перед началом заседания поведал нам историю руководителя, так называемого Белорусского народного фронта (БНФ), националиста Зенона Поздняка. Во многом эта история отличается от официального представления о Поздняке. Острейко Владимир Матвеевич родом из окрестностей городка Островец и достаточно хорошо знал семью Поздняков, которая жила в соседней деревне. Мать Зенона Поздняка полька, а отец – литовец.

Проект программы был полностью одобрен и нас «благословили» на дальнейшее «пробивание». Он был представлен в Госкомпром и по его указанию в Комитет по транспорту и связи Верховного Совета, в Комиссию Президиума Совета Министров по вопросам научно-технического прогресса и в Министерство связи. Отзвуки о нашей программе дошли и до России, потому что нам тоже начали работать над подобным проектом. Вскоре мы получили проект подобной программы Российской Федерации.

Мы думали, что программа действительно заинтересовала власть и в республике начнется структурная перестройка промышленности. Но не тут, то было. Через какое-то время Ян В.И. и я были вызваны к начальнику Управления радиоэлектронной промышленности Госкомпрома Бысенко Виктору Дмитриевичу. Это был бывший заведующий отделом ЦК КПБ Беларуси по этой отрасли, основной функцией которого в советские времена было согласование кандидатур на должности директоров, главных инженеров и секретарей парткомов предприятий радиоэлектроники. Он раскрыл генеральную книгу и с первых строк начал ее редактировать. Да так редактировал, что терялся основной смысл проекта и программа из «национального спасителя» превращалась в обычную будничную, основной смысл которой сводился к мольбе и просьбе о помощи институтам и предприятиям. Сразу было видно, что он программу не читал и ее основным смыслом не интересовался. Немного «поковырявшись» в тексте и не доведя свое редактирование до какого-то логического конца, он потребовал проект программы согласовать с Минсвязи. Но причем здесь связисты? Потребность наших связистов составляет не более 7% от объема производства по программе. Да и они вправе решать какой техникой и когда оснащать республику: сейчас – техникой зарубежных компаний, купленной за валюту или подождать пару лет и получить белорусскую технику. Я понял, что это происки бывших, отстраненных от власти людей и от них ждать не придется ничего хорошего.

А тем временем связисты Министерства связи начали ориентироваться на импортную технику и «вкручиваться» в различные международные программы. При этом Запад не прочь выделить под оборудование телекоммуникаций для этих проектов кредиты. Так Беларуси было предложено участие в проекте, предусматривающем создание международных волоконно-оптических трасс, два участка которых с запада на восток и с севера на юг проходят по территории Беларуси, а также участок трассы между Одессой и Италией, проходящий по Черному морю. Кредит выделялся Европейским банком реконструкции и развития в сумме боле 37 млн. долларов США и по тем временам считался довольно солидным. Правда этих денег Беларусь не увидела. На них было построено производство волоконно-оптических кабелей и освоено производство систем STM на фирме Marconi в Италии, а Беларусь получила и проложила долгожданные ВОЛСы.

Что касается проекта программы, то Научно-технический комитет при Совмине и Комитет по транспорту и связи Верховного Совета повернули дело так, что Минсвязи стал основным оппонентом. От его заключения зависело дальнейшее продвижение проекта. Поэтому мы все усилия сосредоточили на Минсвязи и много времени уделили их планам по развитию структуры системы и увеличению номерной емкости сети. Как таковой официальной программы развития в тот момент не было, а было желание хотя бы как-то удовлетворить население республики в телефонах, уменьшить очереди и сократить сроки ожидания установки домашнего телефона. Была некая генеральная схема развития сети связи, утвержденная Совмином и не более.

С Яном В.И. мы стали частыми гостями в Минсвязи, начали встречаться с ведущими специалистами Министерства Гаршиным Игорем Вениаминовичем и Васиным Владимиром Сергеевичем. Это были высококвалифицированные специалисты, и с ними было приятно обсуждать проблемы связи и проблемы производства средств телекоммуникаций в республике. Наши беседы иногда продолжались много часов и доходили до 22 – 23 часов. Они к этому времени успели побывать во многих зарубежных телекоммуникационных компаниях, душой и сердцем понять преимущества цифровых технологий в связи и посмотреть оборудование их воплощающее. Они к этому моменту хорошо знали аппаратуру фирмы Cisco, которая широко использовалась в телекоммуникационной системе Internet, поэтому даже показанное им сов секретная аппаратура комплекса «Редут-2П» не произвела на них особого впечатления. Аппаратура комплекса «Редут-2П» была ориентирована в основном на аналоговые канала (аналоговые радиоканалы) и имела ограниченную канальную емкость. По их представлениям, ее было бы сложно приспособить для сетей большой канальной емкости.

Надо отдать должное этим специалистам, что они были правы. Они нас тоже хорошо понимали, что промышленность республики находится в тупике, а на все оборудование для республиканской сети связи у государства нет денег. Их можно было получить только за счет зарубежных кредитов и конечных пользователей телефонами. Для этого они предложили и провели через Правительство решение о необходимости повременной оплаты за телефонные разговоры внутри городов и населенных пунктов. Подобная оплата отсутствовала в советские времена. В тарифы закладывались расходы, связанные с расширением номерной и канальной емкостей телефонной сети. Был принят еще ряд дополнительных мер. В частности, таких как полная или частичная оплата абонентами затрат по прокладке и монтажу линий для абонентов, желающих ускорить получение телефона.

Сейчас уже стало как-то забываться то время, когда внеочередная установка квартирного телефона могла быть осуществлена только по прямому указанию Министра связи при наличии на то веских причин. Таким образом, меры, неукоснительно проводимые Минсвязи почти в течение двух десятилетий, позволили профинансировать проекты стационарной сети связи, организовать в республике Internet, и к настоящему времени привести к такому положению, когда «связисты бегают с телефоном и спрашивают: «Кому установить телефон? Устанавливаем сегодня, а не через десять лет».

По предложению ведущих специалистов Минсвязи Гаршина Игоря Вениаминовича и Васина Владимира Сергеевича частично удалось ликвидировать дефицит АТС малой и средней емкости. Они вышли с предложением организовать разработку и производство белорусских станций. На заводе вычислительных машин ПО ВТ было организовано производство таких АТС, разработанных НИИЭВМ. Как показала дальнейшая жизнь, а жизнь заключалась в тощем финансировании разработки, отсутствием средств для организации сервисного обслуживания и другие болячки, в конечном итоге эти АТС не выдержали конкуренции и были заменены зарубежными цифровыми станциями. Однако, что касалось остальной техники, особенно сети Internet, то эти специалисты были только за зарубежную технику.

Результатом долговременной работы со специалистами Минсвязи явилось положительное заключение по проекту программы «Белсвязьтехника». Проект был передан в Научно-техническую комиссию при Совмине, где через некоторое время состоялось рассмотрение проекта программы. В результате в институт пришло решение этой «высокой комиссии» за подписью ответственного секретаря Савицкого Артура Ивановича. Решение было на белорусском языке, отпечатанное на машинке с русскоязычной клавиатурой. Конечно, на такой машинке не было «беларускай i» (к этому времени пан Шушкевич издал закон о белорусском языке, в соответствии с которым все документы «у Беларусi павiнны быць на беларускай мове», а тем более исходящие от власти), поэтому выбивалась прямая палочка и над ней шариковой ручкой ставилась точечка. Решением предписывалось проект программы «патрэбна дапрацаваць, асаблiва у частцы фiнансавання». Короче говоря, у «самасцiйной уланы няма грошай».

После соответствующей доработки она была направлена на повторное рассмотрение, куда пригласили только Острейко В.М. и Яна В.И. Они потом рассказывали, что комиссия была представлена академиками весьма преклонного возраста. Председательствовал Демчук Михаил Иванович, который попросил высказаться каждого о проекте. Все седоволосые академики в один голос сказали, что такая программа Беларуси «не патрэбна». Тогда председатель спросил каждого: «Читал ли он программу?». И каждый честно сказал, что не читал. Тогда председатель сказал: «Лично я ее внимательно всю прочитал и понял, что эта программа направлена на структурную перестройку промышленности республики, на создание наукоемкой и малоэнергозатратной промышленности, такой, которая нужна самостоятельной независимой Беларуси. Если по настоящему реализовать задумки этого проекта, то Беларусь может сразу выйти на передовые позиции международного производства, а главное на долгие годы не будет думать о больших метало – и энергозатратах. Такая программа должна быть государственной. Ее нужно поддержать и принять решение о поддержании ведущих предприятий по программе, назначить ответственного авторитетного руководителя программы, который мог бы «ногой открывать дверь в любой кабинет правительства». После таких слов проект программы был одобрен комиссией Совмина и передан на утверждение Правительству.

Через несколько дней появились и первые претенденты на руководящую роль по программе. Им оказался директор Приборостроительного НИИ. Сейчас, видите ли, он готов двигать ее в жизнь! А до этого он не соизволил даже вникнуть в ее суть, и без всякого энтузиазма поручил участвовать в подготовке некоторых тем проекта программы по тематике института только двум специалистам института. Они, конечно, добросовестно отработали предложения по разработке радиорелейных станций и средств измерительной техники, которые вошли в проект программы. После такого «известия» мне стало не по себе. Пройти такой тернистый путь от полного непонимания, равнодушия или прямого противодействия со стороны многих руководителей предприятий и специалистов, особенно со стороны Минсвязи и Госкомпрома, и отдать программу человеку со стороны, а самому оказаться снова «ищущим хлеб насущный». Для меня это был хороший холодный душ.

Тем более, что в скором времени Демчук Михаил Иванович был назначен ректором Белорусской государственной политехнической академии, комиссию возглавил человек от «автомобилей и тракторов», и я понял, что программе как таковой конец. Она была еще несколько раз переработана. Из нее вытряхнули первоначальную суть и превратили в набор разработок различной аппаратуры не связанной между собой. Она была утверждена Правительством. Ответственными за реализацию программы назначены в целом Госкомпром и Минсвязи. Многие разработки финансировались Минсвязи, а их отношение к собственной белорусской технике было хорошо известно. По ряду разработок мизерное финансирование получил и институт и, в частности, сектор Алексея Французова начал заниматься разработкой комплекса аппаратуры для сетей Х 25.

Однако вскоре грянули политические изменения в нашем государстве. Ведущие специалисты Минсвязи Гаршин Игорь Вениаминович и Васин Владимир Сергеевич много сделали для «белорусской связи» и не меньше для того, чтобы в Беларуси не было производства средств телекоммуникаций. Они в скором времени один за другим (Васин Владимир Сергеевич уже, будучи заместителем Министра связи), уехали в Россию (Москву) на хорошие должности – очень спешили на «дележ» «Связьинвеста»!

Владимир Иванович Ян еще горел желанием написать только что избранному президенту о программе, изложить первоначальную ее суть, постараться убедить в ее значимости для будущего Беларуси и предложить принять решение о приоритете радиоэлектронной и приборостроительной отраслей. Но к этому моменту стало известно о реакции новых властей на обращение Балагина Валерия Валентиновича по поводу программы «Информатизация», о печальной судьбе этой программы и ее руководителя. Кроме того, было видно, что власть взяла крен в сторону «автомобилей и тракторов». Этому содействовала социально-промышленная обстановка того времени, а также те седые академики научно-технической комиссии Совмина, среди которых были и уважаемый автомобильный академик Михаил Степанович Высоцкий и наш уважаемый Вил Иванович Гончаров. Поэтому я не видел смысла устраивать «бурю в стакане воды». Видимо судьба Беларуси пока такая – привозить железо, греть импортным газом и электричеством, ковать, точить, сверлить, сваривать, собирать и вдыхать в это железо на колесах и гусеницах белорусскую душу.

Часть 8 я написал, что побудило меня вспомнить то время, когда мне пришлось участвовать в разработке ТЗ АСУВ «Маневр». О своей работе в области связи в ОКБ-864 (оно входило в состав Минского Электромеханического Завода – МЭМЗ), Филиале НИИ Автоматической Аппаратуры (ФНИИАА), НИИ Средств Автоматизации (НИИСА) в 1964-1992 годах, я написал «Воспоминания…» . Писал я их «для себя», для близких мне по работе сотрудников. Поэтому в «Воспоминаниях…» есть много личного, а иногда излишне эмоционального. Но там описано много фактов и событий, которые будут интересны тем, кто не равнодушен к проблемам, связанным с созданием Автоматизированных Систем Управления Войсками (АСУВ) для Тактического Звена (ТЗ). Излагая материал, я буду отрывки из воспоминаний брать в кавычки и сопровождать подзаголовками: из «Воспоминаний…» .

Первый этап работы

К работе по теме АСУВ «Маневр» в ОКБ-864 (г. Минск) приступили в конце 1960-х годов. В 1968 г. Главным конструктором АСУВ «Маневр» был назначен начальник ОКБ-864 полковник Подрезов Юрий Дмитриевич. Через несколько лет ему было присвоено звание генерал-майора.

С 1969 г. Подрезов Ю. Д. был назначен директором филиала НИИАА (ФНИИАА), созданного на базе ОКБ-864.

В 1972 г. ФНИИАА был преобразован в НИИ Средств Автоматизации (НИИСА).

Заместителем Главного конструктора АСУВ «Маневр» по тематическим вопросам был назначен Роберт Петрович Николаев, которого во многих публикациях о системе «Маневр» называют главным идеологом этого изделия. У Главного конструктора системы было ещё несколько заместителей по разным направлениям работы.

В связи с тем, что среди военных не утихали жаркие споры о том, как управлять войсками – автоматизированными методами или, по старинке, без средств автоматизации, на уровне Министерств и Генштаба приняли решение: сначала изготовить опытный образец АСУВ для тактического звена и испытать его. В случае положительных результатов, продолжить работы над армейским и фронтовым звеньями АСУВ.

Главным конструктором тактического звена управления был назначен Иван Фомич Иванчук. По линии административной он был замом Р. П. Николаева, возглавлявшего тематическое Отделение 1. У Ивана Фомича был опыт работы по созданию подвижных объектов для АСУ «Воздух». Он энергично приступил к работе по новой тематике.

В средине 70-х годов у Р. П. Николаева появился ещё один заместитель – Николай Ильясовмч Азаматов. Он, как никто из других начальников, понял, что связь в ТЗ АСУВ слабое и уязвимое место. Николай Ильясович предпринял ряд шагов, позволивших разработчикам-связистам добиться удовлетворительного решения проблем связи в ТЗ АСУВ. О некоторых из этих шагов расскажу позже.

Большинство специалистов, приступивших к работе по теме «Маневр», имели большой опыт проектирования АСУ для ПВО и ВВС. Все эти АСУ были мобильными, но работали на стоянке. Опыта работы на объектах (бронеобъектах) во время их движения ни у кого не было. На полевых испытаниях АСУ для ПВО и ВВС в1964-1968 гг. мне довелось поработать. Впечатление о качестве каналов связи, предоставляемых военными для испытаний АСУ, было удручающим. Каналы связи, организованные тропосферными, радиорелейными радиостанциями оценивалось военным по критерию: можно вести речевой обмен сообщениями, или нет. По таким каналам аппаратура тонального телеграфирования, которая использовалась в АСУ для передачи цифровых сигналов, работать отказывалась. А сообщения в АСУ нужно было доставлять корреспонденту в реальном масштабе времени. Предоставляемые для АСУ каналы были неудовлетворительного качества не потому, что аппаратура была плохой (хотя и у неё недостатки были). Основной причиной было отвратительное её обслуживание недостаточно обученным и недисциплинированным персоналом. Для оценки проблем связи в мобильных АСУ ПВО и ВВС тех лет требуется отдельный рассказ.

Вот с таким мнением о военной связи я приступил к работе по теме «Маневр» в должности начальника лаборатории.

Мы изучали доступную нам информацию по теме. Устанавливали контакты с военными НИИ, подключенными к работе над темой «Маневр». Военно-научное сопровождение темы в части связи было поручено 16 ЦНИИИС МО, где для этой цели был организован отдел. Его возглавлял полковник Малючков Анатолий Андреевич. В это время выяснились интересные подробности.

Когда в Военной Академии им. М. В. Фрунзе группа полковника Федотова Б. И. исследовала вопросы автоматизации управления войсками, в 16 ЦНИИИС МО в отделе Бахмутова Павла Васильевича в рамках НИР «Маневр» изучались проблемы связи. В Военной Академии связи (город Ленинград) военной научной группой генерала Захарова Г. П. исследовались вопросы организации связи при использовании АСУВ. Выводы специалистов были не утешительные (напомню, была средина 60-х годов): существующие средства связи и методы организации связи не могут удовлетворить потребности АСУВ. В отделе Бахмутова П. В. этим выводом не удовлетворились. Они активно искали пути преодоления возникших проблем. Специалисты отдела разработали, изготовили и испытали в полевых условиях макет автоматизированного рабочего места (АРМ) командира (офицера), размещаемого в КШМ. Оно (АРМ) состояло из электронной клавиатуры (в то время в СССР даже электронного телеграфного аппарата ещё не было), дисплея (на нём можно было отображать и редактировать передаваемые сообщения и читать принятые). Сообщения передавались в цифровом виде с помощью АПД на скорости 1200 бит/с. Передача информации корреспонденту осуществлялась через приёмо-передатчик метрового диапазона волн от радиорелейной станции Р-401 (без блока уплотнения). Этот пр.-пер. обеспечивал передачу сигналов в полосе частот до 16 кГц. Была разработана аппаратура, позволяющая осуществлять передачу и приём сигналов в этой полосе частот по трём дуплексным цифровым каналам на скорости 1200 ит/с. Все три пары каналов могли работать одновременно и независимо друг от друга. Одна штыревая антенна автоматически подключалась поочерёдно или к передатчику или к приёмнику с помощью управляемого антенного переключателя. Все устройства АРМ и р/ст управлялись аппаратно-программным методом(бортовой ЭВМ ещё не было).

Были проведены полевые испытания макетов, которые дали очень обнадёживающие результаты.

Уменьшалось количество р/ст, которые требовалось установить в КШМ с АРМ.

Принципиально решалась проблема «контактных помех», возникающих во время движения КШМ с включенным передатчиком.

Цифровые каналы позволяли передавать и телекодовую и речевую информацию (успешно разрабатывалась аппаратура речевой связи по цифровым каналам на скорости передачи 1200 бит/с).

Через один приёмо-передатчик можно было одновременно осуществлять несколько независимых друг от друга связей.

При использовании цифровых каналов существенно упрощалось решение задачи засекречивания передаваемых сообщений.

Перечень положительных моментов при таком методе организации связи можно было бы продолжить.

В отделе Бахмутова П. В. были разработаны ТТТ на специальную аппаратуру передачи данных для ТЗУ. Этим вопросом занималась лаборатория Рыкова Владимира Ивановича. Разработать семейство промышленных образцов АПД (многоканальных, одноканальных, носимых) было поручено ПНИИЭИ (г. Пенза).

Пока тема «Маневр» находилась в стадии НИР, вольнодумство связистов (аппаратура связи и методы организации связи не удовлетворяют требованиям АСУВ) Начальник Войск Связи (НВС) терпел. Но когда было решено начать ОКР по теме «Маневр» и работу поручили ОКБ-864, НВС принял крутые меры. (Замечу, что с 1970 года начальником Войск связи Министерства обороны СССР был генерал-полковник Белов А. И.) В 16 НИИИС тема была закрыта. Отдел Бахмутова П. В. расформировали, а Бахмутова перевели на другую должность. Специалистов кого отправили на пенсию, кого перевели на новое место службы. В ленинградской ВАС военную научную группу генерала Захарова Г. П. расформировали, а генерала уволили. В Интернете (Военная Академия Связи, Захаров Г. П.) можно прочесть: «Он разошелся во взглядах с начальником Войск связи и был уволен в звании генерала и отлучен от официальной деятельности в работах по совершенствованию связи в Вооруженных Силах». Уже в других организациях Захаров Г. П. продолжал заниматься исследованием широкополосных систем связи.

Бахмутову П. В. дали очень ограниченное время на завершение работы по НИР (написание отчётов и т. п.) В этот период он и Рыков В. И. приезжали к нам в Минск. Рассказывали, с какими проблемными вопросами в части связи придётся нам иметь дело в ТЗУ, ознакомили с результатами испытаний АРМ и цифровой связи. Всё - устно, ознакомить нас с материалами НИР руководство 16 НИИИС не разрешило. Негативные оценки состояния связи в ТЗУ, к сожалению, не насторожили ни Главного конструктора АСУВ «Маневр», ни его замов.

В ТТТ, а затем и в ТТЗ на разработку темы «Маневр» по настоянию НВС была сделана маленькая скромная запись. Суть её сводилась к тому, что в АСУВ «Маневр» должны быть использованы ТОЛЬКО средства связи, имеющиеся в войсках или поступающие на вооружение. Существующие методы организации связи должны быть сохранены. В частности, способ передачи информации голосом должен иметь приоритет перед передачей данных в цифровом виде.

Этот скромный пунктик ТТЗ проходил красной нитью через все этапы создания ТЗ АСУВ «Маневр» и внимательно отслеживался службами НВС, сопровождавшими разработку. Ни в одном официальном документе, который подписывался НВС или его службами, никаких замечаний в адрес связистов не допускалось. Только Госкомиссия на Государственных испытаниях ТЗ АСУВ «Маневр» в 1981 г. смогла сделать в Акте соответствующие записи (не в подкомиссии связи!), что вызвало бурную реакцию НВС. Но об этом расскажу позже.

Маленькое лирическое отступление. Из «Воспоминаний…»

«Средина 1970-х годов. Первые опытные образцы КШМ дивизии и полков проходят испытания и проверки на полигоне около г. Борисов. Рано утром КШМ возвращаются на базу. На одной из них сидит, опустив ноги в люк, Р. П. Николаев, с уставшим хмурым лицом. Роберт Петрович почему-то предпочитал проводить проверки в тёмное время суток (днём он отдыхал и думал). Поворачивается в мою сторону и произносит дежурную фразу: «Опять сегодня связь не работала».

А она и не могла работать. Радиостанции, состоящие на вооружении, не сопрягались с АПД «Базальт», т. к. время переключения р/ст с передачи на приём не нормировалось (для голосовой связи это не имеет значения). Штатная аппаратура внутренней связи и коммутации (АВСК) была соединена со всеми р/ст не экранированными кабелями (для голосовой связи это приемлемо, если нет ЗАС). Контактные помехи, возникающие при одновременной работе на передачу нескольких р/ст, в 3-4 раза уменьшали дальность связи. Много других причин нарушающих связь выявлялось на этих этапах испытаний. Мы ещё не знали, как их устранить, тем более что нам был закрыт вход в «епархию» НВС: используйте то, что есть в войсках».

В случае с АСУ «Маневр» дела обстояли несколько иначе. Средства связи размещались непосредственно в КШМ. При неудовлетворительной их работе браковалось изделие в целом. Чем объяснить, что разработчик, имея информацию о состоянии военной связи в тактическом звене, согласился на такую запись в ТТЗ? Я это обстоятельство могу объяснить только так. Вынашивалась мысль, что если средства автоматизации на каком-то этапе разработки будут работать неудовлетворительно, то можно будет сослаться на плохую работу связи. Такой опыт уже был в ОКБ-864 при разработке АСУ «ВП-М». В то время средства связи, предоставляемые военными для полевых испытаний АСУ «ВП-М», не удовлетворяли требованиям АСУ, но вполне обеспечивали ведение голосовой связи. Этим обстоятельством частенько пользовался главный конструктор АСУ «ВП-М», когда нужно было оправдать свои недоработки. С 1964 г. мне пришлось участвовать в испытаниях этой системы. Я имел возможность наблюдать эти «игры» изнутри. Главный конструктор АСУ «ВП-М» считал: были бы хороши средства автоматизации, а связь на «блюдечке» принесёт «дядя», на которого можно будет, при необходимости, спихнуть свои просчёты.

На фото 1 показана КШМ МП-21 с частично развёрнутой 16 метровой мачтой, на которой установлена антенна для УКВ радиостанций. На корме МТЛБу закреплён рюкзак, в котором находится дизель-генератор мощностью 8 кВт. Он предназначен для питания всей аппаратуры автоматизации и средств связи как на стоянке, так и в движении КШМ. Рядом с рюкзаком видна кормовая дверь, сразу за которой находятся два рабочих места радистов

Из «Воспоминаний…»

« …В самом начале 70-х годов, когда мы только приступили к работе над эскизно-техническим проектом по разработке АСУВ «М» (замечу попутно, что эскизный и технический проекты объединили, чтобы сократить время разработки), в Москве ряд заказывающих управлений НВС собрали совещание, на котором намеревались принять документ по связи, касающийся АСУВ «М». Этот документ подлежал обязательному согласованию с разработчиком АСУВ, а затем подлежал утверждению на министерском уровне. Почему-то для участия в этом совещании послали меня и Яна Владимира Ивановича (в то время Ян В. И. руководил лабораторией, которая занималась АПД).

Приехали в Москву, получили пропуска в здание МО на набережной, доложились начальнику управления генерал-майору Бойцову, ответственному за подготовку и согласование документа. У нас было письмо, подтверждавшее наши полномочия. Ни письмо, ни, в особенности, мы сами не произвели на генерала впечатления: за внешней вежливостью со стороны генерала просматривалось пренебрежение – на такое важное совещание Минск прислал не внушающих доверия специалистов. На совещание нас не пригласили. Мы слонялись по коридору, гадая, что сочиняют генералы и полковники за закрытыми дверями. Пообедали в министерской столовой. Такой столовой я не видел ни до, ни после этого случая. Она внешне не отличалась чем-то особенным. Большой светлый зал. Много столиков с чистыми скатертями и цветочками в вазочках. Столовая самообслуживания. Но обилие на выбор разнообразных блюд, вкуснейшим образом приготовленных, и потрясающая дешевизна нас покорили. Отобедав, продолжали переваривать пищу, слоняясь по коридору и гадая, что нас ждет.

В конце рабочего дня нас позвали в какую-то комнату-прихожую, вручили документ на двух печатных листах с подписями под текстом со стороны военных, и сказали, читайте и подписывайте. Я не помню содержание всего документа. Но речь в нем шла, по смыслу, о том, что мы как разработчики АСУВ, должны довольствоваться в части связи тем, что есть в войсках, и ряд оговорок по АПД «Базальт», снимающих, по сути, ответственность с начальника войск связи за возможные последствия (технические и конструктивные) её применения в разработке. Прочитали, подумали и решили подписать документ с «особым мнением».

Мы тогда толком не знали, какую роль сыграет это «особое мнение» разработчика. Мы написали, что каналы должны предоставляться для АСУВ в соответствии с тактико-техническими характеристиками каналообразующей аппаратуры (в реальных условиях плохо обученный персонал это требование обеспечить не мог), а в части АПД тоже нашли формулировку, говорящую о том, что ответственность с заказчика АПД не может быть снята. Переписали это «особое мнение» на экземпляры документа и подписали. Вернули подписанные бумаги офицеру. Он ахнул и побежал с ними в кабинет генерала Бойцова.

Нас тут же пригласили к нему. Все участники уже разошлись. Хозяин кабинета на повышенных тонах пытался воздействовать на нас: «Вы понимаете, что вы наделали? Вы испортили документ. Мы теперь должны писать заключение на ваше «особое мнение». В таком виде документ не может быть утвержден. Вы срываете срок принятия важного решения и т. д.». Мы довольно спокойно выслушали его гневно-обличительную речь, думая про себя – не надо было так пренебрежительно относиться к представителям разработчика и держать их целый день в коридоре. Нужно было в деловом и конструктивном плане решать поставленную перед нами задачу.

Я не знаю дальнейшую судьбу этого документа. Меня больше к его обсуждению не привлекали. Но заказчиком АПД «Базальт» остался НВС. Силу слов «особое мнение» под документом я усвоил. Несколько раз за время работы в институте прибегал к этому методу выражения своего несогласия при подписи документов на других предприятиях и организациях и почти всегда – успешно. Ян В. И. любил вспоминать это наше «боевое крещение».

В течение последующих лет мне несколько раз приходилось бывать у этого начальника управления для подготовки и принятия решений по аппаратуре и средствам связи, но более мелкого масштаба. Всегда был приглашаем в кабинет, где вёл конструктивные деловые переговоры. Пренебрежительного отношения ко мне, как представителю разработчика, не замечал».

Немного об аппаратуре передачи данных в тактическом звене

АПД «Базальт» разрабатывалась в ПНИИ ЭИ (г. Пенза) по ТТЗ, разработанному в 16 ЦНИИИ МО. Хотя первоначально эта АПД предназначалась для АСУВ «Маневр», ТТЗ на её разработку с Главным конструктором АСУВ согласовано не было. Заказ контролировался и финансировался НВС. Только на последующих этапах разработки АПД (замене элементной базы, модернизации) Минск имел возможность как-то влиять на разработку, а создание носимого варианта АПД и АПД для передачи радиолокационной информации поручили НИИСА. В КШМ дивизионного звена устанавливались трёхканальные комплекты, а в полковом – одноканальные. В основу алгоритма работы АПД был положен принцип адресной коммутации сообщений. Каждый из трёх каналов АПД мог коммутироваться к одной из р/ст КШМ. Радиостанции объединялись в сети, насчитывающие до десяти корреспондентов. Основной режим работы радиосети – телекодовый. Напомню, в соответствии с ТТЗ на разработку АСУВ обеспечивался приоритет телефонного режима работы в сети перед телекодовым. Это означало, что командир, офицер штаба, радист КШМ, наконец, могли в любой момент нарушить телекодовый обмен сообщениями в сети. Абсурд! АПД, передав в радиоканал сообщение, переходит в режим ожидания квитанции о доставке кодограммы адресату. Нет квитанции – передача повторяется трижды. Если квитанция не получена, то АПД начинает передачу этого же сообщения по другому каналу через другую р/ст. Если после шестикратной попытки передать сообщение квитанция не получена, то кодограмма возвращается на АРМ отправителя. В то же время адресат мог шесть раз получить это сообщение. Просто его квитанции не доходили до отправителя. Довольно сложный автоматически выполняемый процесс, который мог быть нарушен одним нажатием тангенты на переговорном устройстве. Сообщения в сетях и в АПД кочевали в соответствии с адресными таблицами, которые составлялись вручную при планировании связи. Кропотливая работа, требующая большого внимания. Она могла быть выполнена только тогда, когда были уже разработаны радио и проводные схемы связи дивизии на предстоящую боевую операцию. В том числе, определены составы радиосетей, основные и запасные радиочастоты (совместимые для всех р/ст, установленных в каждой КШМ), позывные и много пр. документов. Пакет документов следовало доставить в каждую КШМ и СМ (специальную машину, например, ЭВК «Бета-3М»). Кто это всё делает в дивизии? Конечно, начальник связи дивизии и его службы. Вот здесь начинается самое интересное.

Служба связи дивизии не подлежала автоматизации, т. к. НВС решительно возражал против этого. Разработка автоматизированной подсистемы связи в теме АСУВ «Маневр» не предусматривалось (помните: в ТЗУ «Маневр» должно быть использовано только то, что есть в войсках?). У НС дивизии своего АРМ не было. Из транспортных средств он располагал аппаратной связи на автомобильном шасси, автомашиной «Газ», а в лучшем случае – КШМ на базе БТР-70. Но радиостанциями этой КШМ он воспользоваться не мог, т. к. войти в радиосеть в голосовом режиме – значит нарушить телекодовую работу в сети. Таким образом, все средства связи, размещённые в КШМ, радисты КШМ (подчинённые НС) оказывались неуправляемыми, а технические средства автоматизации КШМ – беспризорными. НВС бетонной стеной отгородился от автоматизации процессов управления в тактическом звене.

Вот в таких ограничительных рамках нам (разработчикам ТЗ АСУВ «Маневр») приходилось работать.

Полевая автоматизированная система связи (ПАСС)

Начальник войск связи Белов А. И. создавал свою Полевую Автоматизированную Систему Связи (ПАСС). Разработка эскизного проекта ПАСС была начата в самом начале 70-х гг. В 1977г. был создан НИИ Связи и Систем Управления (НИИССУ), который продолжил работу над эскизным проектом. В 1981г. эскизный проект был представлен к защите (напомню: в этот год опытный образец ТЗ АСУВ «Маневр» находился уже на последнем этапе Госиспытаний). Разработчиков АСУВ «Маневр» к работам по ПАСС не подпускали (показать было нечего), но все документы, которые хоть как-то касались связи, мы должны были согласовывать с НИИССУ. Я неоднократно бывал в НИИССУ для согласования бумаг. Поражало полное незнание разработчиками проблем связи в тактическом звене. Ни одного раза никто из них не видел наших объектов, не присутствовал на многочисленных испытаниях и показах техники. Таков был и результат: десять лет работы над эскизным проектом, с результатом, близким к нулю.

Из «Воспоминаний…»

«В 2008 г. вышла в свет книга Петрякова Юрия Алексеевича «Пятьдесят лет в строю и около». Он был одним из первых разработчиков ПАСС ещё в 16 ЦНИИИС, а с 1978 г. в научно-техническом комитете НВС руководил отделом по созданию ПАСС. Когда в 1982 г. Гензаказчиком АСУВ стал Белов, Ю. А. Петряков возглавил заказывающее управление по теме «Маневр». Поэтому мнение его особенно значимо. В своей книге Петряков Ю.А. пишет, цитирую:

« Одной из трудностей работы над ТТЗ и над проектом системы (речь идёт о ПАСС) было то, что в это время проводилась большая работа по созданию автоматизированной системы управления войсками фронта (АСУВ «Маневр») руководство которой осуществляло… (ГРАУ).

Вполне естественно, что проводить эти работы оторванно друг от друга было бессмысленно, т.к. создавать систему связи без целевого назначения и создавать систему управления без соответствующей системы связи, по крайней мере, глупо (выделено мною; я считаю – ПРЕСТУПНО! ). К большому сожалению, эту истину пришлось долго внедрять в понимание многих руководителей с той или иной степенью успеха. Поэтому при разработке ТТЗ на ПАСС мы максимально стремились учесть возможные потребности автоматизированной системы управления в части каналов передачи данных как основного вида связи в АСУ» (стр. 93 ).

Так вот, где собака была зарыта!

Маршал Белов в упор не видел необходимости заниматься вопросами автоматизированного управления войсками фронта. Считал, что ПАСС решит все задачи. Но на пути ПАСС, реализуемой НИИ ССУ (безуспешно!), встала АСУВ «Маневр», и не на бумаге, а в реальных работоспособных опытных образцах. Конфуз! Нужно было всеми силами тормозить создание АСУВ «Маневр», проталкивая вперёд тупиковый вариант с ПАСС. Петряков Ю. А. понял это и в меру своих сил отстаивал перед Беловым единство системы связи и автоматизации управления войсками. Далее он пишет, какое большое внимание он уделял АПД и сетям обмена данными (СОД) для ПАСС. Но сам впадает в крайность, которую только что критиковал. В оперативно-тактическом звене управления АПД и СОД без автоматизированных рабочих мест, без обработки данных на ЭВМ не нужны. А ПАСС в лучшем случае могла использовать в качестве оконечных устройств телеграфные аппараты ленточного и рулонного типа (СТ-35, Т-800 — уровень 1930-40-х годов; даже электронного телеграфного аппарата ещё не было). Эти аппараты эксплуатироваться в подвижных бронеобъектах не могли. Чтобы разработать для бронеобъектов АРМ своей конструкции и придумать свой язык информационного обмена потребовалось бы несколько лет. Созданные в 60-х годах автоматизированные рабочие места для БТР (электронная клавиатура, цифровой дисплей – авторы Бахмутов-Рыков-16 ЦНИИИС МО) были по распоряжению НВС похоронены и забыты. А в АСУВ «Маневр» всё это уже было реализовано. Вот только связи толковой в ТЗУ не было.

По мере того, как Ю.А. Петряков знакомился с АСУВ «М», он, как следует из его книги, всё больше становился сторонником АСУВ «М». В последней трети книги Ю.А. вообще перестаёт упоминать о ПАСС. Этому, видно, была причина…».

Хочу ещё сослаться на книгу А. И. Белова «Воспоминания маршала войск связи», изданной в 2000 г. ЗАО «Издания Максимова». Любопытно было узнать, как НВС оценивает АСУВ «Маневр», которая разрабатывалась, испытывалась, была принята на вооружение и поставлялась в войска как раз в тот период (1970-1987 гг.), когда маршал А. И. Белов занимал этот высокий и ответственный пост. Оказалось – НИКАК! В книге слова «АСУВ «Маневр» просто отсутствуют. Эта система для маршала просто не существовала. Половина книги посвящена тому, как много сил потратил автор на автоматизацию связи в Советской Армии. О связи в тактическом звене есть только одно упоминание: вот, мол, промышленность создала новое поколение радиостанций (цифровых) для ТЗУ. И всё. Умолчал даже о ПАСС для тактического звена управления (может быть потому, что она безнадёжно застряла на этапе техпроекта?).

Для себя я сделал вывод такой: тактическое звено АСУВ «Маневр» появилось на свет не благодаря усилиям НВС маршала Белова, а вопреки его действиям в отношении этой системы».

Тот факт, что ТЗ АСУВ «Маневр» не прижилась в войсках, во многом объясняется недостатками техники связи и устаревшими методами организации связи в тактическом звене.

Продолжение следует , если затронутые вопросы будут представлять интерес.

В дальнейшем хотел бы несколько подробнее остановиться на проблемах (в основном, связанных с вопросами связи), касающихся транспортной базы, размещения и эксплуатации в ней аппаратуры связи. Рассказать, как были созданы КШМ на прекрасной транспортной базе «Поток-4» и их судьба. Думою, что будет представлять интерес описание некоторых эпизодов комплексных проверок ТЗ АСУВ на Госиспытаниях, участия в крупных войсковых учениях, когда «все средства РЭБ Белорусского военного округа привлекались для подавления сетей передачи данных в ТЗУ». История создания ПУСАС (пункта управления средствами автоматизации и связью) и его судьба.